Бимайн. Тариф на безлимитное счастье - Мария Свешникова

– За счет этого наш с Алеком номер будет ближе к морю. Должна же быть в жизни хоть какая-то справедливость.

Ира сидела дома и была огорчена и уныла. Она высокомерно открыла нам дверь в свое гнездышко с потолками под шесть метров и выходом на крышу. Вот вам дома на Поварской. Но даже в классе «люкс» бывают парты для грустных учеников жизни.

– Ира, даже если тебе удобно верить, что мы с Романовичем брат и сестра, то одумайся, Адам и Ева тоже были одной крови, и мы все – их потомки. А все от них произошли, тогда получается, что в основе всего человечества не более чем инцест.

Марат поперхнулся.

Ира молчала и смотрела на меня с презрением.

– Я что-то не так сказала?

– Паспорт ты можешь показать наконец? – Марат протянул мне сумку.

– Вот видишь, я тебя не обманываю.

Ира посмотрела каждую страницу документа. Послюнявила палец и попыталась что-то отковнуть, чиркнула зажигалкой, спалила краюшек, после чего улыбнулась и сказала:

– Верю! Но ты последняя стерва и непорядочный человек, так как обманным путем поддерживала мои иллюзии насчет Алека.

Хрен редьки не слаще. Определенно. А Романович вообще был уверен, что хрен – это пенис, а хер – овощ и приправа, не стесняясь спрашивать в ресторанах об этой, так скажем, пикантности. Пару раз ему предложили. Мальчиков по сто евро за час.

– Ира, я понимаю, что поступила ужасно. Но, согласись, мы квиты, ты трахалась с бойфрендом моей лучшей подруги.

– Еще не квиты!

Она подошла и сняла мои сережки, жутко красивые, купленные много лет назад на блошином рынке в Париже. Надела на себя.

– Вот теперь квиты.

Мне удвоению ВВП еще учиться и учиться.

– Кстати, – сказала я почти в двери, – Алек в твоем распоряжении, мы разводимся. Как и Марат.

– А зачем ты тогда приехала?

– Извиниться перед тобой и вернуть им работу.

– Вроде как самоотверженная?

– Нет, пока жена.

Слово за слово мы перекидывались колкостями, которые уже не задевали, а лишь были привычкой. Хотя мы обе знали, что ядовитость вызывает запоры.

– Встретимся в аэропорту, – прошептала я Марату.

– Ага. Аньке привет не передавай.

– Я и не собиралась.

Из грехов за последний день только виски.

Я бежала с работы домой собирать вещи в огромный чемодан, зная, что уже через несколько часов наше трио будет сладостно попивать «Бейлис» из пластиковых стаканчиков и обмениваться колкостями с двумя спутниками в самолете с серебристым крылом. Эдакое «3+2» в действии. Пигги послушно отправился к соседке, обещал скучать и предавать только за парное мясо.

Анька сидела на чемодане.

– Ты на дорожку присела?

– Да нет, утрамбовываю.

– Молодец. Вы мои вещи собрали?

– А как же, – бабуля показала на аккуратный чемоданчик, – все твои веревочки и скляночки!

– Может, я проверю?

– Ни в коем случае, – прокричала Аня, поняла, что ляпнула чего-то не то. – Примета плохая, да и потом мы его второй раз не закроем.

– Ну, как знаете, если чего не найдете, все по вашей вине.

– Все найдут. Все, что нужно, все найдем!

Они точно мне в подкладку марихуану зашили.

На определителе высветился мой все еще законный муж-объелся-груш:

– Машкин, а ты мой паспорт часом не сжигала?

И кто же в этой семье параноик?

– Видела ли я твой загранпаспорт? Ты что, не можешь сам следить за документами?

На тумбочке возле двери лежали оба документа, удостоверяющие наши темные личности.

– Да, они дома! – ответила я почти виноватым голосом.

– Если бы твоя бабуля не грозила мне порчей мужского достоинства, они были бы у меня.

Теперь придется встречаться на регистрации.

– У меня какое-то странное предчувствие, – сказала я своей женской банде.

– Правильно, иди сходи на дорожку, – ответила бабуля.

– Правильно, Елена Кондратьевна, говорите! И давайте уже, поехали, – Анька потащила наши чемоданы к лифту.

Внизу нас ждало такси с переполненным всяким хламом багажником. В тесноте да не в обиде, по вечным пробкам, стоя на каждом светофоре и слушая бранные пререкания драйвера.

А дальше был скандал из-за того, что бабушку попросили снять ботинки, чтобы удостовериться, ничего ли она не провозит. Она чуть не избила сотрудников аэропорта каблуками, полчаса кричала, что у нее ноги потные и это унизительно, спрашивала у прохожих, как они к этому относятся, и требовала независимого расследования «Профессии: репортер» и программы «Максимум». Пообещав бутылку виски, Аня уговорила ее оголиться. Романович заснял на камеру весь этот позор. И шантажирует меня до сих пор.

Мы подошли к стойке регистрации. Аня с Маратом поприветствовали друг друга колкими словами:

– Привет шваброманам!

– И истеричкам тоже здравствуйте.

Нам везло, что визы делают в аэропорту прибытия за двадцать пять долларов. Уже не терпелось лечь в номере и уснуть.

Транспортный рентген просвечивал наши сумки, мы находились в ожидании десятичасовой разлуки с багажом. Это как лотерея: никогда не знаешь, что обнаружишь внутри по прибытии.

– Скажите, а вы ознакомлены с правилами ввоза на территорию Таиланда?

– А что такое? – спросила я.

Бабушка, Аня и Марат загадочно помахали нам ручкой и с бешеной скоростью исчезли из минного поля нашего зрения.

К Романовичу сзади подбежали сотрудники аэропорта с собаками, говоря, что в службу безопасности поступил анонимный звонок, описывающий, что мужчина вроде него провозит в зубных пломбах героин.

Мой чемодан открыли и обнаружили полный набор немецкой порнографии с 1982 по 2000 год. Даст из фантастиш. Порнографию строго запрещено провозить на территорию Таиланда.

Мне было интересно, где купальник, Романович и которую из машин придется продать на адвоката.

Регистрация на сладостный аэрофлотовский рейс SU 551 закончилась. Самолет улетел без нас, оставив наедине с целым терминалом мыслей.

Я открыла сумку и начала рыться в порнографии.

Романович скинул sms: «Все нормально, жди меня около нашей стойки регистрации».

Я оценила подборку. А особенно «Monkey lesbian porno».