Буря и натиск - Артем Тихомиров

– После смерти Киселя – Ноготь. Идет десять к одному. Будет драться с Торбой, тот сейчас три к одному, – сказал Щепка.

– Ты поставил?

– Но – пять монет на Торбу. Это верняк.

– А если Ноготь? Парнишка вроде бы покрепче будет? – спросил Сказочник, глядя на голого по пояс громадного гоблина с маленькой головой без шеи. Тот стоял у края площадки в окружении секундантов. Один из них разминал его плечи, а еще один втолковывал какие-то прописные истины. Было похоже, что свалить с ног такого быка может только прямое попадание из корабельного орудия.

– Может, и крепче, но Торба был чемпионом у себя в деревне… – сказал Щепка. – Если не свистит, конечно!

В толпе образовалось нечто вроде широкой двери – пропускали соперника Ногтя. Торба, ниже его, но такой же широкий и мускулистый, разминал суставы пальцев с такой невозмутимостью, словно всего лишь собирался позавтракать.

Подпехи подбадривали бойцов со всех сторон и не стеснялись в выражениях.

Сказочник старался найти лучшее положение для своей ноги. Порез пульсировал, и ступня мало-помалу опухала. Сержант пока не обращался к батальонным эскулапам, ибо не слишком любил лечиться, но теперь думал, что зря. Инфекция могла попасть в рану, и, скорее всего, так оно и случилось. Скверно.

– Смиррррна! – рявкнул кто-то. Толпа заглохла, словно двигатель грузовика, ухнувшего в болото. Толпа расступилась, пропуская капитана Тусклого в сопровождении двух лейтенантов и ординарца. Как самым почетным зрителям, им полагалось быть в первом ряду и в самом лучшем с точки зрения обзора месте.

– Вольно, мужики! – сказал капитан, махнув рукой. Толпа вернулась к вокальным упражнениям, но не так энергично.

Приволокли ящик, на который командир батальона опустил свою задницу.

Торба и Ноготь расправили плечи до предела возможного. Большая честь – когда за тобой наблюдает сам капитан. Тусклого любили, а потому считали почетным показать ему все, что имеется в бойцовском арсенале. Сказочник подумал, что эти два мордоворота будут рубиться до посинения, из кожи вон вылезут, чтобы не ударить в грязь лицом. Бои проводились по традиционным правилам, до полной потери одной из сторон способности стоять на ногах. Разрешались все удары, все захваты, кроме тех, что могли отправить бойца на тот свет или серьезно покалечить. Табу – глаза, пах, затылок, коленные суставы. Все остальное вполне годилось для того, чтобы сделать из него отбивную.

На середину площадки вышел бессменный рефери – Краб, существо такой страшной наружности, что многие шутили – не пора ли использовать капрала в качестве средства для устрашения противника. Стоит пустить Краба впереди всех во время атаки, так идущие следом за ним уж наверняка найдут вражеские окопы пустыми. Капрал не обижался. Своей флегматичностью он напоминал гигантского тунца. Ему все было до свечки.

Во рту рефери держал свисток, какой использовали сержанты, чтобы подавать сигнал к атаке. Краб развел руки в стороны, призывая бойцов на площадку. Торба и Ноготь погребли навстречу друг другу, и рефери снова объяснил им правила. Шкафы раздували ноздри.

Кто-то протиснулся сквозь толпы и встал рядом со Сказочником.

– Здорово.

Лейтенант Ржавый. Налитые кровью после вчерашнего, но веселые глаза. Щепка засунул в рот остатки бутерброда и подобрался. Сказочник кивнул.

Первым удар нанес Торба, да такой, что содрогнулись стоящие рядом диггеры. Толпа взвыла в один голос. Ноготь стоял спокойно, словно бы ему не врезали в солнечное сплетение, а просто сдули с него пылинку. Он ответил, наотмашь рассекая воздух лапиной. Торба увернулся и заскакал перед ним, держа кулаки возле головы.

Сказочник ощутил боль в правой ноге и сморщился. Ржавый слегка пихнул его локтем.

– Задание есть, сержант.

– Что?

Гвалт стоял такой, что приходилось орать.

– Задание для тебя! И меня, чтоб мне!..

Ноготь обрушил на Торбу свой удар, и тот решил принять его на блок. И аж присел от такого давления. Бухнуло, словно от взрыва. Бойцы разошлись. Разведка боем и разминка закончились, пришло время приступать к активной мордобойне.

– Какое задание, лейтенант?

– После. Когда закончится! – Ржавый подмигнул антрацитово-черным оком и сосредоточился на поединке.

Сказочник повел плечами, переключая внимание с дерущихся на свою ногу. Задание, лейтенант сказал. А у него это дерьмо в ботинке – это что, специально?

Ржавый хлопал в ладоши и орал, чтобы Ноготь врезал этому шкодливому котяре от всей души. Ноготь это и делал. Его удары сыпались на Торбу дождем, гоблин работал ручищами с методичностью и размеренностью парового молота. Торба не оставался в долгу, отвешивая Ногтю увесистые оплеухи. Руки и ноги летали беспрестанно, кровь брызгала из расквашенных носов и попадала на зрителей. Дважды свалился Торба, один раз, сбитый подсечкой, Ноготь. Рев дерущихся мог бы кое-чему научить и слонопотама в брачный период.

Рефери стоял с края и наблюдал за поединком. В лучших традициях гоб-рестлинга Ноготь и Торба били обеими ногами в прыжке, хватали друг друга за головы, пытаясь швырнуть на землю. Меняли тактику, то убыстрялись, то врывались в песок ногами-столбами и провоцировали противника на штурм своей обороны. Оба участвовали в боях не первый год, занимались этим еще до того, как пошли добровольцами, поэтому чувствовали себя как рыба в воде. «Смотреть на них – одно удовольствие, – подумал Сказочник. – Другое – чувствовать, что стоять я здесь больше не могу». Если бы не Ржавый, сержант давно бы ускользнул в лазарет и заставил какой-нибудь эскулапа сотворить с ногой чудо. К тому же говорят, что в новом пополнении медицинской части появилась медсестра. На нее ходили глазеть рядовые, некоторые даже придумывали несуществующие болячки. Вердикт подпехи новенькой вынесли однозначный: забубенная деваха!

Гоблины мутузили друг друга и теперь старались перевести борьбу в партер, чтобы там хотя бы немного отдохнуть. Оба тяжело дышали, скаля зубы, и покачивались, словно набитые под завязку личным составом и техникой десантные корабли. С морд текли потоки крови, ею были покрыты здоровенные торсы, ноги, ботинки. Песок превратился в кашу.

Зеленые орали со всех сторон. Тусклый сидел на своем ящике и курил сигару с задумчиво-хмурым видом. В какой-то момент капитан будто очнулся ото сна и поглядел на Сказочника. Тот отвел взгляд, нутром чуя, что пахнет жареным. Возможно, задание Ржавого шло непосредственно из штаба батальона.

Перевести борьбу в партер бойцы не успели. Бой закончился. После громогласного обмена ударами стало ясно, кто победит. Ноготь сохранил больше сил, чем Торба, и на морде у него не было двух глубоких сечек, кровь из которых заливала бы глаза. Ноготь воспользовался этим и звезданул противника в лоб. Сказочнику показалось, он видит искры, вылетевшие из глаз Торбы. Сами глаза едва-едва остались на своем месте, зато башка гоблина мотнулась назад, а тело взлетело в воздухе, чтобы обрушиться на песок в непосредственной близости от первого ряда, где стояли сержанты-букмекеры.