Лицо неприкосновенное - Владимир Войнович

– Ну ладно, – сдалась Раиса. – Пуд дам, а больше и не проси.

– Ну давай хоть пуд, – уступила и старуха, предвидя, чтовремя ее на исходе.

Сыпать соль было некуда. Пришлось выложить мыло, насыпатьсоль, потом переложить газетами и сверху набросать мыло.

– Все, что ли? – с надеждой спросила Раиса. Старуха помяласьи нерешительно попросила:

– Спичек бы мне еще.

– Сколько? – тоскливо спросила Раиса. – Тыщу коробков?

– Да ты что, тыщу, – благородно вознегодовала старуха. –Коробков сто, боле не надо.

– Десять дам, – сказала Раиса.

Сошлись на двадцати. Бабка больше спорить не стала, покидаласпички в мешок. Раиса, прикинув на счетах, назвала сумму. Баба Дуня запустиларуку под трикотажные рейтузы, долго шарила, затем вытащила узелок из грязнойцветастой тряпицы, набитый сложенными один к одному рублями. Старуха была нешибко грамотна, но деньги считать умела. Несмотря на это, она выкладывала своирубли по одному, каждый раз останавливаясь и глядя на Раису в мистическойнадежде, что та скажет «хватит». Раиса была терпелива и дождалась, покуда бабкавыложит все, что нужно. На оставшиеся деньги старуха купила два килограммасухих дрожжей, шесть пачек грузинского чая, две пачки зубного порошка «Утро» идля племянницы маленькую куклу в картонной коробке, на которой было написано:«Кукла Таня № 5 в шляпе».

После этого старуха не стала терять время даром и взвалила мешокна плечо.

– Гляди, бабка, как бы пупок не развязался! – крикнула ейвдогонку Раиса.

– Не боись, – ответила бабка и скрылась за дверью. Не успелаРаиса обдумать странное поведение бабы Дуни, как дверь распахнулась, в магазинвбежала Нинка Курзова. Косынка сбилась набок, волосы распатланы, лицо красное.Не поздоровавшись, стала шарить воспаленными глазами по полкам.

– Тебе чего, Нинок? – доброжелательно спросила Раиса.

– Чего? – Нинка стала лихорадочно соображать, что именно ейнужно, но то, что помнилось по дороге, теперь вдруг вылетело из головы.

– Ну а все ж таки?

– Мыло есть? – вспомнила Нинка, чего хотела.

– А много тебе? – осторожно спросила Раиса, покосившись нате два куска, которые оставила для себя.

– Сто кусков, – ляпнула Нинка.

– Да вы посбесились, что ли? – не выдержала Раиса.

– Ну, девяносто, – сбавила Нинка.

– А сто девяносто не хочешь?

– Давай сколько есть. Только быстрее, – согласилась Нинка.

– Да где ж я тебе возьму, когда баба Дуня только что всезабрала.

– А, баба Дуня!

Нинка кинулась к дверям, но Раиса поспела раньше изагородила собой проход.

– Пусти, – ткнулась в нее Нинка.

– Погоди! Нинок, скажи мне, что это вы все за мылом бегете?Чего случилось-то?

На какой-то миг Нинка оторопела и удивленно уставилась наРаису.

– А ты не знаешь, что случилось?

– Не.

– Ну и дура! – сказала Нинка и, оттолкнув Раису, выскочиланаружу.

Баба Дуня тащила свою добычу. Ноша была нелегкая. Одной солипуд да мыла тридцать шесть кусков по четыреста граммов каждый. Плюс к тому двакилограмма дрожжей, зубной порошок, кукла Таня № 5 (да еще в шляпе) и на мешоккилограмм надо накинуть. Что ни говори, тяжесть получилась порядочная. Чемдальше, тем чаще старуха отдыхала, прикладываясь мешком к близлежащим заборам.Однако ж, говорят, своя ноша не тянет. И сознание удачного приобретенияприбавляло сил. И вот, когда, отдохнув последний раз, баба Дуня была уже рядомсо своей избой, когда осталось ей шагов, может быть, десять, от силыпятнадцать, кто-то сзади резко дернул мешок. Баба Дуня обернулась и увиделаНинку Курзову.

– Бабка, скидавай мешок, будем делиться, – быстро сказалаНинка.

– Ась? – в моменты личных катаклизмов баба Дуня сразу глохлана оба уха.

– Давай делиться, – повторила Нинка.

– А кто ж у меня будет, Нинушка, телиться? – посетоваластаруха. – Я корову свою еще запрошлый год продала. Мне ее не прокормить. Акоза зимой окотилась, а весной околела. – Бабка сокрушенно качнула головой иулыбнулась.

– Ты мне, бабка, своей козой голову не дури, а давай мыло, –сказала Нинка.

– Нет, – отказалась бабка, – полы не мыла. Не успела.

– Бабка, – устало сощурилась Курзова. – Давай делиться по-хорошему.Не то все отберу. Поняла?

– Не подняла, – вздохнула бабка. – Нешто с моими силами…

– Бабка! – начиная выходит из себя, Нинка отпустила мешок,ухватила старуху за грудки и закричала ей в самое ухо: – Ты, бабка, болтай чтохошь, а мыло давай. Что же тебе все одной? У меня тоже семья и дети… скоробудут. Скидавай мешок, не тяни.

– А, ты насчет мыла! – против желания догадалась старуха. –А ты поди к Раисе, у ней есть.

– Врешь! – крикнула Нинка.

– Ты не кричи, – обиделась бабка, – я, чать, не глухая. Надотебе, попроси – дам. А как же. Все ж таки суседи. Ежли мы друг дружке помогатьне будем, то кто ж?

Бабка опустила мешок на землю и, испытывая Нинкино терпение,долго его развязывала непослушными пальцами. Потом запустила внутрь руку истала шарить, общупывая куски. Ей хотелось выбрать кусок поменьше, но каждыйследующий казался ей больше предыдущего. Наконец она вздохнула, вытащила одинкусок и положила его перед собой на траву. И посмотрела печальным взглядом.Конечно, это был слишком большой кусок, и старуха мысленно резала его пополам,но воображение Нинки рисовало совсем иную картину. Баба Дуня еще раз вздохнулаи стала завязывать мешок.

– Погоди, бабка! – Нинка опять ухватилась за мешок. – Ты этобрось, давай дели по-честному. – Сколько там есть, половину тебе, половину мне.Не то все отберу.

– Нинок, ты что? – всерьез забеспокоилась бабка. – Обижаешьстаруху. Я ведь тебя еще маленькую в колыске качала. Ты уж лучше пусти, не тозакричу.

– Кричи, кричи! – сказала Нинка и толкнула старуху в грудь.

– Батюшки! – всхлипнула баба Дуня, валясь на спину.