Маруся и близнецы - Ашира Хаан

— Макар догнал их и, мимолетно обняв ее за талию, прикусил плечо. — Нельзя быть такой горячей и сладкой. Тебя же вообще отпускать не хочется.

К счастью, еды запасли достаточно и на двух тяжело трудящихся двадцатилетних балбесов, и на их горячую и сладкую приманку, которая, впрочем, решила обойтись только холодным арбузом. Парни стянули футболки все из тех же практических соображений — чтобы меньше стирать уляпанное. Сладкий холодный сок тек по их телам с четкими, словно прорисованными мышцами, и Маруся не раз и не два порывалась лизнуть Макара. Но сдерживала себя, представляя, во что это выльется.

Ей же хотелось наконец отдохнуть!

Чем она и занялась, пока близнецы остались прибираться на кухне и мыть посуду. Она взяла бутылку лимонада с полосатой трубочкой, первую попавшуюся книжку с полки в гостиной и завалилась в знакомый гамак. Солнце как раз ушло за высокий тополь, и под его сенью было нежарко и хорошо.

Звенели цикады в густой траве, шумел ветер в высокой кроне тополя, медово-сладко пахло цветочным нектаром и созревающими яблоками. Золотистое солнце перекатывало лучи, рисуя в просветах листвы яркие картинки в стиле пуантилизма.

От ленивой неги, завладевшей ею, Маруся никак не могла сосредоточиться и в десятый раз перечитывала одну и ту же строчку в книге, название которой ей было лень посмотреть. Какая-то женщина ехала куда-то по пыльной дороге в темных очках и развевающемся шарфе. Что-то думала о своем неверном любовнике и мести — должно быть, это детектив.

Гамак качнулся и с двух сторон Марусю стиснули горячие плечи.

Пришлось разлеплять смеженные ресницы и сонно ворчать:

— Дайте мне спокойно почитать, изверги!

Смешок и — на ухо нежное:

— Мы тебе мешать не будем.

Губы задержались, коснувшись ушной раковины, жаркий выдох щекотнул кожу.

С другой стороны подули на приоткрытый затылок, пошевелив светлые тонкие завитки, отбившиеся от стаи крупных локонов.

— У тебя веснушки на носу, — шепот с привкусом мятной зубной пасты. — Бледные, но вблизи видно. Ты знала?

Лицо Никиты было близко-близко, так что холодные голубые глаза сливались в светлый океан. А если отвернуться — там будет Макар, который обязательно нежно-нежно поцелует в нос.

— Это вы так не мешаете?

— Вообще нисколько не мешаем! — заверили они хором. — Про что читаешь?

— Про… любовь! — нашлась Маруся не сразу. — И месть.

Строчки плясали и расплывались перед глазами, но она подняла книгу и сосредоточилась на втором абзаце. Героиня в очках и шарфе остановилась на заправке и вышла, чтобы купить кофе.

Чьи-то пальцы осторожно высвободили железную пуговицу на поясе ее шорт и потянули вниз язычок молнии.

Чья-то ладонь легла на грудь поверх топика, накрыв ее целиком и легонько сжала.

Маруся опустила книжку и гневно втянула носом воздух.

— Читай, читай… — шепнули ей с двух сторон одновременно. — Мы мешать не будем. Это просто послеобеденный сон…

37

Книга в руках мелко подрагивала, но близнецы старательно не замечали, что Маруся давным-давно не читает. Они сонно сопели ей в шею, тыкаясь носами и мягкими губами, слегка прихватывая кожу в нежном укусе-поцелуе.

Маруся прикрыла глаза, чувствуя, как хозяйничают в трусиках пальцы Никиты — поглаживая кожу, осторожно перебирая складочки. Макар дышал резче и тяжелее брата, его рука ласкала нежную кожу под грудью, а губы скользили чуть ниже уха.

Но стоило повернуться к нему — глаза оказывались закрыты, а губы замирали. Мол, что ты смотришь, я сплю!

— Ник… Ник! — выдохнула Маруся, почувствовав, как наглые пальцы пробрались слишком далеко и сейчас медленно проникают в нее, несмотря на сжимающиеся мышцы.

— Мне интересно… — сказал он задумчиво, словно это не он сейчас поглаживал чуть-чуть ребристое шершавое местечко внутри, с тайной улыбкой ожидая неминуемых последствий. — Как ты нас различаешь? Ни разу не ошиблась.

— Да? — Маруся набрала воздуха в легкие, но тут движения замедлились, и соображать стало проще. — Может, мне везет?

— В детстве тоже всегда угадывала, — подал голос Макар. — Даже без точек.

— Каких точек? — удивилась Маруся.

— Мама нам иногда разноцветные точки на лбу ставила.

— Мама вас не различала?

— Нет, это для няни, — щекотно засмеялся ей в ухо Никита. — Мама различала, а папа пару раз путался.

— А у тебя как выходило? — спросил Макар.

Маруся задумалась.

Для нее они всегда были совершенно разные. Вот сейчас она просунула руки, обнимая их за шеи, зарылась пальцами в короткие и жесткие волосы на затылках близнецов — и даже так могла с закрытыми глазами сказать, кто есть кто.

Сжать, слегка потянуть и ощутить сопротивление — это Никита.

Прочесать короткие волоски у самой шеи и почувствовать горячий выдох — это Макар.

— Как-то само собой, — улыбнулась она. — Не знаю, почему и как.

Они оба развернулись к ней, ловя поцелуями в уголки губ улыбку, жарко выдохнули, и рука Макара тоже нырнула в трусики, сражаясь там за возможность прикоснуться к нежному и влажному с пальцами Никиты.

Близнецы ласкали ее, словно нехотя, медленно и лениво играя с ее телом, перебирая складочки, поглаживая чувствительную кожу и размазывая пряный сок вокруг пульсирующего клитора.

— Неужели ваши… — вздох, пауза, Маруся едва справилась с дрожью. — Девушки вас не отличали?

Их дыхание тоже изменилось. Едва заметно, но она ощутила это, как и ускорившийся ритм сердец и чуть нетерпеливое подергивание пальцев.

— Наши девушки… — Макар провел носом по ее щеке, потерся о нее и лизнул в висок. — Нет. Не отличали.

— Некоторые даже не догадывались, что нас двое, — усмехнулся Никита.

Он потерся лбом о ее плечо и поддел руку, которая выскользнула из его волос. Маруся послушно вернула ее на законное место.

— Как это? — Она нетерпеливо приподняла бедра, давая им приспустить шорты и трусики, чтобы было удобнее помещаться вдвоем между ее ног.

— Когда кто-нибудь из нас знакомился с горячей девчонкой, а другому не везло, мы встречались с ними по очереди. Иногда менялись прямо посреди свидания.

— Просто уходил один и приходил другой? — ахнула она.

— Ну да, — фыркнул Никита. — Типа пойду покурю. Или за вином и презиками.

— Обалдее-е-е-еть… — Маруся потянула не только слог, но и вся целиком потянулась, пытаясь избавиться от напряжения, которое росло внизу живота.

Росло очень медленно, разогревая