(не) Его Малыш(ка) - Нана Фокс

— Все именно так и будет! Спасибо тебе большое, Кроха. И это я тебе благодарен за то, что ты появилась на моем пороге. С финансами после разберемся.

Еле уловимое «угу», и мир наполняется теплом и пониманием. Стоим так еще какое-то время, наслаждаясь тишиной и покоем. Даже Кощей не рискует встревать в наш дуэт.

Но время неумолимо бежит вперед, и мне пора бы выдвигаться на работу.

— Можно с тобой? — спрашивает Кроха, убирая посуду со стола и складывая ее в посудомоечную машину. — Мне в женскую консультацию надо, — смущенно отвечает она на мой немой вопрос.

Соглашаюсь, сразу продумывая, кого из парней приставить к ней в качестве водилы-тельника. Через пятнадцать минут Агния уже стоит в прихожей, одетая в легкое трикотажное платье цвета спелой вишни. На ногах — удобные кеды, идеально белые, словно она и не ходит в них по земле. На плечо накинута лямка рюкзачка.

До офиса добираемся быстро, и там я со «скрежетом» передаю ее в руки опытного спеца, тут же получающего от меня миллион дополнительных ЦУ, и, оставив легкий поцелуй на сладких губах Крохи, погружаюсь в рабочий процесс.

Ближе к обеду, когда с основной массой запланированных дел покончено, созваниваюсь с малышкой.

— Я уже выхожу из консультации, — отвечает она на мой вопрос, — но меня не приняли, там запись уже на месяц вперед забита.

— Не волнуйся, разберемся. Я на обед вырвусь через полчаса, давай в кафе встретимся?

— Давай, — соглашается Агния, — в том, которое около офиса, у них пирожные вкусные.

— Договорились.

Спустя оговоренное время откладываю все документы и спешу на встречу с Крохой. Подходя к кафе, сразу замечаю ее, сидящую за тем же столиком, и парня, спешно отходящего от ее столика, а затем и вовсе теряющегося в потоке уличных зевак.

*Агния*

Стас выныривает из ниоткуда, словно черт из табакерки.

— Привет, — звучит так буднично, будто мы и не расставались с ним больше, чем на полчаса.

Будто вот только утром проснулись в одной кровати, вместе позавтракали, вместе же поехали по делам и разошлись на краткий миг, чтобы потом вновь встретиться и вместе пообедать.

Смотрю на него и удивляюсь сама себе и тем чувствам, что беззаботно гуляют в душе. Точнее, там только одно, но очень яркое: простое безликое удивление.

Во мне нет сожаления о том, что этот человек когда-то был в моей жизни, но и вернуть его назад я не желаю. Да и общаться мне с ним уже не интересно. Даже знать не желаю, каким зигзагом судьбы наши пути вновь пересеклись.

То, что было между нами, можно смело записывать в раздел судьбоносных ошибок, без которых невозможно познать настоящее счастье, научиться чему-то значимому и осознать всей ценности бытия. Так что я не злюсь и даже мысленно благодарю его, поэтому спокойно поднимаю на него взгляд и равнодушно отвечаю на его приветствие.

— Привет, — безразлично пожимаю плечами, помешивая соломинкой тугую молочную пену в высоком стакане с коктейлем.

— Как дела? — интересуется он, самоуверенно выдвигая стул и присаживаясь за мой столик, не соизволив даже поинтересоваться согласием.

Удивленно вздергиваю бровь, чуть склоняю голову к плечу и поглядываю на него с немым укором. Полное игнорирование отчетливо читается в надменном выражении его лица. Стас откидывается на спинку стула и вытягивает вперед ноги, скрещивая их в щиколотках. Руки складывает на груди в замок и смотрит на меня… с каким-то превосходством, что ли?

— Ну и чего ты добиваешься?

— Прости? — От такой наглости я закашливаюсь, подавившись глотком клубничного напитка.

Отставляю стакан чуть в сторону, чтобы не опрокинуть в эмоциональном порыве. Наклоняюсь вперед, опираясь локтями о столешницу, и вглядываюсь в знакомые до зубного скрежета черты лица. Пытаюсь понять: эта напускная наглость — недавнее его приобретение или давнее, но тщательно скрываемое?

— Ну, ты же не просто так здесь! — произносит с такой уверенностью в своей правоте и в том, что меня он знает на «пять с плюсом», что я не могу сдержать снисходительную улыбку и лишь прикрываю ладонью рот, чтобы не засмеяться ему в лицо.

— И какая, по-твоему, у меня причина здесь находиться?

Стас сканирует меня холодным взглядом, придвинувшись вплотную к столу и отзеркалив мою позу. Теперь мы смотрим друг другу в глаза. Стас гневно дышит, покрываясь красными пятнами, а меня, отчего-то это веселит. Улыбаюсь.

— Ты!.. — Он сдвигает брови к переносице.

— Я! — киваю и продолжаю нашу игру в «гляделки». — Может, расскажешь мне, зачем стер информации на моем телефоне? — спокойно интересуюсь. — Хотя ты знаешь, мне это не интересно, как и не интересно вообще ничего, что с тобою связано.

— Да ну?! — В голосе Стаса и в дернувшемся уголке его губ проскальзывает замешательство, он словно поверить не может в то, что перестал быть центром моей вселенной.

— Ну да! — откидываюсь назад, глубоко вздыхаю и, задержав на мгновение воздух в легких, прислушиваюсь к своим ощущениям.

Ничего! Вот вообще ничего нет! Ни обиды, ни злости, не сожаления — ничего. Словно рядом сидит абсолютно посторонний человек. Громко выдыхаю и впервые за всю свою недолгую жизнь употребляю такой витиеватый мат, от которого завянут уши даже у пропитых портовых грузчиков. Тщательно обрисовываю мужчине, сидящему напротив меня, куда ему идти, и сообщаю все, что я о нем думаю.

— Ты насквозь лживый! — завершаю свой монолог. — Все, от первого знакомства до твоего отъезда к мнимому отцу — одна сплошная ложь! — Я не спрашиваю, а озвучиваю факты, удивляясь самой себе и той смелости и решительности, что сейчас бурлит во мне. — Мне ничегошеньки от тебя не нужно. Я сама со всем разберусь. Я тебя не люблю, да и не любила никогда. И запомни: ребенок мой и только мой!

— Хм… — Язвительная ухмылка кривит его губы. — Какая ты стала смелая! С чего бы это?

— Учителя хорошие были.

— Ну-ну…

Стас словно пытается взять в свои руки утерянный контроль над ситуацией, вернуть себе былое превосходство и увидеть трепет в моих глазах. Он буравит меня взглядом, что-то хочет сказать, но, бросив взгляд мне за спину, шлепает ладонью по столу, поднимается и, наклонившись вперед, злобно шепчет:

— Ты была удобной подстилкой, киса, не более. — Он плещет ядом так, что все же задевает меня, и ком горечи подкатывает к горлу. — Такой и осталась. — И, выпрямившись, уходит.

*Агния*

Откат наступает моментально. Как бы я ни ерничала, как бы ни хорохорилась, обида все же больно жалит ядовитой змеей. Чувствую предательское пощипывание в носу, и взгляд туманят горячая влага.

— Кто это был? — раздается знакомый мужской голос с нотками еле уловимого раздражения.