(не) Его Малыш(ка) - Нана Фокс

Захожу в кухню и, опустив кота на пол, наливаю ему воды в миску. На столе в плетеной корзинке, лоснясь ароматными спелыми боками, лежит маняще душистая клубника. Запах тонким облаком расплывается по воздуху, щекоча нос и легким туманом оседая на все вокруг. Хватаю ягодку и впиваюсь в нее зубами, словно жадный вампир в податливую плоть. Кайфую от сочных брызг, взрывающихся на языке, и жмурюсь от удовольствия.

— М-м-м-м… — Я не могу сдержать стона, облизывая губы, собирая капельки ягодного нектара. — Как же это вкусно!

— Мяв! — требовательно звучит откуда-то снизу, а мягкие лапки опираются о мои ноги.

— Держи, мой хороший, — отламываю зелень от ягоды и кладу лакомство в миску. Кто бы мог подумать, что коты с такой жадностью могут поглощать клубнику? — Ешь, а я пока в ванную схожу, а потом мы с тобой еще полакомимся, — обещаю Кошику пиршество и выхожу из кухни.

Подниматься на второй этаж, чтобы принять душ, мне неохота, и я, скинув трикотажный сарафан-майку на пол санузла на первом, закрываю за собой створки душевой кабины.

Вода нежными струями барабанит по плечам, словно заботливые пальцы массажиста, разминая уставшие мышцы и унося с собой скопившееся в них напряжение, прохладными ручейками струится по телу, расслабляя и смывая дневную суету. Прикрываю глаза и запрокидываю голову вверх, позволяя аквацелительным потокам погружать мен в релакс.

В голове одна за другой неспешно сменяются картинки, и разум мой уплывает за горизонт реальности, томительными волнами прокатываясь по телу и концентрируясь там… в самой сердцевине. Желание распаляет меня..

Вдыхаю аромат мужского геля для душа, окутывающий меня плотным облаком, скольжу ладонями по разомлевшему телу, вышибая напрочь остатки разума, растворяясь в запретных мечтаниях и упиваясь этой порочностью.

Напряженная шея…

Чувствительная грудь…

Живот…

Ниже… ниже, туда, где скручивается в тугой узел желание.

До боли впиваюсь зубами в нижнюю губу, еле сдерживая рвущийся из груди стон неудовлетворения, и — да! — задеваю пальцами чувствительное местечко, а по телу словно электрические волны проходят. Несмелые, но такие острые касания выкидывают меня за грань приличия, утягивая в марево влажного безумия, и в голове яркими вспышками его глаза, его улыбка и эти руки.

Спутанное сознание и невероятно острые ощущения его ладоней на моей возбужденной плоти. Во мне… Везде!

Гортанный стон оглушает меня. Одной ладонью упираюсь в запотевшую стеклянную стенку кабины, другой… От плавных и одновременно дерзких движений пальцев мои щеки покрываются краской стыда, и в то же время я низвергаюсь в пучину блаженства, взрываясь в ярком фейерверке запретного удовольствия.

В голове полнейший туман. Тело охватывает истома, и нет никакого желания шевелиться. Кажется, из меня выкачали все силы, взамен наполнив эйфорией с нотками смятения. Частое дыхание и сердце, стучащее где-то вне грудной клетки… как же это все неправильно! Как же это все греховно-сладко и желанно!

Трясущимися руками перекрываю кран, приоткрываю створки кабины, выпуская наружу клубы пара, сплошь пропитанного бьющим в голову коктейлем моего наслаждения. На ватных ногах переступаю через бортик поддона и только сейчас понимаю, что мой банный халат ожидает меня в другой ванной комнате.

Со стоном легкого разочарования, шлепая мокрыми ногами по кафельному полу, подхожу к шкафу. На полках лишь полотенца разных размеров. Выбираю самое большое и оборачиваю его вокруг своего округлившегося во всех местах тела.

— М-м-м-м да-а-а-а! — вздыхаю, морща нос и рассматривая себя в зеркало.

Края моего импровизированного одеяния с трудом сходятся на выпирающем животе. Остается только радоваться тому, что в доме, кроме Кошика, других мужиков нет!

Высушив вторым полотенцем волосы, за неимением расчески прохожусь по ним пятерней. Сброшенные на пол сарафан и нижнее белье отправляю в стиральную машинку и, запустив режим быстрой стирки, выхожу из санузла.

Оглядываюсь в сторону кухни, где меня ожидает корзинка сладких ягод. Рот наполняется слюной, и я облизываюсь, словно кошка, увидевшая блюдце с валерьянкой. Робкий шаг в сторону, узел на груди опасно съезжает, намереваясь оголить и без того слабо прикрытое тело. И вновь у меня вырывается вздох разочарования, и я разворачиваюсь и бреду к лестнице на второй этаж.

Не успеваю сделать и пары шагов, как входная дверь отворяется, и я замираю, словно пойманный кролик. Мертвой хваткой сжимаю ладони на краях полотенца, парализованная его взглядом.

*Степан*

Ошалелым взглядом прохожусь по её обалденной фигуре. Залипаю на манящих округлостях, прикрытых лишь куском махровой ткани. Ловлю нереальное удовольствие от созерцания столь упоительной картинки и просто скидываю с себя всю усталость и напряжение, владевшие мною все это время вдали от нее. Я, словно неприкаянное суденышко, нашел наконец-то нашел свою гавань, путь по которой ярким маячком прокладывает мне она.

Кроха.

На задворках сознания противной сиреной гудит предупреждение: малышка, все же не твоя, прочь лапы, животное! Но разум отказывается воспринимать любые сигналы, кроме одного, самого значимого. Во рту пустыня. От шквала переполняющих меня эмоций сердце стучит на повышенных скоростях, и тяжесть в паху безжалостно срывает все предохранители.

Мы пристально смотрим друг на друга, и румянец на щечках Крохи опаляет мое нутро жаром предвкушения. Меня прошибает очередным разрядом желания, и устоять от искушения просто немыслимо.

Сжимаю до боли кулаки, стараясь из последних сил угомонить взбунтовавшееся либидо.

— Ой! — сипло выдыхает она, но даже не делает и попытки сбежать, а только хлопает пушистыми ресницами, и ее глаза с поволокой затягивают меня в тайный омут, выплывать из которого я не спешу.

Кроха зачарованно проходится кончиком языка по припухшей нижней губе, а затем прикусывает ее в невинном жесте. Замечаю, как сбивается ее дыхание, и частые глубокие вдохи лишь усиливают эффект притяжения. Окончательно отключаю разум и совесть, заодно и на пару широких нетерпеливых шагов сокращаю расстояние, разделяющее нас.

— Привет, — тихо, еле касаясь манящих губ своими, шепчу я, боясь спугнуть малышку. — Скучал, — следом срывается признание, и я беру в плен ее лицо.

Мои ладони на ее румяных щеках. Мой лоб упирается в ее лоб. Наши вздохи-выдохи в унисон, и сердца на запредельных скоростях колотятся где-то на одной волне.

— Ты пахнешь клубникой, — с хрипом выдыхаю я, царапая горло, и глубоко вдыхаю неповторимый, только ей присущий аромат. — И мной, — добавляю, делая еще одну затяжку, и это так неописуемо потрясно — чувствовать на ее нежной коже запах своего геля для душа!

— Клубника там… на кухне… хочешь? — запинаясь, шепчет Кроха, чуть нервно сглатывая, и машинально дергается в сторону дверного проема, но я стопорю этот маневр легко, без какого-либо сопротивления.