Симода - Николай Задорнов

Сабуро взглянул испуганно. Артельный ласково улыбнулся, сказал несколько добрых слов матери, с каким-то странным оттенком сожаления взглянул на Сабуро и ушел оповещать остальных.

За последние дни рыбаки вели себя очень патриотически. Снова разучивали песнь, подаренную рыбакам этой деревни императором. Каждый день громкие молодые голоса запевали: «Счастливо при императоре, счастливо...»

Шли эбису по улице и пели свои странные песни со свистом. А у ворот дома Ябадоо собирались рыбаки, сбегались сразу и опять громко запевали: «Счастливо при императоре, счастливо...»

Скоро Новый год. Эта песнь посвящена императору. Но исполнение песни артелью посвящено самураю Ябадоо. Надо умаслить это страшилище. Но как это получается – чем отвратительней и противней отец, тем очаровательней дочка?

...С работы шли Вася, Янка и Семен. Несли пустую бутылку и хотели сменять ее на что-то. Подошли к лапке. Сразу торговец убрал деревянную мерку, которой был подперт навес. Крышка упала и захлопнулась. Лавка закрылась.

Матросы пошли дальше.

Западная бутылка – большая драгоценность из стекла. Это известно всем. Но никто не желал никаких выгод от эбису и не брал бутылки.

У ворот артельного собралась толпа рыбаков.

– Э-эй! – закричали парни. И страшная брань и насмешки посыпались на матросов.

Янка остановился с угрожающим видом. У Янки в руках была лопата, а у Семена дубина. Русские берут в руки палки, когда идут по деревне, чтобы отбиваться от собак. Но собаки от этих палок еще злей становятся.

В Янку полетели камни. Сначала просто бросили два камня, чтобы эбису не был уверен в неприкосновенности. Но потом стали бросать смелей, зло, с бранью, с размаху.

Трое матросов, ни слова не говоря, кинулись бежать.

Им кричали:

– Позор! Трусы!

Так рыбаки снова становились в деревне Хэда хозяевами положения, как и всегда. Известно, что рыбаки очень смелые и очень сильные, закаленные морем, они кормят весь народ. И они же нищие и злые, поэтому никого не боятся. Бывает, что пьяные рыбаки нагрубят чиновнику. И с ними ничего не поделаешь. Кто сам натыкался на двух-трех верзил рыбаков из деревни Хэда, тот знает, как нелегко с ними. Иногда очень маленького роста ученый уймет всю ораву. А иногда богатырь самурай с саблями ничего не может сделать. Постарается убраться поскорее, чтобы сохранить достоинство и не опуститься до низких личностей. Убивать их нельзя – они добывают рыбу. Никаких слов пьяные не слушают. В деревне молодые рыбаки часто избивали молодых крестьян-рисосеятелей. А Пьющих Воду они не считают за людей.

Рыбаки закидали матросов камнями. Пусть не ходят с работы через деревню, пусть идут в лодках со своими начальниками, как у них полагается.

Но на другой день опять шли с работы эбису через деревню пешком, а не на лодках. Теперь шло сто человек. Войдя в деревню, они грянули свои «Сени». Перед домом, где их вчера били рыбаки камнями, пятеро эбису шли вприсядку под страшную разбойничью песнь, уханье, свист, гиканье и вой. Это было красиво! Рыбаки не стали бросать камнями. Они любовались и слушали охотно. Но еще эбису мимо не прошли, как японцы в сотню глоток грянули: «Счастливо при императоре, счастливо...» И гордо промаршировали по улице своей деревни, выстроившись, как эбису, шеренгами.

Сабуро оделся в свой единственный праздничный халат. Артельный сказал ему, чтобы помылся чище. Сабуро вымылся, мать дала ему подержать за пазухой мешочек с благовонной травой, чтобы от сына шел приятный запах. «Его сегодня Ябадоо очень хвалил», – сказал ей вчера артельный.

