Женщины в шпионских войнах. От Александра I до наших дней - Игорь Григорьевич Атаманенко

констатировать: «Она не просто дурно отзывалась об иудеях — ее антисемитизм был так неистов, что подчас выходил за все мыслимые рамки приличия». Но всё это — потом, а пока монахини пристроили Габриэль в ателье по пошиву одежды.

По вечерам она пела в кафе, где богатые офицеры-кавалеристы, встречая ее притворное сопротивление, забирались ей под юбку. Они-то и дали Габриэль кличку «Коко» — усеченная форма от французского cocotte — «кокотка», то есть «содержанка». Кличка навсегда заменит ей имя, данное родителями.

…В 1906 году отставной кавалерийский офицер Этьен Бальзан, решив единолично распоряжаться телом Коко, сделал ее своей любовницей. «Аллюр три креста, прочь нитки и иголки, пение фривольных песенок и насильников-кавалеристов!» — Габриэль переселяется в замок Бальзана, что в 75 километрах от Парижа.

В ПОИСКАХ МЕСТА ПОД СОЛНЦЕМ

Спустя два года, в 1908‐м, Коко сбежала от Бальзана к его другу — Артуру Кэйпелу, богатому английскому аристократу.

Он снял для нее жилье в Париже и дал денег, чтобы она открыла салон дамских шляпок. Более того, вплоть до конца Первой мировой войны на его деньги Шанель откроет во Франции десятки ателье дамской одежды, наймет сотни мастериц-белошвеек и создаст Дом моды собственного имени.

Интуитивно чувствуя, что мир привилегированной знати уходит в Лету, Шанель действовала по принципу «пусть этот мир прогнется под меня» и с маниакальным упорством разрушала стереотипы, освобождая женщин из плена вычурных туалетов, корсетов и шляпок.

Она решительно выпускала в свет линию рационально-скромной, но дорогой повседневной одежды (дорогую простоту) — дорожные костюмы со строгими блузками, спортивные платья и туфли на низком каблуке.

…В 35 лет Шанель заработала первые миллионы, став маяком женской эмансипации — свободы зарабатывать, сколько вздумается, отдаваться, кому вздумается, жить, как вздумается, и, «освободившись от предрассудков, не пренебрегать гомосексуальными интрижками».

За ней закрепилось звание кутюрье, «устроившей революцию в женской моде и в образе жизни».

И хотя теперь славы и богатства Шанель не занимать, для французского истеблишмента она оставалась фигурой, чья сексуальная всеядность и любовные романы, неумеренное потребление алкоголя, увлечение морфием и опиумом препятствуют ее доступу в приличное общество.

И тогда Коко выдает свой первый афоризм в духе Оскара Уайльда: «Так вот что такое слава — это одиночество!»

Плети сплетен хлещут по спине, и она выдает следующий афоризм: «Мне наплевать, что вы обо мне думаете. Я о вас не думаю вообще!»

Назло бомонду Парижа, но твердо следуя своему принципу «Я не из тех женщин, кто одновременно состоят в собственности у толпы мужчин», Коко, кинув дюжину любовников без роду, имени и званий, поочередно бросается в объятия знаменитостей — Пабло Пикассо, Игоря Стравинского, поэта Пьера Реверди.

Однажды прикинув, что в гареме ее избранников отсутствует венценосная фигура, Коко, обуреваемая тщеславием, решила добавить туда великого князя Дмитрия Романова, осевшего в Париже после устроенного большевиками октябрьского переворота 1917‐го.

СОГЛАСНО ЗАКОНУ «ЕДИНСТВА И БОРЬБЫ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ»

В 1920 году в холостяцкой квартире на Монмартре, традиционном районе пристанищ иммигрантов из России, молодой экс-претендент на российский престол Дмитрий Павлович Романов скорбел по утрате родины и по поводу казни своего кузена Николая II и его семьи.

Тогда же в Париже, в роскошной квартире на бульваре богатеев Сен-Жермен, чувство скорби, но по другому поводу — расставания со своим любовником Пьером Реверди — испытывала Шанель.

Зная по собственному опыту, что лекарство от мужчин — это мужчины, она мысленно перебирала вероятных кандидатов, кем можно было бы заполнить образовавшуюся пустоту. Эврика! На ужин она пригласит Дмитрия Романова.

Решено — сделано. Звонок префекту парижской полиции (Шанель имела обыкновение обращаться за помощью только к первым лицам государственных и муниципальных структур), и посыльный мчится на поиски великого князя.

…По свидетельствам современников, разница двух фигур — Шанель и Дмитрия — настолько была очевидной, что они являли физическое воплощение закона о «единстве и борьбе противоположностей».

Она — говорливая, смуглая, обезьяноподобная коротышка с горящими глазами-угольками, увешанная ожерельями и браслетами, которые бренчали при каждом ее движении.

Он — элегантный, длинноногий худощавый блондин с погасшим взглядом зеленых глаз, сдержанный в движениях и репликах, затянутый в строгий военный френч без погон.

Положа руку на сердце, надо признать, что с Дмитрием, русским принцем в изгнании, Коко повезло сказочно. Под его влиянием и при его содействии в ее разгульно-коммерческой жизни образовался «славянский период» — создана русско-славянская коллекция одежды, что обрушила на ее Дом моды водопад заказов из стран Западной Европы и США. Но самое главное — великий князь открыл для нее мир парфюмерии!

РУССКИЙ СЛЕД ВО ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОМ БРЕНДЕ

Однажды Дмитрий представил Коко своего друга Эрнеста Эдуардовича Бо, главного парфюмера Российского императорского двора.

Этнический француз, Эрнест считал себя русским по рождению, воспитанию и по духу. Мать и отец Эрнеста, подданные Российской империи, связи с Францией не имели и себя тоже считали русскими.

Вполне естественно, что когда в октябре 1917‐го случился переворот в Петербурге, Бо-младший примкнул к Белой гвардии, чтобы сражаться с большевиками. После мытарств на родине он осел во Франции.

Талантливый химик Бо быстро завоевал признание коллег в центре мировой парфюмерии, городе Грасс, и, что важнее, — доверие Шанель.

Узнав, что Эрнест имеет богатый опыт в создании синтетических духов, она настояла, чтобы он сосредоточил усилия на развитии этого направления. Более того, Коко потребовала от парфюмера новых духов, в которых было бы самое главное — аромат, способный пробуждать любовное женское начало.

Ведь в те годы в обиходе женщин Европы, кроме бабушкиного щелочного мыла, были лишь натуральные цветочные экстракты из бутонов роз, фиалок, ромашек, жасмина, апельсина. Наиболее утонченные женщины обрызгивали свои тела цветочными аэрозолями.

Новаторство Эрнеста Бо состояло в том, что он добавлял в аэрозоли синтетические компоненты, которые не только усиливали натуральный букет запахов, но и максимально продлевали благовоние.

И вот, с подачи Шанель, по Парижу поползли слухи, что она, именитая кутюрье французской столицы, собирается выпустить неповторимую «воду Шанель». Секрет этих духов, согласно распространенным по ее инициативе слухам, с XV века хранило знаменитое флорентийское семейство Медичи.

К тому времени молодое поколение французских модниц уже сплошь ходило в маленьких черных платьях, шерстяных кофтах и коротких плисовых юбках от Шанель. Таким образом, ничто не мешало добавить к этим, ставшими привычными модным атрибутам, новый аромат.

Уже через полгода после первой встречи, в марте 1921‐го, Эрнест представил Шанель ряд созданных им синтетических химических составов, пронумерованных от 1 до 5 и от 20 до 24.

Лишь один из всех представленных — № 5 —