Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

дельфин», — и нет нужного оборудования! Лаборатория-то есть, но все оснащение в ней — несколько пыльных колб и пробирок. А мне перед вылетом нужно сделать анализы крови, чтобы быть уверенным, что животные готовы к полету на все сто, — что же делать, придется посылать пробы в городской госпиталь и два дня ждать результатов! Выяснилось, что мне нужно сделать инъекции празиквантеля, чтобы избавить от любопытных паразитов nasitrema, обычно гнездящихся в дыхательных отверстиях диких дельфинов и могущих вызвать хронические свищи.

Наконец все это преодолено. Теперь можно перейти к другим делам. Ну хотя бы съездить проведать жениха, ужаленного рыбой.

Ну вот мы и в деревне, где живет наш герой. Деревня как деревня: выбеленные солнцем покосившиеся домики с немощеными задними двориками, где квохчут куры, дремлют собаки и теснятся кучки яблонь, у которых плоды сладкие, как яичный крем, тамариндов и лимонов; Хорхе повел меня по лабиринту прохладных дорожек между двориками, и мы очутились перед задней дверью дома, вся стена которого была увешана клетками с тропическими певчими птицами. Как и в большинстве виденных мною кубинских жилищ, украшением интерьера служили выцветшие обои да несколько скучных картин. На стуле у окна сидел «мой пациент», парень лет двадцати пяти от роду, в рубахе и в трусах. Его левая нога покоилась на стоящей перед ним табуретке.

— Мигель, я привез английского профессора, — сказал Хорхе; мы представились друг другу и обменялись рукопожатием. — Он поможет твоей ноге.

А с ногой у Мигеля и в самом деле было худо: она вспухла и приобрела красно-бордовый цвет от середины голени почти до самого паха. На передней стороне голени, возле нижней границы вспухшего участка, находился черный струп сантиметра три длиною, окруженный узкой полосой пурпурной шелушащейся кожи. Я наклонился и осторожно дотронулся до ноги; она была неестественно твердой и горячей.

— Во всем виновата рыба, — сказал Мигель. — Невдалеке отсюда я переходил реку. Здесь мелко, легко перейти вброд. Чтобы срезать угол, пошел поблизости от того места, где она впадает в море. И вот несчастье — по-видимому, я наступил на рыбу, и она ужалила меня. Сейчас уже не так болит, как раньше, но нога еще твердая. Я не могу согнуть колено.

— А что же доктора в больнице? — спросил я. — Разве они не сделали для тебя все лучшее?

— Так-то так, — перебил Хорхе, — но говорят, что вы, доктор, специалист по обитателям моря. Вот почему мы просим вас дать совет Мигелю.

В этот момент в комнату вошла невысокая дородная женщина с подносом, уставленном чашками кофе.

— Спасибо вам, профессор, что пришли проведать моего сына! — тут же сказала она. — Дело в том, что у него свадьба. Совсем скоро, через неделю! Что же нам теперь делать?

Судя по всему, Мигель нечаянно наступил на жалящего ската, — возможно, принадлежащего к одному из морских видов, которые часто заходят в устья рек, или на крайне опасного южноамериканского пресноводного ската, обитателя таких рек, как Амазонка. Правда, Куба гораздо севернее, чем Амазонка, и я не могу утверждать, водятся ли в ее реках такие скаты. Но скаты, живущие в соленой воде, изобилуют в этих местах — когда я отлавливал дельфинов во Флориде, то на моих глазах скат, которого притащили наши сети, ужалил капитана нашего суденышка. Рослый закаленный индеец так и корчился от боли — у меня до сих пор перед глазами это зрелище. Попробуй наступить на ската, и он мигом хлестнет тебя хвостом, обнажая острый, похожий на кинжал позвоночник из костного материала и с зубчатым и желобчатым лезвием. Желобки устланы мягкой, губчатой, сероватой тканью, выделяющей яд. Этот яд, против которого до сих пор не создано противоядия, вызывает сильную боль, а в некоторых случаях падение кровяного давления, рвоту, паралич мышц, а то и смерть. Зубчатый край позвоночника производит в месте удара повреждение тканей, которое только усиливается, когда жертва, вполне естественно, выдергивает его.

— Я что-то не понимаю, сеньора, чем это может помешать свадьбе? — спросил я, попивая крепкий черный кофе. — Боль постепенно пройдет, припухлость исчезнет, и вскоре он сможет ходить, как прежде. До свадьбы, конечно, не заживет, но нет оснований опасаться, что нога потеряна навсегда!

— Да Бог с ней, с ногой, профессор! Не так она меня беспокоит, как… то, что повыше. Простите, сеньор, но все старухи в деревне только о том и судачат, что Мигель больше… не мужчина! Боже, какой скандал, ах какой скандал!..

Все глаза устремились на меня.

— Ну, допустим, — начал я, пытаясь подбирать слова, — боль, воспаление и негибкость ноги поначалу немного поумерят его активность в постели сравнительно с ожидаемой, но уверяю вас, что со временем…

— Да забудьте вы про эту ногу, профессор! — сказала мамаша, качая головой. — Я вас спрашиваю, будет ли в порядке его мужское достоинство после укуса?!

— Ну, конечно же, сеньора! — сказал я, мысленно измерив расстояние между верхней границей теперь уже стабилизировавшейся припухлости и интимными местами юноши: добрых четыре дюйма будет! — Я не вижу, почему укус мог бы повлиять на функционирование его… хм… агрегата…

О, как преобразилось круглое лицо женщины! Оно мгновенно просияло, точно золоченый херувим в барочной церкви, бросилась к сыну и расцеловала его, затем кинулась с объятиями и лобызаниями ко мне, после чего метнулась к двери и, встав на пороге, дважды провопила во весь голос так, чтобы ее сообщение долетело в открытые окна до всех соседей и никто потом не говорил, что не услышал: «ВНИМАНИЕ!!! СЛУШАЙТЕ ВСЕ!!! АНГЛИЙСКИЙ ПРОФЕССОР СКАЗАЛ, ЧТО МЯЧИКИ У МИГЕЛЯ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ. ВСЕ СЛЫШАЛИ?» Впрочем, «мячики» — это говорю я, чтобы не слишком раздражать моих читательниц… Счастливая родительница предпочла куда более вульгарный кубинский синоним — «кохонес»… На этом моя консультация и закончилась. Тут же появились двое соседей с бутылками темного рома — аньехо, разделить семейное счастье; все дружески похлопывали Мигеля по спине, поднимались многочисленные тосты за ногу и за более важные в супружеской жизни органы.

— Спасибо вам, вы разрешили проблему, — сказал Хорхе по пути назад, в Гавану; ее дома из белого кораллового известняка сияли в вечернем свете. — Доктора способны справиться с тысячью болячек, но, когда дело доходит до странных существ, обитающих в море, они ничего не могут сказать по этому поводу.

Я ничего не ответил. Доктор Тэйлор, великий исцелитель от укусов скатов и лучший в мире брачный консультант, еще пребывал в состоянии упоительного блаженства после рома аньехо…

Перевозка дельфинов в Испанию в общем-то мало чем отличалась от других подобных операций, в которых я принимал участие за минувшие восемнадцать