Теодосия и изумрудная скрижаль - Робин Лафевер

И, что еще важнее: могу ли я остановить его? Чувствуется, что он твердо решил завладеть табличкой, и это подтверждает ее большую ценность, хотя я, к сожалению, так и не смогла распознать, в чем именно она заключается.

Ови Бубу был ненамного больше и тяжелее меня, и я, быть может, даже рискнула бы сцепиться с ним, но я помнила о том, что сюда в любую секунду может возвратиться Кимошири, а он, сами понимаете…

– А вам известно, что эта табличка не поможет вам превращать любой металл в золото? – спросила я, надеясь хотя бы словами задержать египтянина.

– Разумеется, – ответил Ови Бубу. – Изумрудная табличка нужна не для этого.

– Не для этого?

– Нет. В ранних переводах намеренно была допущена ошибка, так что золото здесь ни при чем.

Ови Бубу потянулся к полке, на которой стояла корзина, но в ту же секунду из темноты прямо ему в лицо вылетел черный шипящий комок.

Ови Бубу отскочил в сторону, принялся делать руками какие-то странные движения и прекратил свои магические пассы только после того, как узнал мою кошку.

– Исида! – сказала я.

– Исида, – с придыханием повторил Ови Бубу, на шаг отступая от кошки. А Исида тем временем встала перед корзиной, в которой лежала табличка, выгнула спину, вздыбила шерсть и стала от этого выглядеть больше и страшнее. Египетский маг посмотрел на нее, а затем сказал несколько слов на каком-то странном языке. Арабском? Древнеегипетском? Не знаю.

Исида успокоилась, но не сдвинулась с места, продолжала щитом стоять между Ови Бубу и табличкой. Я была поражена, когда маг вежливо поклонился мне и сказал:

– Очень хорошо. Я не стану спорить с вашей подругой, но предупреждаю вас, Маленькая мисс, что мы еще встретимся, и я получу эту табличку.

С этими словами он покинул холл и двинулся по коридору в ту же сторону, куда до этого ушел Кимошири.

Я медленно опустилась на пол – меня не держали ноги. Убедившись в том, что египтянин ушел, Исида спрыгнула с полки, подошла ко мне, ткнулась носом в мою ладонь и замурлыкала.

– Отличная работа, – сказала я и собиралась погладить Исиду по голове, но моя рука повисла в воздухе. Почему Ови Бубу побоялся спорить с моей кошкой? Почему она стала защищать табличку? Я задумалась над этими вопросами, а Исида, которой надоело ждать, тронула меня лапой.

Кем бы там ни была Исида, она, прежде всего, моя лучшая в мире подруга, которая, между прочим, только что спасла мою шкуру. Я взяла кошку обеими руками, прижала к своей груди, зарылась носом в ее мягкую шерстку. Отсидевшись немного, я поднялась на ноги и, не выпуская Исиду из рук, понесла ее в свою кладовку, собираясь провести остаток ночи рядом с ней в саркофаге.

На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то с грохотом распахнул дверь моей кладовки. Исида заорала, я резко села в своем саркофаге, чувствуя, как бешено колотится сердце у меня под ребрами. Затем Исида выпрыгнула из саркофага и рванула к двери, а я сказала:

– Генри?

– Почему? Почему ты это сделала, Тео?

Я потерла глаза. Мне до сих пор не верилось, что это явь, а не кошмар.

– Что? Почему я сделала что?

– Вот это, – ответил Генри и швырнул что-то прямо мне в грудь.

– Эй, повежливее, Генри!

Он вошел в мою кладовку, сжимая кулаки, и сказал:

– Я не собираюсь быть вежливым с людьми, которые портят чужие вещи.

– О чем ты толкуешь? – я посмотрела на то, чем он в меня кинул. Это была книга, которую он читал вчера. Я взяла ее с колен, раскрыла и ахнула. Все страницы внутри обложки были разодраны в лапшу. – Генри, я этого не делала, клянусь!

