Дни крови и света - Лэйни Тейлор

Азаил поджал губы и посмотрел на Акиву.

— Я хочу быть нами.

— Я тоже, — ответил Акива. — Всегда хотел.

Однажды, в небе другого мира, Акива не дал им напасть на Кэроу и наконец признался, что много лет назад полюбил химеру и мечтал с ней о другой жизни. На Карловом мосту он очень надеялся, что сестра его поймет. Может, ей трудно смириться с мыслью о гармоничном существовании с химерами, но хоть что-то должно найти в ней отклик, ведь Лираз — не слепое орудие убийства. Наверное, тогда Акива думал, что он единственный, кому надоело убивать. Оказывается, Азаил тоже устал. Много ли таких, как они?

— А еще я хотел, чтобы мы стали лучше, — добавил Акива.

— Лучше? — взвилась Лираз. — Посмотри на нас! К чему притворяться? Вот свидетельство того, что мы делаем. — Она показала черные от татуировок пальцы.

— Мы вели счет только убийствам, а меток милосердия не ставили.

— Даже если бы и ставили, у меня не было бы ни одной! — призналась сестра, с болью глядя на братьев.

— Лир, попробуй сделать первый шаг, — вздохнул Акива. — Милосердие вызывает в ответ милосердие, так же как убийство вызывает цепочку новых убийств. Мир такой, каким мы его создаем.

— Нет, — сказала она тихо. На мгновение ему показалось, что Лираз продолжит, откроется больше, станет требовать признаний и от него, но она отвернулась и пробормотала: — Уходим отсюда. Там жгут трупы, не хочу этим дышать.

С утеса, надежно укрывшись за деревьями, Зири смотрел на пламя.

Надежное укрытие… Безопасность… Слова потеряли смысл. Скрыться некуда, ангелы подожгли весь мир. Все в огне — дома, деревья, реки, покрытые пленкой нафты. Дети… Ребятишки с криками пытались убежать от пожирающего их пламени, которое разгоралось, превращая малышей в живые факелы. А теперь горели друзья…

Зири яростно сжал рукояти ножей. Безопасность. Слово не просто потеряло смысл, оно стало оскорбительным. Ему поручили оставаться в безопасности.

Балиэрос приказал ему скрыться.

В любом сражении кому-то приходилось оставаться в укрытии и ждать, подстраховывая своих, чтобы в случае их гибели собрать души после ухода ангелов. Это большая честь, признак глубокого доверия, ведь от бойца зависит, суждена его соратникам вечная жизнь, или они обречены на полное уничтожение. Такое задание всегда было пыткой.

Счастливчик Зири. Он понимал, почему Балиэрос выбрал именно его: солдаты редко сохраняют естественное тело. Командир хотел дать Зири шанс остаться в своем природном обличье. Как будто это имеет значение. Гораздо хуже было выжить, смотреть, как убивают товарищей… Отважно сражался даже юный дашнаг. Зири телом и духом рвался в бой, но не мог покинуть надежного укрытия.

Впрочем, Зири нарушил приказ Балиэроса: убил серафима, погнавшегося за малюткой дама — девчушкой, освобожденной из невольничьего каравана у холмов Маразель. Она сберегла нож, который Зири вручил ей в тот день. Беглецы, совершив изнурительный переход, едва не погибли у спасительных предгорий. Отряд Балиэроса подоспел вовремя, каприны и дама благополучно скрылись в ущелье… Товарищи Зири погибли не зря.

Ангельское воинство дорого заплатило за жизни пятерых повстанцев и дашнага, потеряв как минимум тридцать бойцов. Серафимы с ужасом разглядывали тела фантомов. Три ангела с трудом подтащили к куче трупов громадную медвежью тушу Иксандра и, прежде чем поджечь тела, зачем-то отрубили им кисти рук. Неужели серафимам понадобились трофеи?

До Зири доносились запахи дыма, горящей травы, паленой шерсти, жженого рога и тошнотворный аромат жареного мяса. Кирин представил, как души соратников парят над поляной, удерживая слабеющую связь с телом.

Просидев у жуткого костра все утро и большую часть дня, ангелы с омерзительной грацией поднялись в небо и улетели.

Дольше ждать было нельзя: если тело уничтожено, душа уходит быстрее. Следовало немедленно воспользоваться представившейся возможностью спасти товарищей. Спустившись по лесистому склону, Зири вышел на поляну. Врагов уже не было видно. Костры ангелов всегда пылали жарко, сжигая трупы дотла. Порыв ветра разворошил гору пепла, лишая души последней зацепки. Зири установил кадильницу, поджег четыре конуса ладана. Пять воинов и один доброволец… Может быть, путь к сосуду найдут все.

Он сделал что мог. Зири закрыл кадильницу, закрепил древко в ременной перевязи и приготовился провести долгие часы в укрытии, дожидаясь темноты. Легионеры Доминиона кружили над лесами, убивали ловко — и с удовольствием.

Во время прошлого задания Зири уродовал лица убитых через силу, но кровавые утехи ангелов вызвали в нем желание ответить им тем же.

Неужели он стал таким же, как они? Что скажет Кэроу? «Не надо о ней». Кэроу зря так с ним обошлась, Зири никогда не доставляло удовольствия вырезать кровавые оскалы, но ее презрительные слова, гневный взгляд и резкий уход продолжали терзать душу. Зири и не подозревал, что Кэроу может задеть его так больно. «Да кто она такая, чтобы презирать меня?» Но обманывать себя больше не получалось. Кэроу была права.

Когда Балиэрос предложил им выбор: убивать семьи ангелов или защищать соплеменников — Зири первым делом подумал, что она одобрила бы этот шаг. Ему очень хотелось, чтобы она перестала его презирать и… Что? Зауважала? Стала гордиться?

Похоже, он все тот же влюбленный мальчишка.

Зири покачал головой. Он уже собрался уходить, когда заметил, что неподалеку, скрестив руки, стояли три ангела и наблюдали за ним.

— Ты… — Зири ошеломленно присвистнул.

Химеры часто говорили, что все серафимы на одно лицо, но этого ангела ни с кем не спутать — шрам от макушки до подбородка делал Иаила уникальным.

— Будет что рассказать нашим, — продолжил кирин. — Как думаешь, мне поверят, что я убил капитана Доминиона?

Хлюпающий смех Иаила разнесся по поляне. Капитан шагнул вперед, два серафима зашли с боков. Три ангела — ерунда, даже если один из них — брат императора. С тремя Зири справится. Он обернулся на звук и увидел… еще шестерых у кромки дальнего леса. Ага. За спиной Иаила возникли еще трое. Итого — двенадцать.

Значит, пора умирать.

Может быть.

Зири снова обратился к капитану:

— Знаешь, у нас каждый солдат хвастает, что твое украшение — его рук дело. А чтобы не скучать, мы придумываем истории о том, кто и как располосовал тебе морду. Хочешь услышать мою версию?

— И сколько же у вас солдат? Четыре? Пять?

— Как тебе объяснить… Один наш боец стоит по меньшей мере дюжины серафимов, — заявил Зири, картинно пересчитав ангелов на поляне. — Не забудь об этом, если надумаешь равняться.

Он стоял с ножами наготове. Прекрасноликие окружили его, но пока не приближались. Зири надеялся, что серафимы подступят поближе, у него чесались руки отплатить им за сегодняшнее. Кровь пульсировала в пальцах, сжимающих рукояти, и жаждала мести.