Белая сирень - Маша Ловыгина

Мезенцев медлил. Оля наклонилась ближе и заглянула в его глаза. Сейчас, в своих мыслях, он был далеко от неё. Даже в этом тусклом свете Оля разглядела коричневые крапинки в его зрачках. Сергей моргнул и улыбнулся. Указательным пальцем провёл вдоль её маленького носа.

Оля нащупала выпуклость от серёжки в своём заднем кармане и медленно просунула пальцы внутрь него.

— Прости. Вымотался. Я понял. Да, молодая женщина, в красном платье с глубоким вырезом. Знаешь, таким видом обычно приманивают мужчин.

— Женщины пользуются этим испокон веков.

— Волосы тёмные, длинные. Сейчас опять скажешь, что это не одна из ваших уловок?

— Я буду молчать, — Оля приложила палец к своим губам.

— Вещей при ней не было.

— Изнасилована?

— Это к экспертам.

— Ещё? Украшения? — Оля поддела пальцем серёжку и ухватилась за камешек.

— Нет, — Сергей развёл руками, — честно.

— Подожди, но этого не может быть!

— Оля, — Мезенцев развернулся к ней, — если я говорю — нет, значит это просто — нет. Я присутствовал при описи. Всё кругом облазили и осмотрели. Вот на первом трупе, да, было колечко. Маленькое такое, невзрачное.

— "Спаси и сохрани", — пробормотала Оля, вытаскивая пустую руку из кармана.

Сергей равнодушно пожал плечами.

— Поехали?

Сергей вышел первым и поднял голову, глядя на свой балкон. Ольга направилась к подъезду. Мезенцев догнал её у квартиры. Взяв за плечо, развернул к себе. Оля видела его глаза прямо перед собой. Задержав дыхание, она чуть приподнялась на носочках, и подставила щёку для поцелуя. Сергей прижал её к себе и, кажется, не отпустил бы, если бы от ветра не хлопнула форточка в подъездном окне. Они вздрогнули одновременно.

Оля скользнула губами по его щеке и тихо прошептала на ухо:

— Когда Морозов вернётся, ты ведь не отдашь меня ему?

Они сидели в кабинете Макарова уже почти три часа. Степан приканчивал бутылку «Дэниэлса», Гуциев уткнулся в страницы «Коммерсанта» и ритмично покачивал ногой. Герман, которого заметно развезло с одного стакана, переводил мутный взгляд то на одного, то на другого и морщился, когда утыкался в плечо Гуциева, припорошенное перхотью.

Макаров облокотился на стол, кресло под ним жалобно скрипнуло.

— Гера, ты в порядке? — щёлкнул двумя пальцами, привлекая к себе внимание. — Посмотри сюда!

Герман потёр переносицу, но голову так и не поднял.

— Ты будешь говорить со мной, мать твою? — если бы не испарина на лице Степана, было бы сложно определить степень его опьянения. Для Макарова это была минимальная доза, к которой он давно привык. — Ты же, сука, подставляешь нас всех. Ты это понимаешь?!

Герман вяло мотнул головой, но возражать не стал.

— Гриша, хоть ты ему скажи! — Макаров долил остатки спиртного в стакан, обращаясь к Гуциеву. — Пусть поделится с нами по чесноку, он девку завалил? — полковник в три глотка осушил стакан. По подбородку за воротник потекла тонкая янтарная струйка. — Я тебе, падла, лучших своих баб! — Степан икнул и хлопнул себя ладонью в район сердца. — На, Гера, пользуй! Издыр… Избир… Изрыгай своих демонов… — пустая бутылка со звоном упала в урну, и на её месте тут же оказалась следующая, вынырнув из верхнего ящика стола. — Гриша, давай, выпей со мной!

Гуциев взглянул на Макарова поверх журнала, но лишь криво усмехнулся.

— Что же мне с вами делать? — Макаров отвинтил пробку и пододвинул пузатый стакан.

— За печень не боишься? — Гуциев, наконец, отложил журнал в сторону.

— Ты за своё здоровье беспокойся, — буркнул Макаров, — неизвестно, сколько ещё гулять будешь. А всё этот долбоящер! — Макаров внезапно схватил стакан и, замахнувшись, метнул его в сторону Тищенко.

Стакан пролетел над головой Германа, едва задев взъерошенные волосы на макушке, и глухо ударился о ковровую дорожку, расколовшись на две части. Тищенко обернулся, втянул голову в плечи и, ни слова не говоря, кинулся на Макарова. Со стола полетело внушительное пресс-папье и целая стопка бумаг в кожаных папках. Задрав колено повыше, Герман упёрся им в столешницу и оказался на рабочем столе.

Вцепившись в плечи полковника, он, без особого, впрочем, успеха, затряс Макарова из стороны в сторону.

— Это ты, чёртова горилла, вечно всё портишь!

На шее Макарова вздулись вены, глаза налились кровью, как у быка. Он схватил худощавого Германа в охапку и, будто тот и не весил ничего, повалил его со стола на пол.

— Завалю, гнида!

— Так! — Гуциев громко хлопнул в ладоши. Поднявшись с кресла, подошёл к барахтающемуся и шипящему клубку. Пару раз, не особо разбираясь, кто где, пнул наугад носком ботинка. — Мы все облажались. Предлагаю спокойно всё обсудить и принять решение.

— Надо было мочить этих тварей ещё тогда! — прохрипел полковник, продолжая тянуть Германа за ворот дорогого костюма.

— А не ты ли, Макар, уговаривал спустить всё на тормозах? — Гуциев приоткрыл фрамугу окна и, щёлкнув зажигалкой, закурил.

— Пожале-е-л! — протянул насмешливо Герман, отдирая от себя руку Макарова и с сожалением оглядывая испорченный в схватке костюм. — И чего, лучше стало? Типа, не испачкался?

Степан с силой провёл пятернёй по красному лицу. Раскинув руки в стороны, остался лежать, вжимаясь затылком в прохладный пол и толкая ногой тяжёлое офисное кресло, чтобы уместиться полностью в небольшом пространстве между столом и стеной.

— Гера, заткнись, — Гуциев предостерегающе повысил голос, — у Макара, хотя бы, всё в порядке с… — Он не закончил фразу, столкнувшись взглядом с потемневшими зрачками Германа.

— Ну-ну, договаривай! Что там у вас в порядке? Когда он Маринку пополам рвал, или, когда ты…

Гуциев дёрнулся, словно от удара, но взгляда не отвёл.

— Заткнись!

Макаров заворочался, с трудом поднялся, сел. Герман нехотя протянул ему руку и, когда Макаров ухватился за неё, помог встать. Как только полковник оказался на ногах, Тищенко, демонстративно задев его плечом, вернулся на диван.

— Начнём сначала! — Гуциев прикрыл окно. — Макар, ты уверен, что нашли Веронику?

— Да, ещё можно разглядеть следы татуировки на спине, — Степан вновь схватился за бутылку. — И в целом, да, это она. Как глянул, узнал. Ремень там на юбке, который Герка подарил, — на лице Степана появилось гадливое выражение. — Ну ладно, ты её придушил. Нечаянно. На хрена в лесу закопал?! — Он опять зашипел на Германа. — В саду бы прибрал, в конце — концов…

— Да я пальцем её не трогал! Гриша, скажи ты ему! Мне до сих пор кажется, что она где-то здесь, рядом, — Тищенко стал нервно грызть ноготь. — Перед поездкой мы встретились в доме, как обычно. А потом я приехал, её уже не было. У меня столько дел накопилось по работе, только дня через три освободился.