Прощай, цирк - Чон Унён

Когда я уже собрался двигаться в сторону терминала, внезапно из тумана показалась мужская фигура. Нет, конечно, в самом появлении не было ничего внезапного, вероятно, я просто поздно обнаружил его, застывшего под покровом серой хмари, словно неодушевленный предмет.

— Вы ведь поплывете на корабле? — Его резкий голос остановил меня, когда я вознамерился пройти мимо.

Видимо, виной всему был все тот же туман, но даже голос незнакомца показался мне пропитанным влагой. Я приблизился, чтобы лучше рассмотреть своего неожиданного собеседника. На вид мужчина был совершенно мне не знаком. Он разглядывал меня с ответным интересом. В его устремленном куда-то вдаль, бесконечно мягком взоре таилась грусть. Мне померещилось, что я уже видел где-то эти глаза. Я силился вспомнить этот влажный, обращенный к неведомым землям взгляд, но, как ни старался, картинка в моей памяти отказывалась проясняться, оставаясь расплывчатой, словно туманный пейзаж.

— У вас ко мне какое-то дело? — спросил я.

— Я хотел бы вас попросить… — начал он и неожиданно, не договорив, протянул мне какой-то сверток.

Сверток оказался незапечатанным толстым конвертом для документов. Повинуясь необъяснимому порыву, я взял его. Внутри лежали еще несколько конвертов для писем. Я бездумно вытащил один из них. Даже с первого взгляда было понятно, что в конверте деньги. Засунув его назад, я протянул сверток незнакомцу. Однако тот и не думал его брать. Тогда я насильно пихнул конверт ему в руки.

— Что вы вообще от меня хотите? — раздраженно осведомился я.

У меня был такое чувство, что меня разыгрывают; словно это часть плана, чтобы заманить меня в ловушку. Я пытался разобраться в мотивах такого необычного поступка. Но сколько бы ни думал, я не мог вообразить ни единой причины, по которой незнакомец решился бы передать мне конверт с деньгами.

— Не бойтесь, — мирным тоном произнес он, видимо, надеясь успокоить меня, — у меня нет дурных намерений, я не плохой человек. Просто, когда будете в Хуньчуне на таможне Чжаннёнчжа… Там есть магазин, торгующий товарами из России, знаете его? Нужно передать этот конверт женщине по имени Чжомсуни, она там работает.

Мне снова почудилось нечто знакомое в его голосе. На мгновенье я вспомнил девушку, жену брата. Мужчина говорил с правильным сеульским выговором, и ничто в его речи не выдавало уроженца Яньцзи. И все же его интонации, мягкие, и вместе с тем решительные, несомненно, походили на интонации, с которыми разговаривала она.

— А если я обману вас? Там, в конвертах, кажется, лежат деньги, как вы можете доверить их мне?

Мужчина не ответил, продолжая молча теребить сверток. Секунду спустя он вскинул голову и обернулся в сторону моря.

— Вы знаете, что это за дорога вон там? — молвил он.

Это был неожиданный вопрос. Неожиданным было и то, что он назвал море дорогой. За пределами суши я ни разу не видел никаких дорог, кроме разве что морского пути; того самого морского пути, по которому я множество раз…

— Вы имеете в виду морской путь? — осторожно уточнил я.

— Это не просто морской путь.

— А что в нем особенного?

— Примерно тысячу триста лет тому назад на территории Маньчжурии и Приморского края существовала страна, носившая имя Хэдонсонгук[39]. Вы, конечно, знаете о ней — это королевство Пархэ.

В тот момент, когда он произнес слово «Пархэ», в моей памяти снова всплыл образ девушки. Я вспомнил миг, когда она без сил опустилась на пол, не способная даже закончить фразу; я вспомнил гробницу, темную и прохладную, словно она лежала на дне моря. У меня слегка закружилась голова. Чувства, владевшие мною в тот день, ожили и погребли меня под своим весом.

— Пархэ, — мой голос был напряжен, словно пружина, — что это было за государство?

— Подумайте сами: центр континента, страна под названием Хэдонсонгук Пархэ, — какие тут могут быть варианты? — бросил он и после короткого раздумья продолжил: — Из Пархэ вело пять путей. Первый — в Маньчжурию, где жили тунгусы, второй — через город Чаоян провинции Ляонин в центральные районы Китая, третий — в королевство Силла, четвертый — к полуострову Шаньду, пятый — в Японию. Но суть не в том, просто ваш корабль проходит по морскому пути, который когда-то соединял Пархэ с Японией. Морской путь длиной в две с половиной тысячи ли[40], позволивший государству Пархэ с полным правом называться «Хэдонсонгуком», начинался в порту нынешнего Краскино и заканчивался в порту Нагата в Японии.

— Ну и что вы хотите этим сказать?

— Ничего. Просто я пояснил, что это не просто морской путь, поэтому…

— И какое отношение это имеет ко мне? — раздраженно перебил я его.

— Мне показалось, что вы сможете выполнить мою просьбу.

— Что?

— …Я наблюдал, как вы иногда стояли здесь и смотрели на море с видом, будто увидали там чудесный цветок. Так умиротворенно… точно так же, как это делал я. Надо просто передать. Я прошу вас.

Его голос полнился такой мягкостью и печалью, проникавшими в самое сердце, что отказать ему было решительно невозможно. Пока я пребывал в нерешительности, он сунул конверт обратно мне в руки. И тут же повернулся, чтобы уйти.

— Вы хотя бы сказали, кто вы — буркнул я, смирившись в душе с тем, что придется выполнить его просьбу. — Я же не могу слепо делать все, что вы хотите? Как мне довериться совершенно незнакомому человеку?

— Если вы выйдете на рассвете в порт, то всегда сможете увидеть меня. Я… работаю на рыбном рынке, бегаю по всяким поручениям, иногда плаваю на рыболовных судах. Когда вернетесь, мы с вами поужинаем за мой счет. Извините, но, к сожалению, у меня нет телефона для связи…

С этими словами он удалился быстрым шагом. Я не успел ничего ответить, как он уже растворился в тумане. Казалось, вся наша встреча мне просто приснилась. Я молча стоял, переводя взгляд с конверта в моей руке на место, где пропал незнакомец. Это был не сон, но все виделось мне иллюзорным, как картина из полузабытого видения.

Внезапно мне охватило желание услышать голос девушки. Голос незнакомого мужчины, возникшего из тумана, воскресил в памяти образ, который я так старался забыть. Не пытаясь вырваться из цепких объятий белесой пелены, я набрал знакомый номер. В этот момент мне было совершенно не важно ни то, что время для звонка было слишком раннее, ни то, что я звонил первый раз за два месяца. Меня не покидало ощущение, что если я немедленно не позвоню, мое тело растворится в тумане.

Плотно прижав ухо к телефонной трубке, я слушал гудки. Каждый раз, когда раздавался очередной гудок, я чувствовал, будто вся моя сущность сосредоточилась в одном ухе, и это ухо вот-вот оторвется. Тут гудок прервался, и чуть погодя раздался голос. Это была она.