Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж - Иван Сергеевич Бутаков

червяк. – Пишешь что-то вместо того, чтобы идти домой. О чем пишешь кстати?

– Ни о чем особенном. Червяку не понять, – ответил еж.

– Одна маленькая просьба, – требовательно произнес Харитон. – Не клади эту книгу в портфель. С ней так тесно.

– Еще чего, – буркнул мистер Грибб.

– А так книга вполне не плоха. Не имею ничего против творчества ежей.

– Да что ты знаешь о творчестве? – возмутился еж. – И когда это ты успел ее прочитать?

– Можно подумать в твоем портфеле масса развлечений, – ответил червь.

– Ну уж. Это уже перебор! – разозлился мистер Грибб и, закрыв портфель, сел за свой стол, уткнувшись в книгу в черном переплете.

– Должен заметить, что истории у тебя получается рассказывать гораздо лучше, чем заводить друзей, – послышался гулкий голос из закрытого портфеля. – Ума не приложу, почему ты не читаешь ученикам эту книгу, что все время пишешь. Уроки были бы куда веселее.

– Я не собираюсь обсуждать с червяком свою школьную программу, – холодно произнес мистер Грибб, смягчив немного свой тон и добавил: "без обид".

– Какие могут быть между нами обиды, дружище! Ты да я, не разлей вода, – радостно выпалил червяк.

Поняв, что отделаться от приставучего червяка ему уже не удастся, мистер Грибб встал со стола, молча, схватил портфель и направился к выходу, под воинственное пение Харитона, звучащее как из бочки. Дверь школы захлопнулась, удаляющиеся шаги учителя вскоре стали еле различимы, пока не исчезли вовсе.

В открытое окно ветер доносил веселое пение птиц и монотонный шелест листвы, сквозь которые слышались радостные крики ежат, резвящихся неподалеку. Пробившийся через зеленые шапки деревьев лучик, упал прямо на раскрытую книгу, лежащую на столе учителя, осветив ровные аккуратно выведенные им буквы.

Наступило долгожданное утро, за которыми, словно стоя за углом, тихо затаился день, с нетерпением ожидая своей очереди. Большое семейство ежей Грей суетливо готовилось к празднику. С кухни доносился насыщенный аромат маминого фирменного яблочного пирога. Сестры Германа помогали маме на кухне. Некоторые из них вышивали яблоко на красивых платках. Ежата же, только проснувшись, ходили по дому, протирая глаза и заразительно зевая, все кроме Виктора, брата Германа, который нацепив на спину все, что попадалось под лапу, как заведенный бегал из комнаты в комнату. Даже папа-еж сонливо высчитывал шаги до кухни, бормоча что-то под нос.

– Дорогая, а ты не заметила, с какой лапы я встал? – спросил он маму, зайдя на кухню.

– Если бы я ждала пока ты встанешь, мы бы пропустили праздник. – улыбаясь, ответила она.

– Да что нам этот праздник, главное выспаться можно и отдохнуть как следует, – махнул лапой папа-еж.

– Кому отдохнуть, а кому все утро у плиты.

– Ммм… что тут у нас, – потянулся к стоящему на блюде пирогу, глава семейства и тут же получил лопаткой по лапе.

– Ты чего дерешься? – жалостливо по-детски спросил он.

– Это для конкурса, – скомандовала мама.

– Могла бы участвовать в конкурсах, не приносящих ущерб семье. Вот я, например, собираюсь участвовать в поедании пирогов, и готовиться не надо и домой приду сытым, – улыбнулся папа-еж, отчего и мама и сестры весело засмеялись.

– Ну ладно, пойду, пересчитаю. Что-то мне подсказывает, что я сегодня не с той лапы встал, – сказал он и ушел из кухни.

Папа был прав, редко когда увидишь его вот так слоняющегося по дому. Вот что значит праздник яблок – вся семья дома, а такое бывает лишь дважды – после спячки и в этот самый праздник яблок. Но даже папа, спокойно высчитывающий шаги до кухни, оказался не промах и записался на конкурс. Выходит один лишь Герман не нашел себя ни в одном из них, и теперь огромным пятном стыда ляжет на честь семьи.

Размышления Германа прервал все тот же папа-еж. Уже переодетый, он стоял в прихожей, сжимая в лапах несколько дурацких шляпок в форме макушек яблок с торчащими из них ножками веточками. Нацепив одну шляпу себе на голову, он громко подозвал Германа и его братьев к себе.

– Только не это! – взмолилась мама. – Это опасная традиция могла бы обойтись без ежат.

– Что ты понимаешь в настоящих ежитских развлечениях, настоящий экстрим для настоящих ежей. Верно Герман? – похлопал по плечу сына глава семейства.

– Да папа! – бодро поддержал ежонок, не до конца понимая о чем речь.

– Ходить под деревом и ждать, когда тебе на голову свалится яблоко – это не экстрим, это идиотизм, – подытожила мама.

Герман начал вспоминать, что совсем маленьким слышал об этой традиции, а теперь еще и история появления праздника яблок, рассказанная мистером Гриббом, и вся картина рисующая перед ним традицию сложилась перед ним воедино. А традиция эта заключалась в следующем: пока ежихи готовились к празднику, ежи шли в рощу яблонь, ту самую, где на мистера Бона когда-то свалилось яблоко. А дальше все было просто: ежи ходили по роще в ожидании первого упавшего яблока, и тот на кого это яблоко упадет, весь следующий год будет избранным судьбой счастливчиком, все его мечты в этот год должны сбыться, все за что он не возьмется – делается лучше и быстрее. Но на деле чаще все было наоборот – последний поцелованный фортуной, вернее помеченный яблоком, мистер Левин, сперва пропустил сам праздник, валяясь дома с перемотанной головой, а весь оставшийся год вообще чудил не переставая: то забудет как его зовут, то домой идет – заблудится, то вообразит, что он белка – сунет орех за щеку и бегом на дерево, хорошо хоть вовремя помощь прибывала, растянут ткань и бегают, ждут, когда новоиспеченная белка свалится, чтобы ее поймать. Благо, что яблоко из мистера Бона, прекрасного врача не вышибло, он то и вылечил бедолагу. С тех пор все думать стали, да вспоминать какого сорта и цвета фрукт на мистера Левина свалился, до сих пор высчитать пытаются кому какое яблоко, что принесло.

Мама тем временем продолжала возмущаться.

– Я не хочу, чтобы наши ежата по деревьям скакали и орехи грызли, думая, что они белки, – говорила мама.

– Не волнуйся, дорогая, я обо всем позаботился, – с этими словами папа взял у мамы поварешку и треснул себя по шляпе, которая от глухого удара, лишь слегка съехала на глаза.

– Более того, – продолжил он. – Я не собираюсь принимать участие в этой бестолковой традиции, а уж тем более подвергать опасности ежат. Мы просто сходим да посмотрим со стороны.

Мама ничего не ответила, но судя по поднявшимся бровям, ответ ее удовлетворил, и она вновь принялась за приготовления пирога. Папа снова позвал ежат, которые тут же окружили его. Водрузив каждому ежонку