Дурка - Гектор Шульц

пожал руку. Макс с неприязнью посмотрел на Жору, но тот лишь весело хмыкнул и, хлопнув Артура по спине, направился ко входу. Я затушил окурок в урне и махнул Максу. – Пошли. Покажу, где раздевалка.

– Грузин сказал, что ты альтернативку проходишь? – спросил Макс, пока мы спускались в подвал. Он добавил, когда я кивнул. – А чо так? Чо в армейку не пошел?

– Не захотел, – коротко ответил я. – Как и косить не захотел. А ты чего тут забыл? Миллионов тут не заработаешь.

– Мне для дела, – туманно ответил Макс. Он указал пальцем на мою серьгу в левом ухе. – А ты нефор типа?

– Типа да, – криво улыбнулся я. – А что?

– Не, ничо. Мы нефоров не трогаем. Если они нормальные, – улыбнулся он. Левого клыка у Макса недоставало. – Короче, ладно. Я к Шаману в бригаду хочу. Слыхал за такого?

– Да, – кивнул я. Шамана в нашем городе многие знали. Когда он был обычным скинхедом, а потом неожиданно пошел в разнос и начал со своей бригадой громить наркопритоны, ввел дружины для поддержания порядка на улицах, щемил гопоту по ночам. Лаки как-то обмолвилась, что он в думу пролезть хочет. Но я ни с Шаманом, ни с его бригадой знаком не был.

– В общем, надо на полезных началах потрудиться. Характеристику получить. Борзота Шаману не нужна. Нужны идейные пацаны, – шепнул Макс, когда Жора обернулся. – Так что, полгодика тут поторчу, ксиву получу и свалю.

– Разумно, – снова кивнул я. Макс продолжил о чем-то рассказывать, но я его не слушал. Молча спускался по ступеням в подвал и гадал, какой окажется смена.

Жора не соврал. Смена началась с выезда и случился он через пятнадцать минут, как закончилась летучка у Миловановой. Помятый Мякиш нашел нас в туалете, коротко обрисовал ситуацию и велел спускаться вниз, где у входа уже ждал Кирыч в своей ржавой «буханке».

– Куда едем, Илья Степаныч? – спросил Жора, только забравшись в машину. Мякиш пожал плечами и подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть ответ в толстой тетради.

– Проспект Ленинцев, семнадцать. Кататонический ступор и обострение. Там бригада скорой тоже на подходе.

– Проблемы? – нахмурился грузин.

– Как сказать, – буркнул Мякиш. Кирыч кашлянул и завел двигатель.

До нужного дома мы доехали быстро, потому что находился он буквально в пятнадцати минутах езды от больницы, да и Кирыч, судя по всему, прекрасно знал дорогу, что позволило избежать стояния в пробках. У подъезда виднелась машина «скорой помощи», возле лавочки стоял водитель и задумчиво курил папироску. Увидев нашу машину, он приветливо помахал рукой Кирычу и улыбнулся, услышав гудок.

– Выгружаемся, – буркнул помятый Мякиш. Под глазом у него наливался фиолетовым синяк, да и общий вид оставлял желать лучшего. На все вопросы Жоры он кривил лицо и отмалчивался. Но хотя бы Рая улыбалась, глядя на него. С Раей после того случая с косящими от армии мне так и не удалось толком поговорить. То её Арина Андреевна отправляла в другое отделение, то меня направляли в женское или на выезды вместе с Жорой или Артуром. Но судя по улыбке происшествие понемногу отпустило её.

– Ох, блядь! – выругался Жора, когда мы вошли в подъезд «брежневки». Я выглянул из-за его плеча и прикусил губу, увидев то, чего уж точно не ожидал увидеть. И эмоции грузина я разделял в полной мере.

– Пиздец, – вздохнул я и покачал головой.

Площадка возле лифта на первом этаже была залита кровью. Кровь была на стенах, на полу, на двери лифта. Но удивляло другое. Посреди всей это кровавой феерии стоял голый мужчина, который сверлил стеклянным взглядом стену. Между ног кровавая каша, над которой колдует врач «скорой помощи», а в руке мужика, воинственно поднятой наверх, зажат член.

– Жена его рассказала, – пояснил врач, повернувшись к нам. На его лице не было никаких эмоций, словно с подобным он встречается по десять раз на дню. – Сидел он, болтал сам с собой, потом пошел на кухню, взял нож и под корень отрезал себе хер. С этим хером в руке он выскочил на площадку, вызвал лифт и… результат вы видите.

– Кататонический ступор, – кивнул Мякиш. – Жить-то будет?

– Будет. Но без члена. Повезло, что машина рядом была и мы сразу на вызов прибыли. Так что засвидетельствуй, Степаныч, и мы поедем.

– Жора, Ваня. Укутайте его и в машину несите. Сам, как видите, не пойдет.

– Ленин, – восхитился грузин, заставив врача «скорой помощи» улыбнуться. – Настоящий Ленин. Только не с революцией в кулаке, а с хуем.

– Георгий, – поморщился Мякиш. – Уведите больного. Рая, сообщи в отделение, чтобы палату отдельную подготовили.

– Хорошо, Илья Степанович, – кивнула девушка и, бросив осторожный взгляд на голого мужика, вышла из подъезда.

– Давай, Вано. Один черт изгваздаемся, – вздохнул Жора. Он взял больного под локти, а я привычно за ноги, после чего мы осторожно понесли его к выходу. На маленькую, серую женщину, которая утирала слезы, стоя в углу, никто не обратил внимания.

– Такое бывает, – тихо сказала Рая, когда мы сели в машину и ожидали Мякиша.

– Бывает, что мужик себе хуй отрезает? – широко улыбнулся Жора. Рая покраснела и коротко мотнула головой.

– Голоса. Большая половина больных слышит голоса.

– Они как-то делятся на типы или каждый один и тот же голос слышит? – уточнил я, пытаясь поддержать разговор.

– Обычно бывает три вида голосов. Первый – самый безобидный, – ответила Рая. Было видно, что эта тема ей очень интересна. – Такие голоса просто комментируют, что делает больной. «Чай налил? Молодец. Не хочешь чай? Ну и ладно». Второй тип страшнее – голос, который порицает и ругает. Больной уверяется в никчемности и может решиться на суицид. А третий – самый опасный. Он приказывает делать.

– И этому доходяге голос велел хер себе отчекрыжить? – рассмеялся Жора. Его смех поддержал и Кирыч.

– Скорее всего. Вероятно, пообещал решение проблем или еще что-нибудь, – тихо ответила Рая. – Больные таким голосам сопротивляться не могут.

– Понял, – кивнул я. – Как Елистратова из женского, да?

– Да, – улыбнулась Рая.

– А что с ней? – спросил Жора.

– Она – художник. Картины пишет, – пояснил я. – А советы ей дает Чеширский кот. После курса лечения голос пропал и Елистратова такую истерику закатила. Мол, верните его. Без него ничего не получается. Он единственный, кто меня хвалил, объективно критиковал и все в таком духе.

– Нам удалось убедить её, что без голоса жить будет легче. Но рано или поздно он все равно вернется, – вздохнула Рая.

– У Гузноёба тоже голос в голове, что срать ему велит? – проворчал Жора, вспомнив проклятого цыгана.

– Там другая ситуация, – улыбнулась Рая и замолчала, когда дверь