Служу Советскому Союзу 3 - Василий Высоцкий

— Спасибо, провожать нас не нужно, сами найдем, — также любезно ответил я.

Белокурая женщина через силу улыбнулась. Как только не фыркнула в спину: «У нищих слуг нет!» Понятное дело, что провожать нас никто и не собирался. Достаточно было того, что швейцар не выкинул из такого места, где отдыхают великие актеры.

Да-да, именно великие актеры… Впрочем, всё по порядку.

Когда мы поднялись по мраморным ступеням в обитель длинных коридоров и вступили на красные ковровые дорожки, то Тамара дернула меня за руку:

— Может не пойдем? Что-то я робею…

— Да чего бояться-то? Ты же со мной! Вот и не стоит пугаться. Со мной даже мне не страшно, — улыбнулся я ободряюще.

Она слабо улыбнулась в ответ и кивнула. Вот и ладно. Сейчас ей предстоит услышать некоторую правду от человека, который в её возрасте трудился во время войны. Услышать то, до чего может довести желание свободы и вера в чуждую для человечества пропаганду. Надеюсь, что слова Евгения Павловича сумеют немного перевернуть мироощущение подруги. А то девчонка хорошая, не хотелось бы, чтобы она купилась на сладкие речи и стала одной из тех, кто поломает судьбу о жесткие зубы партии. Начнет раскачивать лодку, да и смоет её волной…

Да и я узнаю — откуда идет бурление волн. Ведь не просто же так Тамара взяла и начала толкать про свободу и демократию. На пустом месте только спонтанные помойки образуются…

Мы остановились возле двери с цифрами 312. Я оправился, Тамара подтянулась. После этого я постучался.

— Да-да, открыто! — раздался веселый баритон, который узнавали миллионы советских зрителей. — Заходите!

— У меня ноги подкашиваются, — прошептала Тамара.

— Да ладно, отступать некуда, позади Ленинград, — усмехнулся я и толкнул дверь.

То, что нам открылось, было весьма необычной картиной. Нас встретили двое мужчин в халатах, которые стояли друг напротив друга и покачивались, как будто пьяные. Второго я не мог не узнать — Леонид Куравлев собственной персоной.

После того, как мы сделали шаг, они завыли пьяными голосами:

— Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним! И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю-у!

Тамара было дернулась назад, но я удержал её свободной рукой. Глядя на испуганное лицо девчонки, два этих великовозрастных шутника расхохотались. Потом Евгений сделал приглашающий жест:

— Входите, располагайтесь! Мы тут слегка шалим с Лёней, читаем сценарий нового фильма. Да вы не пугайтесь, мы не пьяные. Это в кадре нам придется пьяных играть, а так мы чайком только и балуемся…

— Да-да, заходи, молодежь, не тушуйся! — улыбнулся своей нагловатой улыбкой Куравлев. — Мы так балуемся, по-стариковски…

— Ну да, какие же вы старики? — хмыкнул я в ответ. — Мужчины в самом расцвете сил и лет. Кумиры поколений…

— Вот, а я говорил, что он интересный экземпляр, — проурчал Леонов, адресуя слова Куравлеву. — А ещё от смерти меня спас.

— Что, прямо-таки от смерти? — Куравлев присел на плюшевый край кресла. — Во как интересно. Так оказывается, что весь СССР ему обязан спасением любимого актера!

— Это он меня так поддразнивает, — с виноватой улыбкой произнес Леонов. — На самом деле никакой я не любимый актер СССР. Просто люблю свою работу и стараюсь делать её хорошо. Да вы проходите, проходите. Этот чай уже остыл, я сейчас попрошу принести горячий. Не в сухомятку же нам такой торт жевать…

Он чуть ли не силком усадил нас на диван. Впрочем, усаживать пришлось только Тамару. Я же плюхнулся без всякого стеснения. Всё-таки и не таких людей в своё время повидал. Конечно, звезды советского масштаба, но сейчас они просто люди, хотя и очень интересные люди. Я представился сам, представил свою спутницу, и сказал, что оба актера в представлении не нуждаются. После этих слов Леонов улыбнулся, крякнул и, взяв со стола поднос со стаканами, вышел из номера.

Я видел, как загорелся глаз Куравлева, когда он присмотрелся к Тамаре. Конечно, на такую красотку как не обратить внимание. Да, я знал, что Леонид Вячеславович был заядлым семьянином и уже имел дочь Екатерину, но какой нормальный мужчина не взглянет на молоденькую красотку без огонька в глазах?

Да, Леонид Куравлев для меня был примером обстоятельного мужа и отца. А как иначе сказать о человеке, который пятьдесят два года прожил с одной женой? Особенно если брать звезд моего времени, которые мужей и жен меняли как перчатки…

— Ребята, вы не робейте, — усмехнулся наконец Леонид. — Если есть какие вопросы, то спрашивайте.

— А над каким фильмом вы сейчас работаете? — выпалила Тамара.

Этот вопрос явно вертелся у неё на языке и теперь получил волю.

— О, это своего рода социальная драма с элементами комедии. О простом человеке, который запутался в жизни и не видит иной цели, кроме как развлекаться, — усмехнулся Куравлев. — И ведь это очень интересный субъект — вроде помогает людям, делает свою работу, но… Без смысла в жизни нет у него никакой цели, носит его как шлюпку по бушующему морю, кидает из стороны в сторону, а по факту он хочет только одного…

— Строительства светлого будущего? — спросил я.

— Любви он ищет. Но какой-то высокой и в то же время простой. Семью хочет создать, но своими поступками отгоняет женщин. А кого не отгоняет, те уже женатые. В общем, интересная роль, драматическая.

Я уже понял о каком фильме идет речь, но Тамаре ещё предстояло насладиться просмотром фильма "Афоня". У неё всё было впереди.

— Подождите, то есть вовсе не построение коммунизма должно двигать человеком? Это разве не конечная цель любого советского человека? — спросила Тамара с победоносным видом взирая на меня.

— Тамарочка, это высшая цель советского человека. Своего рода мечта. Но одной мечтой сыт не будешь, вот и приходится простому человеку думать в первую очередь о заработке и развлечениях.

В это время в дверь постучали.По всей видимости ногой, так как звук раздавался снизу. Я кивнул Куравлеву и открыл дверь. Перехватил поднос с четырьмя стаканами чая, блюдцами, ложечками, чайником и сахарницей с крупными кусками сахара. Леонов посмотрел в сторону коридора, а потом аккуратно закрыл за собой дверь. Вид у него был по меньшей мере озадаченный.

— Нет, Лёнь, ты как хочешь, а я больше к этой буфетчице не пойду, — проговорил Леонов, оглядываясь на дверь.