Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

– Полчаса назад, – продолжил дежурный, – убили еще одного американского гражданина. Стивен Белл, консультант по безопасности городского международного брачного агентства. Снайперский выстрел в голову.

– Они что, сдурели ходить по ночам? – в сердцах выкрикнул Владислав Петрович.

– Никто и не ходил. Его застрелили на балконе гостиницы, где он жил. Покурить вышел. Собирайтесь, я сейчас машину пришлю.

Следователь положил запищавшую частыми гудками трубку и со вздохом взъерошил ладонью короткие волосы с давно пробившейся сединой. Можно было бы выпить чаю, но надо заваривать, а это некогда, да и лень к тому же. Перебьюсь.

Он торопливо оделся, взял денег из серванта, сунул в карман пиджака и, закрыв дверь, спустился на улицу, где дворник уже усердно шуршал по асфальту метлой.

Серебристые звезды медленно отступали от чуть заметного еще намека на рассвет, только большой ковш Медведицы висел прочно, незыблемо. Самое тихое время суток. И если бы дворник не шуршал метлой, то можно было бы услышать, как на вокзале у моря объявляют прибытие московского поезда. Где-то за домами, возле рынка, зацокотал от плохого бензина автомобильный двигатель, фыркнул, переключившись на другую передачу, и заурчал мерно, успокоенио. Звук приближается. Наверно, сюда.

По стене противоположного дома ударил яркий свет фар, расчертил ее дрожащими тенями от веток деревьев. Огромная сгорбленная тень дворника быстро поползла по стене – машина сворачивала в дворовый проезд, – что-то пугающее было в этой тени: слишком огромная. Она дернулась и убежала во тьму за домами, словно уродливая ведьма унеслась верхом на мохнатой метле.

Яркий свет фар ударил в глаза, но водитель быстро сообразил и переключился на ближний. Скрипнули тормоза, двигатель заурчал на холостых оборотах, теперь свет бил прямо под ноги, клубясь сизым дымком выхлопа. Владислав Петрович помахал водителю и открыл переднюю дверь замовской черной «Волги».

– Доброе утро… – поздоровался он.

Водитель только кивнул, не отреагировав на неуместность фразы. Казалось, его вообще ничего в этом мире не трогало, кроме руля и приборной панели. Вот уж воистину – человек на своем месте.

В салоне не играла музыка, только тревожно шипела рация выкрученным до отказа шумоподавителем – город холмистый, надо держать чувствительность приемника на пределе. Несмотря на бесстрастность водителя, машина пропиталась тревогой от покрышек до кончика антенны: ранний приезд, совершенно несонный водитель, отсутствие музыки и в кои-то веки включенная рация. Все это вызывало не столько чувство тревоги, сколько чувство тревожного ожидания чего-то неотвратимого, большого и страшного. Наверно, так звери чувствуют себя перед землетрясением, а люди перед войной.

– В какой гостинице его застрелили? – спросил следователь.

– «Украина». Балкон выходит в сторону двора. – Водитель плавно отпустил сцепление и добавил газу.

Двигатель снова зацокал – бензин совсем дрянной.

Ага, значит, водитель на месте уже был. Владислав Петрович припомнил вид из окон гостиницы. Все ясно, снайпер бил со двора одного из частных домов на Толстовской горке. Больше просто неоткуда. Это уже лучше, хоть какая-то зацепка, да и соседи видеть могли.

На этот раз место преступления выглядело совершенно иначе. Какая уж тут трясина! Инспектора ДАИ на патрульных машинах с двух сторон перекрыли стояночную площадку гостиницы, на которой стояло уже не меньше десятка автомобилей, распугивавших рассветные сумерки резким перемигиванием синих проблесковых маячков. Белым пятном выделялся сверкающий лаком «фольксваген» Деда, окруженный четырьмя затянутыми в черное бойцами СОБРа; дальше «мерсы», «уазики», «Волги», сиреневый микроавтобус «тойота», принадлежащий Службе Безпеки, бронированный «ЗИЛ» областной комиссии и черный автобус СОБРа с дымчатыми стеклами. Не хватало только пожарников и духового оркестра, а так бы точно – форум «большой восьмерки» в миниатюре. В локальных, так сказать, масштабах.

Сквер у стоянки тоже оцепили, неизвестно зачем, гостиничные балконы едва не ломились от рано разбуженных постояльцев, вылезших поглядеть на нечастое зрелище – синие сполохи мигалок высвечивали любопытные, безразличные, встревоженные лица, метались по белоснежному фасаду шестиэтажного здания. Владислав Петрович чуть закусил губу – такого еще видеть не приходилось.

Водитель достал из кармана пропуск и прилепил к, лобовому стеклу над приборной панелью, инспектор хмуро пригляделся и качнул полосатым жезлом: мол, проезжайте.

– Первый, я пятый… – зашипел динамик рации голосом дежурного. – Прошу связи!

– Что там? – буркнула портативная японская рация голосом Деда.

Ага, значит, уже не в машине. Черт старый… Владислав Петрович был из тех, кто не жаждет встречи с начальством. Хорошее начальство в первую очередь не должно мешать работать.

– Первый, загляните в Управление, с вами Киев просит связи.

– Конкретнее! – теряя терпение, рявкнул генерал.

– Представитель посольства известной вам страны.

– Принял. Сейчас буду.

Водитель приткнул «Волгу» к самому бордюру между спецназовским автобусом и областным бронированным лимузином.

– Черт… – вслух ругнулся Владислав Петрович. – Сейчас начнется… Не хватало нам только международных обид. Интересно, как бы отреагировали американцы на ноту нашего правительства по поводу гибели в их стране наших граждан?

– Никак, – неожиданно отозвался водитель. – А наши сейчас будут извиваться, как угри на раскаленной сковороде. Удивляться нечему… Слабый всегда извивается перед более сильным, слуга перед господином. Ничего не изменилось со средних веков. Как и тогда, сейчас существует только одно международное право – право сильного. А еще кто-то заикается о цивилизованности Запада…

– В смысле? – удивился следователь. – Чушь какая… Существуют международные законы, ООН, Совет Безопасности…

– А их спросили, когда бомбили Югославию и вводили натовский миротворческий контингент в Чечню? – чуть слышно произнес водитель и заглушил двигатель.

Больше он не сказал ни слова, молчал. Он действительно был на своем месте, а разговоры о политике не входили в круг его обязанностей.

Владислав Петрович открыл было дверцу, но замер, занеся ногу над мокрым от росы асфальтом. Спросонья до него не сразу дошло, но теперь мысль ударила в голову с такой ясностью, что даже дрожь по спине пробежала. Кто бы мог подумать, что ошибка может стать такой приятной…

Саша! Он ведь в клетке сейчас! В клетке… Значит, не мог он быть ночным стрелком, не мог никак, хоть сотню доказательств приведи против него. Другого столь же железного алиби на момент убийства просто невозможно придумать! Если только…

Следователь испугался собственной догадки, но в Сашиных способностях сомневаться не приходилось. Вот же черт!

Он захлопнул дверцу и севшим голосом сказал водителю: