Легчайший воздух - Минка Кент

Эрика элегантно пожимает плечом.

– Откуда мне это знать? Она ему понравилась. Это все, что я знаю.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы они общались? Ощущалась ли между ними какая-то напряженность, было ли что-то… не так?

– Дорогая, вы ловите рыбу в пустом пруду. – Она вновь идет в гардеробную и возвращается назад с парой черных шпилек с красными подошвами и стразами на каблуках. Они похожи на те, в каких моя сестра щеголяла несколько месяцев назад в Нью-Йорке. Тогда я отказывалась поверить, что она стала одной из этих женщин. Какими, как мы всегда клялись, мы никогда не станем. – Каждый раз, когда я была рядом, эти двое казались счастливыми и влюбленными, даже если мне это было больно признавать. Была ли эта любовь подлинной или показной, затрудняюсь сказать. Закрытые двери и все такое прочее.

Блям-блям. Это раздается дверной звонок. Я проверяю часы.

– Пять часов. Не рановато ли для свидания?

– О, это надо же! – Эрика проходит мимо меня, оставляя позади себя шлейф дорогих духов. – Он прислал за мной машину. Я встречаюсь с ним на его вертолетной площадке в Солт-Лейк-Сити. Мы на выходные собираемся в Вегас.

Ее каблуки цокают по глянцевой плитке. Она вопросительно смотрит на меня, ожидая, когда я последую за ней. Щелчок выключателя, и люстра гаснет. Даже на шпильках Эрика идет естественной походкой; они словно продолжение ее ног. Она спускается вниз, ее мягкая ладонь скользит по гладким перилам изогнутой лестницы. Она всем своим видом показывает, что бывший муж ей не интересен. И тем более – его новая жена. Они – пройденный этап ее жизни.

Открыв дверь, она встречает мужчину в черном костюме и указывает на чемоданы, стоящие в ряд у стены. Лично у меня в голове не укладывается, зачем одной женщине три чемодана для выходных в Вегасе? Впрочем, я не удивлена.

– Было приятно познакомиться с вами… – Она начинает говорить и умолкает.

– Грир.

– Да-да, Грир, – говорит она, наклонив голову. Улыбка словно приклеена к ее лицу. – Откуда только у вас такое имя? У меня всегда был пунктик насчет имен. В детстве в моем классе было четыре других Эрики. Я поклялась, что никогда не дам своим детям имен, которые будут и у других детей. Если вы можете найти свое имя на сувенирной рюмке, значит, оно избитое.

Она не ждет, когда я отвечу ей, но я не обижаюсь. У меня нет желания объяснять тонкости деформированной логики моей матери женщине, которая, по сути, мне чужая и холодная, как ледышка, по отношению к моей пропавшей сестре.

В семидесятые годы на Манхэттене славилась известностью светская львица по имени Грир Форбс. Она была притчей во языцех. Без нее не обходилась ни одна колонка светских сплетен. Другие женщины шептались о ней, когда не были заняты тем, что боготворили ее. Моя мать обожала этот контраст – резкое мужское имя и шикарная, красивая женщина. Ей казалось, что это стильно и круто. Спустя годы она призналась – лучше бы она назвала меня Эмили или Элизабет, мол, это вне времени и легко пишется.

Я ставлю ногу на площадку под передним крыльцом дома Эрики и вспоминаю, что не вызвала такси. Но вместо того, чтобы стоять как дура, я выхожу на дорогу, готовая прошагать многие километры по заснеженному тротуару, пока не найду местечко, где можно выпить чего-нибудь горячего.

Я уже прошла два квартала, когда их черный лимузин останавливается рядом со мной. Заднее окно опускается, и Эрика высовывает голову.

– Был один случай, – говорит она. – Лет десять или одиннадцать назад. Эндрю вбил себе в голову, что я изменяла ему со своим личным тренером. – Уголки красных губ Эрики ползут вверх. – Сейчас мне это кажется жутко смешным, потому что тот парень был геем. Во всяком случае, Эндрю впал в бешенство. Потребовал, чтобы беднягу уволили и занесли в черный список во всех спортзалах в радиусе шестидесяти миль, что было, на мой взгляд, чересчур, потому что он был одним из самых востребованных тренеров в округе. Я это к тому, Грир, что Эндрю ревнив. Делайте с этой информацией что хотите. – Договорив, она взмахивает рукой и поднимает стекло. Черный автомобиль на всей скорости уносится прочь.

Двадцать два месяца назад

– Мер. – Когда Ронан видит меня, на его губах играет улыбка, а на щеках появляются симпатичные ямочки. Он затягивает меня внутрь и, прежде чем закрыть дверь, выглядывает на улицу и видит припаркованное на подъездной дорожке такси. – Где твоя машина?

– Я взяла такси.

Он морщится.

– Зачем?

Я не видела его больше недели. Выходные с Эндрю и его детьми превратились в дополнительную неделю с ними, а все потому, что Эрика решила продлить свое ямайское путешествие еще на шесть дней. Ронан берет мои руки в свои, подносит их к губам и согревает своим дыханием.

– Ты замерзла.

– В такси не работал обогреватель, – говорю я.

– И ты вся дрожишь. – Он ведет меня к дивану и усаживает к себе на колени. – В чем дело?

Я уже сбилась со счета, сколько раз в прошлом месяце занималась сексом с этим мужчиной. Мне стыдно представить, сколько раз я думала о нем, лежа рядом с мужем. Я сижу здесь, рядом с ним, и мое тело напряжено, как струна. Боже, с каким упоением я бы вновь отдалась во власть его ласк, но, увы, не могу.

– Мы больше не можем это продолжать. – Я выпаливаю слова, ради которых пришла сюда, пока не растеряла мужества их произнести.

Он молчит – иного я и не ожидала.

– Ты счастлива, Мередит? – спрашивает он, нарушая неловкое молчание.

– Ты о чем?

– О твоем браке. С Эндрю. Ты счастлива? – Он хмурит брови.

– Это здесь ни при чем. Просто то, что мы делаем, нехорошо. И мы должны остановиться.

– Ты несчастна, – говорит он. – В противном случае ты бы не пришла сюда.

– Ты был моим спасением, – говорю я. – Я жалкая скучающая женщина, а ты будоражил меня.

– Мы оба знаем, что я для тебя нечто большее, – говорит он. – И ты никакая не жалкая.

– Я жалкая потому, что попала в ситуацию, в которую не должна была попадать.

– Ты всего лишь человек. – В его голосе слышится сочувствие, которого я не заслуживаю.

Я встаю с дивана, расхаживаю по его гостиной и на миг замираю перед панорамным окном, глядя на ожидающее меня такси.

– Ты пытаешься уговорить меня остаться. Прошу тебя, прекрати. Я приняла решение.

– Он недостоин тебя, Мередит. – Обхватив голову руками, Ронан глубоко вздыхает. Я ошарашила его. – Но ты сама это знаешь.

– Дело не в том, что я не хочу быть с тобой, – говорю я. – Просто я не должна этого делать. Это нехорошо. Я больше не хочу быть непорядочной женщиной.

Я не прощаюсь – не могу. Просто молча выхожу за дверь.

Я сажусь на заднее сиденье. Я вернусь домой, к мужу, надеясь, что смогу забыть о том, что сделала, что мой брак еще можно спасти. Но стоило такси отъехать от дома и свернуть на хорошо мне знакомую усаженную деревьями улицу, как я уже скучаю по Ронану. Боже, вдруг я приняла неправильное решение… вдруг я выбрала не того?