Прапорщики по адмиралтейству - Владимир Поселягин

У нас были винтовки Мосина и шесть револьверов Нагана, а из своей каюты я принёс «мадсен» и снарядил магазины. Разбив абордажную команду на три группы, каждой объяснил, что нужно делать, у каждой была своя задача. Да, брать будем один миноносец. Шансов взять второй не было, поэтому лейтенантом было принято решение топить его артиллерийским огнём. Вполне логично, а то убежит ещё, а победа есть победа.

Когда мы встали на якорь, появился «Новик» в сопровождении одного миноносца. Осел на левый борт, надстройки сбиты, носовое орудие изувечено. Было ясно, что крейсер побывал в бою. Где именно, я знал благодаря Альфе. Он не пострадал, в штурманской находился.

Японцам надоела назойливость двух наблюдателей – то «Богатырь» их сопровождал, то «Новик», – вот и решили блокировать их. «Новик», заметив, что путь для возвращения блокирован двумя лёгкими крейсерами, рванул на прорыв. Потерял один из двух миноносцев: после попадания снаряда в машинный «Смелый» сразу ход потерял, и нашим пришлось удирать, бросив товарища, которого добивали японцы.

Всё это Уфимцеву сообщил командир миноносца, сопровождавшего крейсер. Эссен, поставив корабль к причальной стенке у доков, сразу направился на доклад к командиру, несмотря на то, что два часа как стемнело.

Но это дела Альфы. Бета же занимался своими.

Через час, как стемнело, мы сигнальным огнём дали понять дозорному миноносцу, что сейчас подойдём, и снялись с якоря. Когда прибыли на место, Уфимцев сообщил командиру ближайшего миноносца (они дежурили парой), что собирается выйти на охоту за двумя японскими соглядатаями, и порекомендовал усилить бдительность. Ну и успокоил, что очень далеко не уйдёт, будет, по сути, находиться в дальнем дозоре.

Оставив эту парочку, мы не спеша направились к месту будущей встречи с японцами. Не торопились, потому что обычно японцы проходили там в полночь. Мы даже успели потренироваться, провели несколько ночных десантных высадок на свою же судовую шлюпку. Один матрос при этом чуть не утонул, едва откачали. Отработали также броски крюков – шесть штук, крепких. Нам ведь придётся удерживать довольно солидный боевой корабль, в четыре сотни тонн водоизмещением, а машины у него серьёзные, как бы канаты не полопались.

– Идут, – опуская бинокль, сообщил я. – По старому маршруту.

Мы чуть подрабатывали машинами и терпеливо ждали. Каждые пять минут я вносил данные счисления движения японцев, они совпадали с теми, что я наблюдал последний месяц.

Кстати, Уфимцев мне поставил на вид, что я следил за японцами, но ему не сообщил, да и в журнал не внёс. Да если бы я знал, что Макаров меня пошлёт далеко и надолго, я бы давно эту операцию провернул. Я ведь хотел, чтобы ему преференции были как командующему.

То, что меня кинули с чинами и наградами, дав минимальное из возможного, я запомнил. Но вёл я себя тихо во всём.

Кстати, Стессель какое-то время тоже себя нормально вёл, как настоящий генерал. Озлобившись на японцев, он серьёзно помогал сухопутным силам. Правда, его ярость быстро сошла на нет, и он снова начал вставлять палки в колёса военной машины: мешал строить оборонительные крепости вокруг Порт-Артура, поддерживал воровство среди тыловиков, явно получая откаты. Пора с ним поработать.

Ещё мне не нравился Алексеев, я бы его тоже шлёпнул. Однако он действительно серьёзно помогал флоту и армии. Это благодаря ему «Пересвет» почти отремонтирован, если бы не Алексеев, за него бы и не брались. В общем, думаю ещё.

Альфа, сдав вахту, спал у себя в каюте: он не состоял в аварийных командах, которые занимались повреждениями на борту «Новика». А вот Бета работал.

Для японцев нападение стало полной неожиданностью. Их неожиданно осветили два прожектора, по одному на каждый корабль, и по ближайшему судну вдруг ударил пулемёт. Пушки на вражеских миноносцах были без щитов, свинцовый ливень буквально косил японских артиллеристов, не успевших сделать ни одного выстрела. К тому же пушки «Камы» дали прицельный залп.

Стреляли три орудия. Одно фугасом, точно по мостику ближайшего эскадренного миноносца, который мы решили брать. Два других – по второму, которого били на уничтожение, держа максимальный темп стрельбы. Вскоре к ним присоединилось и третье орудие, так как первому миноносцу хватило одного выстрела, впрочем, довольно точного, я же из станкового пулемёта работал.

Уфимцев, давая максимальный ход (мы на тринадцати шли), сблизился с нагонявшим нас с кормы миноносцем, да так, чтобы тот прошёл впритирку к нашему борту. Полетели кошки и вниз посыпались абордажники, кто по туго натянутым канатам, кто так. Как потом выяснилось, двое при этом ноги сломали и у одного было выбито плечо.

Однако дело сделано. Миноносец стреножен, канаты дрожат, но держат, всего один порвался с сухим треском, под кормой миноносца буруны, винты работают, а на палубу из внутренних отсеков с криками полезли японцы, вооружённые кто чем.

Наши встретили их винтовочным залпом, а с борта «Камы» ещё «Мадсен» ударил, его Уфимцев использовал. Так что на плечах японцев мы ворвались во внутренние отсеки, где завязалась азартная рукопашная схватка. Я в ней тоже участвовал, получив ножевое ранение по животу (длинная царапина) и касательное огнестрельное ранение на боку. Это уже от своих: под выстрел случайно залез, рывком уходя от замаха тесака.

Другая группа в это время взяла машинное, где остановила двигатели, и миноносец дальше двигался по инерции. «Кама» тоже сбрасывала ход. Второй миноносец полыхал, погружаясь носом в воду, кабельтовых в пяти от нас.

Уфимцев тут же отправил радиотелеграмму на борт флагмана, сообщая о бое с утоплением одного вражеского миноносца и захватом второго. Когда подошли два дозорных русских миноносца, направленные к нам Макаровым, мы уже закончили чистить корабль, передав пленных и раненых на борт «Камы», и заводили концы.

Так что в два часа ночи «Кама» торжественно на буксире заводила миноносец на внешний рейд, освещая трофей прожектором. На его разрушенном мостике стоял я. Управление было повреждено, на борту миноносца, в котельном и машинном, работали пятнадцать моряков, устраняя повреждения. Мы могли дать ход, но не рисковали.

А моряков со второго японского миноносца подняли с воды дозорные, там спаслись семнадцать человек, застудились только сильно – вода была ледяная.

Когда мы вошли на рейд, буксирный конец был передан местному буксиру, и уже он повёл нас к докам, а «Кама» вернулась на своё якорное место стоянки. Взамен в дозор Макаровым была отправлена канонерская лодка «Отважный».

Я забрал с борта «Камы» все свои вещи, включая «Мадсен» (это моё личное оружие), и обустроился в каюте капитана японского миноносца. Да, я выяснил, что он назывался «Оборо», а второй миноносец – «Сазанами». Уфимцев выделил мне пятнадцать моряков, но их надо будет вернуть.

После швартовки к пирсу я выставил у трапа вооружённого моряка, назначил вахтенного и отправился писать рапорт. Я первым ступил на борт вражеского судна и теперь являюсь капитаном этого боевого корабля, это любой военный моряк подтвердит. Так что своего я добился.