За пригоршню чар - Ким Харрисон

Что он здесь унюхал, я даже знать не хотела, но когда ямолча показала на единственную кровать, он пожал плечами, непонятливо глянувзеленющими глазюками. Беспомощно взмахнув руками, я попыталась объяснить:

— Кровать одна.

— И что? — Тут он вспыхнул, взгляд метнулся купаковке «Клинекс» на прикроватной, тумбочке. — А, да. В коробке ссалфетками я уже не помещаюсь.

Не обрадованная перспективой общения с регистраторшей, япошла к двери, по пути подхватив рабочую сумку.

— Я потребую другой номер. Будь так добр, не пользуйсяванной, а то она с нас еще деньги за уборку сдерет.

— Я с тобой, — сказал он, наступая мне на пятки.Детишки из бассейна уже бежали к себе в номер, шлепая мокрыми ногами и дрожапод короткими белыми полотенцами. Дженкс придержал для меня дверь конторы, извяканье колокольчика слилось с громким спором внутри.

— Ты с них запросила, как в выходной на четвертоеиюля?! — возмущался мужской голос, а женский что-то бормотал в ответ.

Я вопросительно глянула на Дженкса, он громко откашлялся.Настала тишина.

После быстрого приглушенного диалога появился альтернативноодаренный в плане шевелюры мужичок, зачесывая на лысину остатки волос.

— Да? — спросил он с преувеличенно-любезнымвидом. — Чем могу быть полезен? Еще полотенец, может, для купания вбассейне?

Где-то за сценой раздались негромкие женские рыдания, и онпокраснел.

— Мы, собственно, — сказала я, кладя ключ настойку, — намерены поискать другой номер. Нам нужно две кровати, не одна.Прошу прошения, что не уточнила сразу.

Я улыбнулась, будто ничего не слышала.

Мужичок глянул на Дженкса и покраснел еще сильней.

— Да-да, конечно. Тринадцатый номер, да?

Смахнув ключ со стойки, он выдал нам другой.

Дженкс направился было к безделушкам, но под моим тяжелымвзглядом передумал и шагнул к буклетам. Я водрузила на стойку сумку и наглоспросила:

— А разница в цене какая?

— Никакой, — быстро последовал ответ. — Потой же цене. Чем еще могу услужить? Не хотите зарезервировать номера для другихчленов съемочной группы? — Он моргнул с обморочным видом. — Вашидрузья остановятся у нас, не так ли?

Дженкс повернулся лицом к двери, прижав руку к гладкомуподбородку, чтобы не расхохотаться.

— Нет, — небрежно заметила я. — Они звонили исказали, что нашли местечко с бассейном, куда накачивают озерную воду. Сплесневелыми ванными это не сравнить.

У мужичка челюсть затряслась, но не вылетело ни звука,Дженкс задергался, я покосилась через плечо и увидела, что он скорчился изакрывает лицо буклетом.

Благодарю, — сказала я, забирая ключ и милоулыбаясь. — Может, мы еще на ночку задержимся. Нет ли у вас скидок натакой случай?

Есть, мэм, — обрадовался он. — Вторая ночь вмежсезонье обходится в половину стоимости. Я оставлю для вас номер, еслипожелаете. — Он покосился в арку на жену.

Прекрасно, — сказала я. — А в среду можно намвыехать попозже?

Поздний выезд в среду, — повторил он, что-то записываяв регистрационную книгу. — Конечно. Вы делаете очень важную работу.

Я кивнула и улыбнулась, подхватывая Дженкса за локоть ивытаскивая наружу — сам он не двинулся с места, так и приклеился к этомубуклету.

— Спасибо! — радостно крикнула я. — Хорошейвам ночи!

Дверной колокольчик глухо звякнул, и я с облегчениемвдохнула прохладный ночной воздух. На стоянке было тихо, только на улице ещеездили машины. Я с удовлетворением посмотрела на ключ в рассеянном свете отнавеса. На этот раз номер одиннадцать.

— Рейч! — Дженкс ткнул мне в Лицо буклет. —Вот, смотри! Он здесь. Я знал! Скорей в машину, через десять минут здесь дверизакрывают!

Он схватил меня за руку и поволок.

Дженкс! — воскликнула я. — Дженкс, подожди! Джакс?Где, ты сказал?

Там! — Он потряс буклетом у меня перед лицом. —Мне надо туда!

Ошеломленная, я уставилась в неверном свете фонаря насложенную втрое яркую бумагу. Разинув рот, я откопала в сумке ключи, покаДженкс забрасывал вещи обратно в машину и закрывал дверь, трясясь отнетерпения.

Ну да. Конечно. «Дом бабочек».

Нервно бурча, Дженкс поставил в корзину банку меда рядом спрочей его бакалеей и моим пластырем. Как-то он слишком суетился, и я поднялабровь:

— Зачем это мед, Дженкс?

— Лекарство, — ответил он, краснея, и повернулся ккулинарным полкам, расставив ноги на манер Питера Пэна. С верхней полки ондобыл пачку дрожжей и бросил туда же. — Пчелиная пыльца, —пробормотал он. — Где в этом мышином борделе они держат витаминныедобавки? Ни хрена в этой лавке не найти. Кто здесь все раскладывал? Гиллиган?[8]

Он поднял голову, разыскивая надписи над полками.

Витамины должны быть в лекарствах, — подсказала я.Дженкс вздрогнул.

Ты слышала? — поразился он, и я пожала плечами. —Черт, — сказал он, шагая дальше. — Не знал, что у тебя такой слух.Раньше ты меня не слышала.

Я шла за ним с пустыми руками. Дженкс упорно отбирал у менялюбые тяжести, открывал все двери, он, блин, в туалете бы за меня смывал, еслиб я разрешила. Он так старался не из джентльменства какого — а просто потому,что мог теперь это делать. В полный восторг его приводили автоматические двери,и хоть он еще ни с одной не успел поиграть, доведя сенсор до истерическогоприпадка, ясно было, что ему страшно этого хочется.

В новых ботинках, которые я ему купила с час назад, онпередвигался быстро и бесшумно. Он не слишком обрадовался, что я потащила егоза покупками до визита в «Дом бабочек», зоомагазин, где постоянно действовалавыставка насекомых, но я его убедила, что если Джакс там, то он прячется или онуже попросил бы владельца магазина нам позвонить. Мы не знали, в чем там дело,а если постучать в дверь и сказать хозяину, что он укрывает пикси, возможно,замешанного в воровстве, — то мало ли кто начнет трепаться.

Так что мы с Дженксом воспользовались временем, покавладелец закрывает магазин и подсчитывает выручку, чтобы самим пробежаться полавкам. Меня приятно удивили очень неплохие магазинчики в легких торговыхзданиях прямо рядом с лавками, торгующими туристическим хламом. Их построили впоследние лет пять — именно столько росли на этой земле стоящие вокруг деревья.Я ведьма, я такое чувствую.

Поскольку туристский сезон еще не начался, выбор былбольшой, а цены почти приемлемые. Через неделю, не больше, все это изменится —начнутся каникулы, и население городка утроится за счет «помадкожоров» —туристов, названных по конфетам, которыми славится Макино.