Хищник - Патрисия Корнуэлл

– По четвергам всегда устраиваются собрания?

– Похоже, что так. В пятницу у них основная служба, так что они встречаются накануне. Это у них что-то вроде Страстной пятницы, когда Христос умер, чтобы искупить наши грехи. Но они называют его не Христом, а Господом. Дoвoльно странная община. Скорее, какая-то секта. Как у заклинателей змей.

Леке насыпала на лист бумаги немного черного порошка. Белый кухонный стол сверкал чистотой и был совершенно пуст. Опустив в порошок кисть из стекловолокна, Леке начала осторожно растушевывать его по столешнице. Там, где он прилипал к жировым субстанциям и другим невидимым пятнам, проступали черные, как сажа, разводы.

– Я не нашла в доме ни кошельков, ни записных книжек, в общем, ничего такого, – сообщила Реба. – Это тоже говорит о том, что они сбежали.

– Когда вас похищают, у вас вполне может оказаться с собой записная книжка, – возразила Скарпетта. – Людей похищают вместе с их кошельками, ключами, машинами и детьми. Несколько лет назад у меня был случай похищения с убийством, когда жертве разрешили взять с собой чемодан с вещами.

– Я тоже знаю случаи, когда люди инсценируют преступления, для того чтобы просто слинять. Возможно, вашему следователю звонил какой-нибудь придурок из этой общины.

Скарпетта прошла на кухню, чтобы осмотреть плиту. На дальней конфорке стояла медная кастрюля с крышкой, вся потемневшая и в подтеках.

– Эта конфорка была включена? – спросила Скарпетта, поднимая крышку.

Внутреннее покрытие из нержавеющей стали стало совсем черным.

Леке с треском оторвала кусок переводной ленты.

– Когда сюда пришла женщина из общины, горела левая дальняя конфорка. Кастрюля разогрелась докрасна и была совершенно пустая, – объяснила Реба. – Во всяком случае, так мне было сказано.

Внутри кастрюли Скарпетта заметила беловато-серую золу.

– В ней что-то было. Возможно, масло. Но не еда. На кухонном столе что-нибудь лежало?

– Когда я сюда пришла, все выглядело так же, как сейчас. Женщина из общины сказала, что никаких продуктов она не видела.

– Какая-то полоска, но в основном обычные пятна, – сообщила Леке, снимая ленту с кухонного стола. – Шкафы я обрабатывать не буду. Дерево – неустойчивый материал. Нет смысла его портить без особой нужды.

Открыв холодильник, из которого дохнуло холодом, Скарпетта стала осматривать полки. Судя по недоеденному куску индейки, не все здесь были вегетарианцами. В холодильнике лежали салат-латук, свежая брокколи, шпинат, сельдерей и девятнадцать пакетов мелкой очищенной морковки – легкая, низкокалорийная пища.

Раздвижная дверь на веранду миссис Симистер оказалась незапертой. Стоя перед ней, Марино оглядывался по сторонам.

Посмотрев на оранжевый домик на противоположном берегу канала, он подумал о Скарпетте. Интересно, нашла она там что-нибудь? Возможно, она уже уехала. Он ведь опоздал. На кочение мотоцикла в ангар и замену шины ушла уйма времени. Потом он еще долго разговаривал с техниками, студентами и преподавателями, чьи машины парковались на той же стоянке, в надежде выяснить, не видел ли кто-нибудь из них злоумышленника. Никто ничего не видел. Во всяком случае, они так утверждали.

Приоткрыв дверь, Марино окликнул миссис Симистер. Никто не ответил. Тогда он громко постучал по стеклу.

– Есть кто-нибудь дома? Эй?

Он снова набрал ее номер. По-прежнему занято. Посмотрев на свой телефон, он увидел, что ему звонила Скарпетта. Вероятно, когда он мчался сюда на своем мотоцикле. Он перезвонил ей.

– Ну, как там у вас дела?

– Реба говорит, что она не слышала ни о какой миссис Симистер.

– Кто-то нас просто надул. Она вовсе не из той общины, где проповедовали эти пропавшие женщины. А сейчас она не подходит к двери. Я собираюсь войти в дом.

Кинув взгляд на оранжевый домик на другом берегу, Марино поднялся на веранду.

– Миссис Симистер? – громко позвал он. – Кто-нибудь есть тут? Это полиция!

Вторая раздвижная дверь тоже была не заперта, и Марино вошел в столовую. Немного подождав, он снова позвал хозяйку. В глубине дома громко работал телевизор, и Марино пошел на звук, вынув пистолет и продолжая оповещать о своем присутствии. Пройдя по коридору, он услышал, как говорят и смеются участники какой-то передачи.

– Миссис Симистер? Есть здесь кто-нибудь?

Телевизор стоял в спальне, дверь в нее была закрыта. Немного поколебавшись, он постучал в дверь и резко распахнул ее. В комнате он увидел лужу крови, маленькую женщину на кровати и то, что осталось от ее головы.

В ящике стола лежали карандаши, шариковые ручки и маркеры. Концы двух карандашей и одной ручки были изжеваны. Глядя на отметины от зубов, Скарпетта гадала, кто из мальчиков мог так изгрызть их.

Карандаши, ручки и маркеры она сложила в отдельный пакет. Задвинув ящик, она осмотрелась, размышляя о жизни сирот из Южной Африки. В комнате не было игрушек, ничего не говорило об их увлечениях или играх.

Ванная комната с раковиной и белым унитазом была облицована невзрачным зеленым кафелем. Открыв дверь, она увидела собственное отражение в зеркале шкафчика. На его металлических полках лежали зубные нити, аспирин и маленькие кусочки мыла, какие обычно кладут в мотелях. Подняв оранжевый пластиковый пузырек, она с удивлением заметила на этикетке имя доктора медицины Мерилин Селф.

Знаменитый психиатр прописала Дэвиду Лаку риталин. Он должен был принимать его по десять миллиграммов три раза в день. Лекарство было куплено ровно три недели назад в расфасовке по сто таблеток. Открыв пузырек, Скарпетта высыпала на ладонь зеленые пилюли. Их было сорок восемь. Если принимать каждый день по три таблетки, должно остаться тридцать семь. Мальчик исчез в четверг вечером, пять дней назад. Значит, пятнадцать таблеток он не принял. Пятнадцать плюс тридцать семь будет пятьдесят два. Приблизительно совпадает. Если они просто уехали, то почему не взяли с собой риталин? Почему оставили зажженную плиту?

Скарпетта высыпала таблетки обратно в пузырек и положила его в пакет. Пройдя по коридору, она вошла в спальню сестер. Там стояли две кровати, покрытые изумрудно-зелеными покрывалами. Стены были оклеены зелеными обоями, на полу лежал зеленый ковер. Мебель была покрыта зеленым лаком.

Лампы и вентилятор тоже были зелеными. Плотные зеленые шторы не пропускали свет. На тумбочке горела настольная лампа. Комнату освещал лишь ее тусклый огонек и тот свет, что падал из коридора.

Здесь не было ни зеркала, ни каких-либо картин, только на комоде стояли две фотографии в рамках. На одной из них два патлатых мальчугана стояли на берегу океана и улыбались во весь рот. Они были похожи на братьев – один постарше, другой помладше. На другой – две женщины с тросточками щурились от яркого солнца на фоне голубого неба. За ними возвышалась причудливая гора, вершина которой скрывалась за облаками, похожими на клубы пара. Одна из женщин была низенькой и полной, с длинными седеющими волосами, зачесанными назад. Другая – повыше и постройнее, с густыми черными кудрями, которые трепал ветер.