Богиня по крови - Филис Кристина Каст

«Умоляю, сделай так, чтобы она не страдала», — обратилась як Богине, и ответ не заставил себя ждать:

«Даю тебе клятву, Возлюбленная!.. Я не позволю ей страдать».

— Как я рада, что ты здесь, мама, — повторила Мирна.

Голос дочери был слабым, но за мою руку она цепляласьнеестественно крепко.

— Я тоже, мамино солнышко, — тихо сказала я.

— Ты давно не называла меня так, — улыбнулась Мирна.

— Быть может, я перестала говорить эти слова, но всегдадумаю о тебе только так.

— Мама, — произнесла она так тихо, что мне даже пришлосьнаклониться поближе, чтобы расслышать. — Мне страшно.

— Тебе нечего бояться, милая. — Я обняла Мирну и прижала ксебе. — Я здесь. Эпона тоже. Вскоре и твоя дочь будет с нами.

— Позаботься о ней, мама, да и о Гранте тоже. Емупонадобится твоя помощь.

Ее слова отозвались болью в моем теле, и я ответила:

— Ты сама будешь заботиться о своей дочке и приниматьсторону Гранта, когда нам случится поспорить о ее режиме или о том, что язакармливаю девочку сладким.

Мирна поймала мой взгляд и прошептала:

— Я знаю, что-то не так, мама.

Меня спас Клан-Финтан, ворвавшийся в комнату.

— Папа! — воскликнула Мирна.

Женщины расступились, он подошел и встал по другую сторонукровати. Как и я, кентавр наклонился и поцеловал ее во взмокший лоб.

— Моя красавица, милая девочка, как дела? — Он обращался кМирне, а сам смотрел на меня, и я заметила отчаяние в его темных миндалевидныхглазах.

— Тяжело, папа... — начала Мирна, но тут же перебила самасебя: — Снова начинается!

— Теперь тужься, Мирна! — приказал Каролан.

Клан-Финтан, Грант и я запричитали на разные голоса,стараясь ее подбодрить. Она напряглась всем телом, заскрежетала зубами ипринялась тужиться изо всех угасающих сил. Потом наступила передышка, но мнепоказалось, что она длилась всего лишь секунду. Потом Каролан вновь приказалМирне тужиться. Я не считала, сколько раз это повторялось — схватки, короткаяпередышка, опять схватки! — запомнила только, как Каролан взял нож у одной изсвоих молчаливых помощниц. Послышался ужасный звук раздираемой плоти. Не успелая промолвить и слово, как тело Мирны сотрясли очередные схватки. Она закричала,а ее дочь наконец выскользнула наружу в потоке крови.

Все это произошло невероятно быстро.

— Она жива? Она жива? — все время твердила Мирна.

Я пыталась ее успокоить, а сама то и дело поглядывала, чтопроисходит там, у Каролана. Потом, слава Богине, комнату наполнили громкийотчетливый крик новорожденной и радостные возгласы женщин.

Каролан передал запеленатую плачущую малышку Аланне,стоявшей рядом. Моя подруга, все такая же бледная, тихо запричитала и поднесларебенка Мирне. Та с готовностью обняла сверток, и все мы уставились накрошечное красное личико, которое показалось нам идеальным.

— Привет, Этейн, — сказала Мирна. — Я очень счастлива, чтоты наконец здесь.

Мы все плакали. Грант и Мирна целовали свою дочку. Мы сКлан-Финтаном трогали ее крошечные ручки и ножки. Меня наполнила такаяневероятная любовь и счастье, что я сама начала верить — все будет хорошо.

Но тут Мирна охнула, застонала, перевела взгляд на меня итихо позвала:

— Мама...

Действуя по наитию, я осторожно забрала Этейн из рук матери,поцеловала ее в поразительно мягкую макушку и передала девочку отцу.

— Грант, держи дочку поближе к Мирне, чтобы она могла видетьи трогать ее. — Мне не пришлось добавлять: «Пусть даже у матери больше нет силдержать новорожденную».

Заплаканное лицо Гранта сказало мне, что он все понял. Явзяла руку Клан-Финтана и перетянула его к себе. Теперь мы с ним стояли бок обок по одну сторону от Мирны, а ее муж и ребенок — по другую.

По телу Мирны пробежала судорога. До нас дошел густой запахродовой крови, смешанной со свежей. В какой-то момент я еще сознавала, чтоКаролан боролся с бесконечным, как мне казалось, кровотечением, пыталсяостановить поток, лившийся на пол и растекавшийся алой лужей. Я услышала, какКлан-Финтан затянул тихую песнь верховного шамана, готовясь облегчить переходосвобожденной души на луга Эпоны. Я знала, что он плакал, не стесняясь, но егомолитва ни разу не сбилась. Древняя магия целиком заполнила комнату. Я ощущалаее мощь всей своей кожей, но не сводила взгляда с лица дочери.

Она тоже смотрела на меня, явно стараясь успокоиться. Тогдая отстранилась от своей безграничной скорби и сосредоточилась на Мирне.

«Я нужна своей дочери в последний раз. Я Избранная Эпоны,верховная жрица Богини. Мне удастся это сделать. Я сумею успокоить дочь иоблегчить ее уход».

— Все будет хорошо, мамино солнышко. — Я ласково улыбнуласьи погладила Мирну по голове. — Тебе нечего бояться. Эпона знает тебя и любит стого момента, как ты появилась на свет.

— Я... верю тебе, мама.

Голос ее надломился. Она повернула голову, чтобы посмотретьна Этейн.

— Скажи ей, что мне очень жаль, мама. Пусть она знает, что ялюблю ее и буду по ней скучать.

Я кивнула, с трудом сдерживая рыдания.

«Помоги мне, Эпона!»

Меня тут же наполнило чувство покоя. Я знала, что оно былониспослано моей Богиней.

— Я все ей передам, моя милая девочка. — Мой голос звучалгромко и уверенно. — Я расскажу Этейн, какой красивой и умной была ее мама икак она ее любила.

Мирна перевела взгляд с дочери на меня и прошептала:

— Спасибо.

Очередной спазм сотряс тело, и без того изможденное. Мирназакрыла глаза. Я крепко сжала руку дочери, направляя в нее то чувство покоя,что даровала мне Богиня. Она медленно открыла глаза и снова посмотрела на меня.

— Уже не болит, мама. Я больше не боюсь. — Потом ее взглядпереместился куда-то наверх за мое плечо, глаза округлились. — Ой, мама! ЭтоЭпона! Какая она красивая. — Лицо Мирны внезапно осветилось невероятнойрадостью. — Она говорит, что наделила меня волшебным даром. Это Этейн. Моядевочка станет великой жрицей, любимой и почитаемой во всей Партолоне. Еепотомки будут служить Богине, и защищать нашу страну.

Мирна прерывисто вздохнула. Ее тело вновь содрогнулось, но,видимо, она уже покинула материальный мир, потому что радость на ее лице непомеркла.

По-прежнему глядя поверх моего плеча, она сказала:

— Я люблю тебя, мама. Мы с Эпоной будем ждать, когда тыпридешь к нам. — Мирна улыбнулась, устало вздохнула и больше уже не дышала.

Я поцеловала ее, склонила голову и сказала: