Прощай, цирк - Чон Унён

— Не поймают?

— Что ты так беспокоишься из-за сотни таблеток? — огрызнулся Санвон и застегнул молнию.

Я чувствовал себя робкой девицей с копилкой потаенных страхов. Когда я застегнул молнию, сумка снова стала казаться пустой. В потайной карман я аккуратно положил друг на друга четыре бутылки ликера и десять блоков сигарет. Ликеры были самого высокого качества и стоили сотни тысяч вон. В маленький карман с молнией на самом верху сумки я убрал упаковки с лекарствами. Названия у них были примерно одинаковые: бунбульнабмёнпхён, бунгинабфгёпхён, анбинабдонмхён… Я снова забеспокоился, словно нерешительная девица.

— Это что? — спросил я Санвона, указывая лекарства.

— Таблетки для похудения. Одна штука стоит всего пять юаней, но говорят, в заведении типа цимдильбана[38] за нее можно выручить пять тысяч вон. По слухам, жир уходит моментально. Разве не об этом мечтают в последнее время все толстушки?

— Тогда они считаются незаконными? — испуганно воскликнул я.

Санвон, до сего момента с нежностью поглаживавший бутылки с ликером, прервался и вопросительно посмотрел на меня.

— Тайгоны только переправляют вещи. А куда они потом пойдут, кто их купит, мы не знаем и знать не должны. Ты понял? — требовательно вопросил он.

Я уже было раскрыл рот, чтобы озвучить свои возражения, но он, не обращая на меня внимания, вернулся к сборам. Так ничего и не сказав, я тоже продолжил набивать сумку вещами. Последним я уложил внутрь женьшень, закатанный в газету, — больше места ни на что не хватило. Санвон поставил сумку на весы, чтобы определить вес. Цифры показывали небольшое превышение допустимых пятидесяти килограммов. Добавив сверху три пакета кунжута в вакуумной упаковке, он застегнул молнию.

— Подмазку для таможенников я оставил, — довольно пояснил он. — Теперь, кажется, все.

Товары такого рода не жалко было потерять ради успешного прохождения таможенного контроля: они исполняли роль взятки. Санвон отодвинул в сторону упакованную сумку и начал собирать другой узел. Я попробовал забросить свою сумку на плечо. Она оказалась действительно тяжелой.

С раннего утра моросило. Когда мы прибыли к таможенному пункту Чжаннёнчжа, дождь полил уже всерьез. У таможенного пункта было спокойно; перед входом толпились рано прибывшие челноки, а между ними сновали женщины из чосончжогов, продававшие тог, корейский хлеб из клейкого риса, вареные яйца…

С прибытием автобуса с туристами и прибавлением числа перекупщиков атмосфера в холодном и пустом зале таможни постепенно становилась более оживленной. Санвон принес три пассажирских билета для туристов и отправил еще три дополнительных груза.

Из-за того, что погрузка во Владивостоке заняла больше времени, чем предполагалось, посадка на корабль тоже началась на два часа позже. Но, глядя на невозмутимые лица окружающих, я понял, что подобные опоздания — явление здесь привычное. Трап, по которому пассажиры поднимались на корабль, был узким, крутым, да к тому же еще и скользким. Выгрузив вещи на палубе «В», мы вернули свои пассажирские билеты представителям туристического агентства, снабдившего нас ими, и лишь после этого смогли разойтись по каютам. Как только корабль отплыл, я вернулся на палубу «В». В огромном грузовом отсеке то тут, то там кучами громоздились черные сумки мелких торговцев, между ними беспорядочно валялись коробки и прочий мусор вроде полиэтиленовых пакетов. Другого багажа не наблюдалось.

Шпангоуты, обеспечивавшие прочность судна, слабо вибрировали; неярко мерцали лампы дневного света. Мне чудилось, что и те, и другие каким-то таинственным образом усиливали шум двигателей. Я осторожно устроился на полу и стал слушать этот мерный гул. Раздававшиеся звуки были то низкими, то высокими, и меня преследовало ощущение, что корабль, на котором я плыву, на самом деле живой организм; гигантский живой организм, который дышит, переваривает пищу, отрыгивает.

«Интересно, — подумал я, — очутившись в животе у кита, я бы испытывал такие же ощущения или нет?» Казалось, каждая клетка моего тела наполняется теплом. Никогда прежде я не ощущал ничего подобного. Такое чувство комфорта и защищенности не могут дать даже объятья родного человека. Я довольно долго просидел вот так: не двигаясь и внимая.

С рассветом в чертах перекупщиков стала сквозить незаметная прежде жесткость, решительность. Они все были взбудоражены и, словно взрывчатка, могли взорваться от малейшего толчка. Я видел, что они прилагали значительные усилия, чтобы не раздражать друг друга.

Санвон, умчавшийся куда-то ранее, возвратился в компании четверых молодых парней. Выяснилось, что они ходили в турпоход и теперь ехали обратно домой. Когда Санвон вручил каждому из них по сто тысяч вон, они дружно заулыбались. На их глазах он быстро собрал маленький тюк. Парни, тщательно проверив содержимое на предмет подозрительных вещей, не положенных к вывозу, подхватили тюк и вышли из каюты. В тюке было три блока сигарет, одна бутылка ликера, банка кунжутного масла и пять килограммов кунжута. На вид это был обычный узелок, который мог сделать любой пассажир, но Санвон называл его универсальным подарочным набором.

Высадка проходила в следующем порядке: туристы, перекупщики и, наконец, русские. Пока спускались рядовые пассажиры, сотрудник службы контроля преграждал дорогу торговцам, которые в ответ осыпали его градом насмешек. Он же, явно наслаждаясь возможностью показать свою власть, с невозмутимым выражением лица загораживал путь к выходу. Как только пришел их черед, челноки со всех ног бросились бежать. Ни тяжелые вещи, ни скользкая лестница, ни хлеставший дождь не могли замедлить их бег. В какой-то момент, мне, бежавшему вместе со всеми, пришлось поднапрячься, чтобы не отстать, иначе меня бы просто сбили с ног.

До пограничного КПП — контрольно-пропускного пункта — торгаши, все как один, добрались с красными, как помидор, лицами. Чтобы пройти контроль, требовалось поставить свой багаж на весы. Когда один из таможенников со словами, что произошло превышение предельного веса, отодвинул в сторону багаж какой-то женщины, та громко заявила, что такого не может быть. Это была та самая женщина, которая вместе с нами ела рамён в каюте Санвона. Она снова опустила багаж на весы и, шагнув к таможеннику, вступила с ним в перебранку. Казалось, их пререканиям не будет конца. В конце концов мистер Сон, не выдержав, вслух возмутился, другие торговцы присоединились к нему, и вскоре зал прибытия утонул в криках и брани.

— Вы что, не видите, что люди ждут? — кричал кто-то из перекупщиков. — Что, так и будем стоять целый день?

— Почему сегодня так шумно? — Таможенник старался говорить как можно сдержаннее. — Давайте, проходите спокойно!

— Вот именно что шумно, поэтому нельзя ли быстрее пропускать людей, — не выдерживали нервы у кого-то из толпы. — Проверяйте скорее!

— Почему вы каждый раз останавливаете именно меня? — негодовала женщина, у которой обнаружили перевес. — Вон того впереди вы просто так отпустили.