– Хорошо, тогда кто? И не заводи свою песенку про Хаос, плохих парней и прочую чушь, – на щеках брата пылали два красных пятна.

– Хорошо, – медленно сказала я, собираясь с мыслями. – Но в любом случае, это не я. Я не могу порвать книгу, Генри. Никогда.

– Не верю я тебе. Думаю, ты просто морочишь мне голову, чтобы я продолжал верить в твою игру.

– Это неправда, Генри! – решительно заявила я, выбираясь из саркофага.

– Ладно, посмотрим, что скажут об этом мама и папа.

Я похолодела. Они будут вне себя от гнева и совершенно справедливо, конечно, только вот я-то здесь совсем ни при чем.

– Генри, прошу тебя, поверь, это действительно не я. Но мы найдем того, кто это сделал.

Генри посопел, затем ответил:

– Ладно. Если сможешь до обеда доказать, что это кто-то другой, я не стану говорить родителям, будто это сделала ты.

С этими словами он повернулся и вылетел из комнаты.

Я присела на краешек саркофага и принялась перелистывать страницы изуродованной книги.

Кто это сделал? И зачем? Похоже, что этот «кто-то» рвал страницы ножом. Или драл когтями. Когтями… Исида? Нет, не могла, она всю ночь проспала у меня в ногах. Кто же тогда?

Анубис? Только сейчас я вспомнила, что золотой шар бога Ра до сих пор лежит в кармане моего передника. Так что же, шакал приходил прошлой ночью из подвала за этим шаром? Я обещала Анубису, что скоро верну шар, но кто знает, что означает для шакала скоро? И вообще здесь что-то не сходится. Если шакал был зол на меня, зачем ему было рвать книжку Генри? Да, чувствую, это расследование будет не из легких.

Я вскочила на ноги, умылась, сняла платье, в котором спала, надела свежее, накинула сверху передник и вышла в дверь – меня ждал долгий, полный хлопот, день.

Первым делом я спустилась в катакомбы. Сжала левой рукой висевшие у меня на шее амулеты и подошла к жертвеннику.

Анубис выглядел так, будто ни единым волоском не шевельнул с момента нашей последней встречи. Я наклонилась, внимательно рассмотрела его зубы и когти – нет ли в них застрявших клочков бумаги от разодранной книги. Все чисто. Я поискала глазами, нет ли обрывков на полу, но там их тоже не было… Но что это блеснуло?

Я наклонилась ниже и со страхом обнаружила, что это амулет – тот самый, что я положила в карман Генри, когда он впервые вместе со мной спустился сюда.

Значит, этот маленький мерзавец вытащил амулет из кармана, а когда я отвернулась, забросил его за жертвенник.

И тут все встало на место – и мраморные шарики, и кремовое пирожное, и книга. Поскольку Генри был не защищен, на него то и дело нападало нечто, обитавшее, вне всякого сомнения, здесь, в катакомбах. Я перевела взгляд на стоящие у стены мумии и, честно говоря, даже не слишком удивилась, заметив небольшую кучку предметов на полу перед мумией Тетли.

В этой кучке были мраморные шарики Генри, его раскрошившееся засохшее пирожное и несколько бумажных лоскутов из его книги. Я настороженно посмотрела снизу вверх на Тетли – ведь это его мут преследовал Генри! Египтяне всегда верили, что дети всегда уязвимее для злых духов и прочих, вырвавшихся из Подземного мира сил, чем взрослые. И как будто этого было мало, так Генри еще ударил хлопушкой из слоновой кости, когда мы с ним были в мастерской у родителей. По правилам, этой хлопушкой следует ударять трижды. Первый хлопок призывает духа, второй закрепляет власть мага над этим духом и заставляет его повиноваться, а третий хлопок, после того, как дело сделано, отсылает духа обратно, туда, откуда он явился.