Служу Советскому Союзу 3 - Василий Высоцкий

— Крупная женщина, мощная, как взглянет сурово — сразу мурашки по коже бегут.

— Так к ней же с лаской нужно, с улыбкой. Всё-таки как-никак народный артист, — подмигнул нам Куравлев.

— Да я тигров в "Полосатом рейсе" боялся меньше, чем эту даму, — проворчал Евгений Павлович.

— Я сама дрожала, когда тигры вышли на свободу, — призналась Тамара. — Сидела рядом с мамой в кинотеатре и сжимала её за руку.

— Ох, девочка, а уж как я-то дрожал, когда снимали ту сцену в ванной… Думал, что если не удержат дрессировщики этакую махину, то она же взмахом лапы может меня на тот свет отправить. Ух, и натерпелся же я тогда-а-а, — протянул Леонов.

— Вы его про снежные обтирания спросите, — ухмыльнулся Куравлев, шустро открыв коробку и нарезая торт на куски.

— Про те, что были в "Джентльменах удачи"? О да, там тогда Крамаров целую истерику закатил по поводу обтирания снегом. Даже решил бойкотировать съемки и поднял чуть ли не мятеж. Ему не хотелось обтираться — боялся простуды. Но наш Раднэр Муратов, ну, Василий Алибабаевич… Так вот, он опоздал на съемки, о заговоре не знал и влетел в кадр раздетым, как и полагалось. Савелий тогда обиделся на Раднэра и решил подшутить над ним, начав растирать его снегом. Вицин не растерялся и подключился, в итоге сцена вышла очень смешной и ее оставили. Ух, сколько же порой казусов бывало… Вот, например, "Донскую повесть" на приемной комиссии знаете, как принимали? Механик перепутал пленки и комиссия начала смотреть с конца. Им это понравилось и вот так пошло в народ. Режиссер тоже решил оставить так, как было показано.

— У нас прямо-таки творческий вечер получился, — сказал Леонид, подмигивая нам и кивая на стулья. — Садитесь, ребята, садитесь. У нас таких историй целый вагон и маленькая тележка.

— Про творческий вечер тоже случай есть, правда, Лёня? — хохотнул Леонов. — Совсем недавно…

— С этим… как его… Ярмольником? Да чуть не убил засранца! Ведь что удумал, а? В общем, сидели актеры на творческом вечере, отвечали на записки из зала. Я старательно отвечал и просмотренные записки убирал в левый карман пиджака, чтобы не перепутать. Так вот когда я отлучился, не при даме будет сказано — в клозет, этот мерзавец поменял записки местами. А потом ещё ржал, когда я вытаскивал записки одну за другой. Меня тогда чуть кондрашка не хватила. Потом так и не смог догнать мерзавца. Молодой он, юркий…

Куски торта лежали на блюдечках, ложечки поблескивали под светом люстры. Курился дымок над стаканами с чаем, журчали голоса актеров, знакомых многим с детства и было в этом что-то такое волшебное, чарующее… Как будто и в самом деле находимся на творческом вечере, вот только зрителей всего двое, а актеры такие, как есть в жизни. Не отнять и не прибавить.

— Да уж, веселая у вас профессия, — усмехнулся я. — Не соскучишься.

— На самом деле да, не соскучишься. Вот как был на недавних съемках "Совсем пропащего", так там и в самом деле скучать не приходилось. Изображать мошенников-американцев и их презрение к неграм… Нет, я вряд ли смог до конца передать всю глубину этого презрения. Хоть режиссер Георгий Данелия и требовал относиться к нашему "Джиму" как к скотине, но я не мог. Да-а-а-а… Чтобы взять и продать человека, а на эти деньги нажраться… Ну никак я не могу такого представить. И в то же время по-своему трагичен образ Короля. Во всяком случае, он не так прост и не столь однозначен, как это может показаться на первый взгляд. Король мерзкий и жалкий, умный и глупый, и ничтожный, но человек. Нет абсолютно плохих или абсолютно хороших людей. Нет…

После этих слов Леонов уткнулся в блюдце и начал усиленно ковыряться в куске торта, как будто выискивал там бриллианты.

— Тяжело было сниматься? — спросил я.

— Трудновато. Вроде бы и веселым должен быть фильм, а какое-то гнетущее чувство вот тут… — Леонов потер область груди. — Не так должно быть. Не такими должны быть люди… — он немного помолчал, а потом улыбнулся. — Но и там без курьезов не обошлось. Я как-то вышел на палубу теплохода, который выделили нашей съемочной группе, а мимо проплывал другой теплоход. И вот меня увидели на другом теплоходе, тут же кинулись к правому борту, да так рьяно кинулись, что едва не опрокинули свой корабль. Я только слышу, как капитан кричит в рупор: "Леонов, мать твою! Уйди с палубы! Потопишь же теплоход к едрене фене! Уйди с палубы"

Мы дружно расхохотались — так здорово Евгений Павлович показал капитанский испуг, что от улыбки удержаться невозможно.

— Так и пришлось уходить… Но вот на мой взгляд, фильм получился вообще не детским, хотя книжка считается детской. Грустным получился фильм. Этакое размышление о свободе личности, которая стремится к свету, к солнцу.

— Вот и я своему другу говорила, что свобода — одно из важнейших составляющих существования человека. А мы в Советском Союзе заперты в определенные рамки. Туда нельзя, сюда нельзя… Как птицы в клетке, — подхватила Тамара.

Всё-таки не удержалась. Ну что же, я ради этого сюда её и привел. Ради разговора с живой легендой, а уж когда легенд сразу две, то и воздействие должно быть двойное.

— Тамарочка, в вас по всей видимости играет юношеский максимализм. Это присуще всем молодым людям. Все мы в детстве были бунтарями и думали, что знаем, как улучшить мир. Лишь со временем понимаешь, что мир, как и роль Короля Евгения, да как и моя будущая роль, не делится на черное и белое. В мире существует различное множество цветов и оттенков, — мягко проговорил Куравлев. — И вовсе мы не птицы в клетке, мы скорее тигры в вольере, смелые, решительные, дерзкие, но честные. Редкий вид советского человека — и на нас смотрит весь мир. Ведь сейчас он поделен на два лагеря — на коммунистический и на капиталистический. И во втором тоже вольер, только там плавают акулы, которым порвать любую другую живность, как раз плюнуть. И вот мир смотрит — к какому из вольеров примкнуть? У них там что? Картинка? Одна блестящая яркая картинка, но по факту… Евгений, вот ты был в шкуре американца, каково это?

— Паршиво, — буркнул Леонов. — Хоть Марк Твен и выбрал