Дом Молодежи очень маленький. Так сделано. Молодежь садится очень тесно. Все сжаты с боков до отказа, коленями упираешься в чью-то спину, а в твою тоже жмут ногами. Обычно собирается молодежь, чтобы поговорить о каком-нибудь проступке товарища по артели. Здесь же, сразу, если проступок значительный, и совершалось наказание. Любопытно, кого и за что будут наказывать сегодня? Это очень зло получается, даже иногда жалко того, кого наказывали. Но бывает и очень смешно.

Артельный молодых рыбаков еще сам молод. До тридцати пяти лет считается рыбак молодым. Артельный стал тихо говорить, что рыбаки совершили тяжкие преступления. Эбису – враги Японии.

Ябадоо отсутствовал. Он, наверно, ухмылялся, сидя дома и представляя, что сейчас начнется в Доме Молодежи. Ябадоо велит не пропускать такой случай. Измена родине – самое страшное преступление. Надо пресечь сразу, не пятнать чести рыбаков.

– Нельзя пятнать честь хэдских рыбаков, – говорил артельный. – Ты, Сабуро, разговаривал с эбису и нарушил запрет.

Сабуро понурился. Винили его. Это он совершил преступление.

– Да, я разговаривал около домика на сосне с проходившими эбису. Но нельзя же было бежать, оставить дежурство!

Но на самом деле не за это винили его. Вокруг все возбужденно засмеялись, слушая оправдания Сабуро.

Вдруг артельный задул фонарь, и сразу град ударов посыпался в темноте на голову Сабуро. Он подумал, что напрасно надел новый халат, напрасно мать с такой любовью собрала его. Били по лицу и по всему телу.

Для того и выстроен такой Дом Молодежи в центре северной части деревни, чтобы все сидели тесно и, когда начнется избиение, каждый мог бы дотянуться до жертвы. Тут полагается бить беспощадно. Никакого за это возмездия, мести не будет. Сейчас все разрешается. Чем больнее, тем лучше! Этот дом мал, но он гораздо просторней наблюдательного домика на сосне, в котором совершено ужасное политическое преступление. Во тьме бьют беспощадно. Терзать живого человека можно безнаказанно, он не узнает никогда, кто мучил его.

Удар по глазам вышиб столбы искр. «Это уж начинается что-то ужасное, не просто наказание...» – мелькнуло в мозгу парня, и он стал терять сознание, и самые жестокие удары, казалось ему, начали слабеть и глохнуть, словно Сабуро умирал. Потом привели в чувство чьи-то руки, и потом его били снова...

А Ябадоо в это время угощает эбису? Там маленькая Сайо...

Потом, лежа у себя в лачуге, приведенный в чувство матерью, Сабуро все вспоминал... Для Ябадоо суть важна. И формально все правильно. Был донос. Нужно показательное взыскание. Никто не знал про тайную продажу рыбы. Считалось, что наказывали за измену.

Когда раны стали заживать и бледнеть синяки, нанесенные ему лучшими товарищами, он подумал, что не надо больше никого жалеть и ничего бояться. Теперь он будет копить серебро смелей. Он должен выбиться из этой нищеты и спасти мать от позора. Он раздобудет много серебра любыми средствами... Ну, если не он, то его дети или правнуки должны стать сильней и богаче Ябадоо...

Только бы зажили эти постыдные, ужасные ссадины. Он и сам так же бил других прежде и только сейчас почувствовал, что это означает.

Дом Молодежи – такое место, где бьют. А кто бьет – неизвестно. Мстить некому. Бьют, а при встрече виду не подадут. Все товарищи ему любезно улыбнутся, когда он выйдет на работу. Вот так поддерживается дисциплина рыбаков при береговой охране Ябадоо! Страшно, больно, и стыдно, и обидно. Только мать терпит, старается для сына. Она спокойна и утешает его, говорит, что бывает еще хуже. Она собирается в храм – благодарить, что сын остался жив, и попросит послать ему выздоровления. Поставит угощенье на красный алтарь.