Нежный холод - Марико Тамаки

— Ладно. Ладно, Джи.

— Не смей сюда заходить! — Руки были липкими и дрожали. Я не могла даже разблокировать телефон.

— Джорджия. Это был несчастный случай. Клянусь, это был несчастный случай.

— Иди ты! Гребаный лжец!

— Джи, я серьезно. Это не я. Это был несчастный случай. Он упал.

Тодд. Последнее противостояние в парке Пикок

Когда Тодд пришел в парк Пикок, Марк уже ждал его. Кроме Марка никого в парке не было, не раздавался даже отдаленный лай какого-нибудь мопса. Марк сидел на качелях, и Тодд пошел ему навстречу, попутно пиная холмики свежевыпавшего нетронутого снега. Марк встал, и его куртка прижалась к цепочкам качелей.

— Слишком мелкие, — Марк подошел к Тодду и указал на качели, — для меня.

— Ага, — ответил Тодд. — Меня вообще на качелях всегда укачивает. Так что…

— Значит, ты тоже не по качелям, — улыбнулся Марк. Его щеки были розовыми.

Тодд представил, каково было бы просто встретиться с Марком в парке. Просто провести вместе время. Будто это было их место. И они с Марком так проводили время. Гуляли ночами под звездами.

— Не по качелям, — ответил Тодд, стараясь расслабиться.

Изо рта Марка вылетали маленькие облачка пара. Словно перышки.

— Итак. — Марк снова остановился. — Прости, что опоздал. В смысле, что… попросил перенести. Мне нужно было дождаться родителей.

— Все в порядке, — успокоил его Тодд. — На самом деле мне тоже кое-что нужно было сделать. Были кое-какие поздние поручения.

— Да? — Марк улыбнулся.

— Да. — Губы Тодда тоже расползлись в улыбке. — Надо было купить масло и… скрепки.

Марк снова улыбнулся, но уже как-то нервно.

— Ясно, — хмыкнул он.

Зубами он стащил с руки перчатку и полез в нагрудный карман куртки. Тодд понял, что он полез за деньгами, и выставил перед собой ладонь в варежке.

— Эй, погоди. Я не возьму денег, — сказал Тодд. — Я ни о чем не догадывался, окей? Я не знал, что вы соберетесь их продавать. Я вообще такие вещи не поддерживаю. Лично я против. Но все в порядке, я не злюсь. Тем более что… я достал ответы не для того, чтобы их потом продавать.

Зачем было говорить, что он против? Хотя кто за? Разве кто-то может выступать за такое? Очевидно, что Марк с Тревором были за. Но Тодд надеялся, что все это было затеей Тревора. А не Марка.

— Я достал их для тебя, — добавил Тодд. Как назло, прозвучало это очень искренне.

Холодный ветер подхватил рыхлый снег с земли и задул в сторону Тодда.

Марк остановился, но его рука по-прежнему была в кармане.

— О, хм.

Тодд почувствовал, что покраснел. Он знал, что это не приятный румянец, а куча некрасивых красных пятен по всей переносице.

— В смысле, я хотел тебе помочь. Потому что тебе это было надо.

Марк вытащил руку из кармана.

— Мне кажется, нам с Тревором будет спокойнее, если ты возьмешь свою долю. Понимаешь?

И Тодд понял, что именно Тревор хотел, чтобы он взял деньги, чтобы потом всем говорить, что Тодд их взял. Тодд решил, что Тревор хочет его подставить. Не Марк. Наверное, не Марк.

Внезапно Тодд ощутил слабость во всем теле.

— В общем… — Тодд сжал губы. Он старался, чтобы голос не дрожал. — Мне эти деньги не нужны. И больше красть ответы я не буду. Я уже сказал Маквитеру…

Марк удивленно выпучил глаза.

— Ты сказал Маквитеру? Что ты ему сказал?

Голос Марка надломился в холодном воздухе.

— Я не хотел, чтобы он продолжал искать, кто все это сделал. И я не хотел врать! — Тодд взвизгнул, как собачка. — Я сказал ему, что это сделал я. Я один. Я…

— Черт возьми, Тодд. — Марк покачал головой. Рукой без перчатки он достал телефон. — Черт.

— Что ты делаешь? — Тодд подался навстречу Марку.

— Просто… Звоню кое-кому, — пробурчал Марк. Он все еще пытался набрать номер перчаткой. — Твою мать.

Тодд не знал, что делать дальше. Он не хотел, чтобы Марк звонил Тревору. Он всего-навсего хотел поговорить с Марком. Наедине. Объяснить ему, что Маквитер не будет их наказывать. Тодд сделал шаг навстречу Марку и положил ладонь ему на руку. Не для того, чтобы отобрать телефон, а чтобы на мгновение задержать его. Но Марк был тверд, как кирпичная стена. Тодд попытался мягко опустить руку, в которой Марк сжимал телефон, однако тот сначала не шелохнулся, а потом резко дернул ее вверх.

— Эй! — закричал Марк.

Тодд увидел, как Марк замахнулся на него локтем, и резко откинул голову назад. Его ноги запнулись о кусок льда и заскользили вперед.

Он увидел небо, этот усыпанный звездами черный фон, напоминающий рождественские огни. Голова Тодда резко ударилась обо что-то похожее на бейсбольную биту, а может, это было просто основание качелей. Что бы это ни было, оно было твердым как камень.

А потом — ничего. Ничего, кроме чувства, что Тодд проваливается куда-то. Ничего, кроме ползучего холода, который проникал во все уголки его стремительно сужающейся реальности.

Потом — непонятно когда — Тодд услышал голос.

Точнее, два голоса. Это были две девушки. Один голос был пронзительным и немного безумным:

— Гребаный ты боже мой! Он что, умер? Твою мать! Какого черта?

А второй тихим и спокойным:

— Просто расслабься, ладно?

Тодд не мог полностью открыть глаза. Но он видел серебристый овал лица, очертание руки в серой куртке.

— Ты меня слышишь?

— Черт, Кэрри. Просто. Черт, пойдем! Пожалуйста! Кэрри! Пожалуйста!

— Я позову на помощь. Хорошо? Обещаю.

— Пойдем!

У Тодда болела голова. Но уже несильно. Будто боль была не здесь, а в нескольких кварталах отсюда. Тодд словно слышал отдаляющуюся сирену. Он попытался открыть рот. Но челюсть не разжималась, словно стальной капкан. Тодд вспомнил, как дверь их с мамой гаража периодически заклинивало и они наваливались на нее, но она не поддавалась. Так что Тодд решил вернуться в себя и позволить темноте забрать его.

А потом он почувствовал себя воздушным змеем, которого тащат через грозу и ветер, и ничего вокруг не имело формы, была только текстура. Вокруг раздавался гром, страшный гулкий гром.

Призрак Тодда воспарил над тем местом, где его тело сделало последний слабый вдох.

В этом слабом вдохе уместилось все многозвучие жизни Тодда: все, чем он был и чем не был. Неприятные звуки вроде гула его шагов по мраморному полу в Олбрайт и приятные — наподобие клацанья спиц, когда из мотка шерсти вдруг получалось что-то красивое. Где-то в самом центре всего этого было короткое воспоминание о том первом разе, когда Тодд рассмешил Марка своей шуткой, шуткой о супе.

Мы