Сюрприз для новобрачной - Вайолет Уинспир

– Вы становитесь очень хорошей хозяйкой, мэм, – одобрительно заявила Топаз, когда они укладывали покупки в багажник. – У этих крабов очень нежное мясо, если смешать его с луком и рисом, а потом добавить масла и поперчить – пальчики оближешь.

На обратном пути Тина поддерживала разговор на кулинарные темы, потому что, как только речь заходила о «тайнах», Топаз погружалась в пучину самоанализа и впадала в уныние. Тине не раз доводилось касаться призраков, преследовавших ее в супружеской жизни, – например, в «Доме у синей воды» было три окна с голубыми, как море, всегда опущенными шторами, и однажды утром Топаз упомянула, что этими комнатами когда-то пользовалась первая жена мистера Джона.

Тина сразу почувствовала неудержимое желание побывать в этих комнатах, но долго не решалась туда зайти, опасаясь вызвать гнев Джона. Наконец она подошла к заветной двери. Проникающие через витраж солнечные лучи окрашивались в красный цвет, словно предвещая нечто зловещее Тине, уже взявшейся за фарфоровую дверную ручку.

Тина почувствовала слабый аромат жасмина, когда-то нежно благоухавшего, а теперь издававшего запах горечи и тления. Было душно и темно, как в могиле. Толстый ковер аквамаринового цвета поглощал звук шагов Тины. Она испуганно вздрогнула, увидев собственное отражение, движущееся в зеркале, которое держали над мраморным камином позолоченные озорные купидоны. Все это казалось нелепым и странным в комнате, где уже не было хозяйки, которая смотрелась бы в это зеркало, причесывая рыжие кудри, и вслушивалась бы в шум набегающих на песок волн.

Тина ненадолго сняла пыльные чехлы, скрывающие позолоченную мебель, затем приподняла покрывало с кровати – огромного лебедя, плывущего по морю ковра цвета глаз Джоанны. Запах жасмина стал гораздо сильнее, Тина начала задыхаться. Потом, словно ее подтолкнула неведомая рука, англичанка подошла к огромному платяному шкафу и распахнула створки. Здесь хранились умершие шелка, шифон и органза, в которые наряжалась красавица Джоанна. Навсегда заснули блестящие меха, маленькие туфельки, костюмы для верховой езды. Умерла сама хозяйка, но не ее душа! Тина поспешила прочь, но еще многие часы ее преследовал запах увядшего жасмина.

Заходит ли Джон в комнаты Джоанны, чтобы прикоснуться к элегантным вещам, которые она сама выбирала и которые помнят ее пальцы? Стоял ли он у этих окон, прислушиваясь к шуму моря, но слыша лишь звуки до боли знакомого голоса? Голоса, который печально спрашивал Джона, почему он забыл свою суженую?

Бунгало Кэрришей оказалось большим и живописным. Окружавшие его ряды пальм создавали атмосферу спокойствия, характерную для частных владений. Крышу покрывала зеленая черепица, оштукатуренные стены сияли белизной, а окна украшали яркие шторы. Перед домом находился чудесный сад с узкими дорожками между любовно разбитыми цветочными клумбами. Все как у всех – не было только игривой дружелюбной собаки, обычно прячущейся от жары под персиковыми деревьями или шлепающей по полу веранды.

– У тебя нет четвероногого любимца, Ральф? – спросила Тина больше для того, чтобы поддержать беседу. Паула совсем не походила на человека, которому нравится присутствие домашней живности.

– На плантации у нас есть пара сторожевых собак, – улыбнулся Ральф, любуясь стройной гостьей в голубых джинсах и рубашке, с растрепавшимися волосами. – Ты выглядишь прехорошенькой, уверенной в себе леди, – восхищенно сказал он.

– Да ладно тебе. – Она улыбнулась Ральфу в ответ, в который раз подивившись, что он холост. Этот парень слишком хорош, чтобы прозябать в одиночестве. Да вокруг полно женщин, готовых кинуться ему на шею!

– Давай немного выпьем, а потом я покажу тебе плантацию? – предложил хозяин.

Тина кивнула, сев на обитую светло-зеленым бархатом кушетку. Рядом располагался небольшой столик, над которым по вечерам зажигали лампу с матовым стеклом. Вокруг, словно лепестки разноцветной ромашки, были расставлены оранжевые и изумрудно-зеленые плетеные кресла. Ральф готовил коктейли у бара из бамбука. В комнате все напоминало о Пауле, в первую очередь шаманские эбеновые маски на светло-зеленых стенах и колючая, словно проволочная ветка в медном сосуде – почти такого же цвета, как ее густые блестящие волосы.

Ральф подал Тине тюльпанообразный бокал, почти до краев наполненный смесью джина со льдом, сока свежевыжатого лимона и тоника.

– Высший сорт! – похвалился он, садясь рядом с гостьей и закидывая ногу на ногу.

– М-м-м... – Тина пригубила напиток и смешно сморщила нос. – У тебя хороший джин.

– Как там Джон? – поинтересовался он. – Я его уже недели две не видел, – и с легкой усмешкой продолжил: – Ничего странного – ведь у вас продолжается медовый месяц.

– Он работает над новым проектом. – Тина мучительно покраснела. – Он переложил все заботы о плантации на твои плечи, Ральф?

– Конечно, но я особенно не загружен. Джон – творческая натура, и от него глупо ждать особых переживаний по поводу того, окупит ли нынешний урожай лимонов вложенные затраты. У нас растут хорошие апельсины, тут не о чем беспокоиться, а вот из-за этих проклятых лимонов у меня все волосы повылезали. – Он выразительно дотронулся до покрытых редкими волосами висков. – Но нагоняй получить не хочется, вот в чем проблема!

– Никто не любит получать нагоняи, – задумчиво улыбнулась Тина, и в ее голосе прозвучало больше многозначительности, чем хотелось.

Девушка заметила напряжение в глазах Ральфа и перевела взгляд на колючую ветку. Всем своим видом она олицетворяла Паулу, а блеск сосуда символизировал скрытое пламя, вспыхивающее в глазах этой странной женщины...

– Как старый друг Джона и человек, желающий ему счастья, могу я задать тебе один вопрос, Тина? – тихо спросил Ральф.

Тина повертела в руке бокал, потом подняла глаза.

– Спрашивай, Ральф. – Она старалась говорить непринужденно. – Ты, наверное, хочешь знать, хорошо ли у нас складываются отношения?

– Пожалуйста, – Ральф дотронулся до ее запястья, – не сочти меня чрезмерно любопытным, но есть люди, которым трудно дается счастье. Джон один из них, как и моя сестра, а ты, возможно, третья.

– Ты выстроил нас в треугольник? – Горечь заставила Тину говорить слишком резко. – Неужели так заметно, что я не на седьмом небе от счастья?

– Ну, не совсем так, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Ты достаточно умна, чтобы понимать: само по себе слово «женитьба» – пустой звук, а в реальности семейные отношения основываются на взаимодоверии, уважении, близких интересах и физической совместимости. Ты как раз та женщина, которая нужна Джону и которой у него никогда... – Рука Ральфа сжала ее запястье. – Ты не выстраиваешь оборонительную стену? Стену, которой сама не замечаешь? Ты, как и я, интроверт, и мне понятно, что ты чувствуешь, когда открывается что-то ужасное и ранящее тебя.

О боже, как Он был прав! Как ее испугал холодный взгляд Джона – ответ на ее признание в любви!

– Он меня не любит – так как ты можешь обвинять меня в том, что я защищаю свое сердце от ран? – прошептала Тина, и от боли у нее перехватило горло.