Сюрприз для новобрачной - Вайолет Уинспир

Джон знал, почему Джоанна хотела умереть. Он пытался этому помешать, а потом защищал Паулу, но при этом защищал и доброе имя своей жены. Если она намеренно бросилась с яхты в море, значит, она искала смерти. Лучше, намного лучше назвать это несчастным случаем и не допустить, чтобы над Лиз витала тень самоубийцы матери.

Грудь Тины поднялась от тяжелого вздоха. Одолеваемая мрачными предчувствиями по поводу намерений Джона, без слез, но снедаемая печалью, она провалилась в сон.

Она проснулась через два часа в темноте, изредка озаряемой вспышками света. Грохотал гром, и слышался шум тропического ливня. Шторм начался, и это означало, что Джон не станет пытаться вернуться на Санта-Монику, пока погода не улучшится.

Тина резко села. А вдруг он уплыл домой один, оставив ее на попечении Рэчел! Может, до понедельника, когда он вернется с ее вещами и билетом на самолет?! Вздрогнув от этой мысли, она встала с кровати и осторожно подошла к двери. Тина повернула ручку, вышла на лестничную площадку и тут же остановилась с замершим сердцем, так как к ней приближалась высокая фигура с масляной лампой.

– Я как раз собрался пойти посмотреть, как ты себя чувствуешь. – Джон подошел совсем близко и озабоченно смотрел на жену сверху вниз. – Ты все еще кажешься очень усталой, Тина.

– Все в порядке, – заверила она. – Было слишком жарко для меня, вот и все. Как только начался дождь, стало прохладнее, и теперь мне гораздо лучше.

Джон кивнул, продолжая рассматривать ее при слабом свете лампы. Ее волосы спутались, и Тина казалась маленькой, хрупкой перепуганной девочкой. Джон поднял свободную руку и прикоснулся к Тининому плечу, на котором днем раньше наставил синяков. Тина, не успев сдержать возглас, содрогнулась, и его глаза сузились. Джон медленно спустил широкую лямку ее платья и обнажил нежную кожу.

– Моя работа? – Его голос страшил больше, чем гром.

– Я... у меня легко появляются синяки, – пробормотала Тина, поднимая руку и закрываясь. – Долго продлится шторм?

– Около часа. Слушай, Тина, я не хотел причинить тебе боль...

– Знаю. – Она с трудом перевела дыхание. – Я довела тебя своей глупостью прошлой ночью. Ты мой муж. Ты имеешь право...

– «Право»! – с усилием воскликнул он. – Боже, ну разве в этом дело! Я боялся за тебя, за твое самочувствие, целый день только об этом и думал. То есть о твоем неожиданном и таком странном обмороке. Тина, – его пальцы дотронулись до кончиков ее волос, – если ты захочешь уехать в понедельник – я не стану возражать. Брак без любви отвратителен, тем более что ты не предпринимаешь никаких усилий, чтобы изменить положение вещей.

У Тины едва не пошла горлом кровь, когда он произнес эти слова, и она схватилась за соломинку:

– Лиз будет очень больно, если я уеду!

– Ты хочешь остаться ради Лиз, да? – От горькой улыбки по его лицу разбежались морщинки, но его глаза оставались усталыми и озлобленными. – Ты очень к ней привязалась, да?

– Очень сильно. – Напряжение немного спало, голос Тины потеплел, а глаза заблестели. – У меня в детстве было мало радостей, и Лиз все это компенсирует. Думаю, мы обе нуждаемся друг в друге.

Задержав дыхание, Тина ждала, что сейчас Джон скажет, будто тоже нуждается в ней, но вместо этого он сухо бросил:

– Не смотри на меня такими испуганными глазами, Тина. Если ты останешься в «Доме у синей воды», обойдусь без твоих жертв. – Джон сделал паузу, и она хотела уже вставить слово, когда он прервал молчание и добавил: – На Санта-Монике я всегда найду какую-то замену, вместо того чтобы морить себя голодом. А теперь пошли вниз, пока Рэчел не поднялась и не увидела нас вместе. Между прочим, мы останемся поужинать. Было бы безумием отправляться домой на катере в такой шторм.

Тина спускалась перед ним по лестнице, еле передвигая ноги, которые словно стали чужими. В ушах у нее звучали злые слова мужа – о том, что у него всегда под рукой замена. Да еще в лице Паулы Кэрриш.

Во время чаепития Рэчел заметила, что разбушевавшийся шторм оказался на руку, потому что теперь Тина и Джон останутся на ужин и вечером ей не придется грустить в одиночестве.

Через час, когда Тина, уже приняв ванну, расчесывала волосы, послышался громкий топот. Это Рэчел прокладывала путь по дому к своей гостье. Джон в это время приводил себя в порядок в комнате по соседству.

– А тебе приходилось носить сари, дорогая девочка? – с ходу бросилась в атаку Рэчел.

Тина опасливо посмотрела на длинную шелковую ленту и блестящую ткань опалового цвета, перекинутую через руку хозяйки.

– Пока нет, – заинтригованно ответила она. – Думаю, оно очень... необычно.

– Не стану предлагать тебе свой халат, потому что он больше напоминает палатку, – объявила Рэчел, – лучше покажу, как носят сари. У тебя идеальная фигура: небольшая высокая грудь и мальчишеские бедра. Давай сделаем твоему муженьку небольшой сюрприз? – Она заговорщически понизила голос, кивнув в сторону двери в соседнюю комнату.

По глазам Рэчел Тина поняла, что придется согласиться. Добрая женщина горит энтузиазмом, как девочка, наряжающая куклу. Как можно испортить настроение ребенку? С улыбкой, означающей молчаливое согласие, Тина подошла к скамеечке у туалетного столика и восхищенно потрогала ткань.

– Как приятно! Это настоящая чесуча[5]? – спросила она.

– Обижаешь! Я родилась в Индии. Мой отец был правительственным чиновником и именно там подцепил болезнь, которая разрушила его здоровье. Мне всегда нравился теплый климат, вот почему я поселилась здесь после его смерти. А теперь раздевайся, и я тебе покажу, как индийские красотки делают себя еще очаровательнее.

Из-за шторма в доме Рэчел отключили электричество, и спальню, где переодевалась Тина, освещали два масляных светильника. И возможно, именно их золотистый свет добавил ей шарма, потому что когда она наконец облачилась в сари, то увидела в зеркале восхитительную грациозную незнакомку. Экзотический наряд очень шел к ее хрупкой фигуре, необыкновенного цвета глазам и светлым волнистым волосам.

– Как картинка, – одобрила Рэчел, любовно расправляя складки сари. – Тебе самой-то нравится?

Только совсем лишенная женского начала особа не оценила бы метаморфозы.

– Говорят, что свободная одежда мне идет, – улыбнулась Тина, прижав руку к пульсирующей жилке на шее.

– Большинство женщин хорошеют в экстравагантных нарядах, – заметила Рэчел. – Еще Оскар Уайльд сказал, что моды меняются, но намерения прекрасных дам остаются прежними.

– А какие, интересно, могут быть у меня намерения? – насторожилась Тина.

– Думаю, мы обе знаем, какие, поэтому нет необходимости облекать это в слова. – Рэчел покосилась на плечо Тины, где отчетливо выделялись синяки от пальцев Джона. – Тебе нужно ожерелье, малышка. У меня в комнате есть подходящее, сейчас я его принесу.