Цена всех вещей - Мэгги Лерман

— Тебе не показалось это странным?

— Что именно? Маркос?

— Да, и то, что Ари просила у него денег. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Кэл пожал плечами:

— У каждого есть свои секреты.

— Но он ведь твой брат.

— Я не в курсе дел своих родных. Ты разве знаешь все, чем занимается твоя сестра?

Я вспомнила Мину, уходящую с пикника из-за того, что я отправила ее заняться собственными делами. Возможно, Кэл прав, и мне следовало понимать, что тайны существуют даже между лучшими друзьями. Хоть это и казалось неправильным. Кэл держал мою руку в своей, но я ощущала лишь пустоту и разочарование. Несмотря на то что в зале работали кондиционеры, ладонь его была влажной.

Все вчетвером мы отправились на ярмарку. Располагалась она на автомобильной парковке в конце главной улицы. Кэл, казалось, не обращал никакого внимания на то, что Ари выглядела угрюмой и сердитой, а Диана — расстроенной и замкнутой. Он пять раз бросал кольцо, но, поскольку попасть на шест не удалось ни разу, он просто купил мне мягкого бегемотика. Он таскался с нами все утро и даже ни разу не флиртовал с другими девушками.

Повсюду толпились пестро одетые туристы, гремели раскаты смеха. Аттракционы и сувенирные магазинчики расположились по краям парковки, хотя несколько стояло и в середине. В одном конце находилась аркада с дюжиной игровых автоматов — скибол,[17] клешня,[18] греческий пинбол — а на другом высилась океаническая громадина под названием «Воронка», осьминогоподобное сооружение, вращающееся по кругу, из стороны в сторону и даже вниз-вверх. Мы заняли очередь туда. Летом на ярмарке работали либо дурачки, либо безработные, но Кэл был знаком с парнем, который запускал эту штуку, и он пообещал пропустить нас бесплатно.

Кэл спросил Ари про танцы, и она подробно расписала ему программу, которую собиралась исполнять на вступительных экзаменах в Нью-Йорке, процесс поступления и где они с Джесс собираются жить. Я стояла рядом с Дианой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Я в порядке, — ответила она.

— В магазине ты выглядела…

— Я сказала, я в порядке, Кей.

— Иногда Маркос бывает таким придурком, вот честно.

— Не стоит считать себя экспертом по Уотерсам только потому, что твой парень из этой семьи, — язвительно выпалила она и тут же смутилась. — Прости. Это было отвратительно.

— Все нормально, — ответила я. — Я не эксперт.

— Все не нормально. Я не должна была нести подобную чушь. Ты не должна спускать мне такое с рук.

«В том, что ты говоришь подобные вещи, есть и моя вина», — подумала я, но говорить вслух ничего не стала.

Подошла наша очередь, и мы сели в маленькие машинки. Поскольку мы с Дианой стояли рядом, нам выпало сидеть вместе, а Кэл и Ари оказались следующими.

— Порой мне хочется поскорее закончить среднюю школу и уехать отсюда, — сказала Диана. — Видимо, нас ожидает чудной год.

— Я буду рядом.

— Я думала о том, что, возможно, мне стоит перейти в пансион. Побыть немного наедине с самой собой.

Из машинки за нами доносился голос Ари. Она рассказывала о Манхэттенском балете.

— …отъезд первого августа, и мы уже начали паковать вещи…

— Одна моя знакомая по конному лагерю выбрала школу в Мэне. Или можно поступить куда-то еще — туда, где меня никто не знает.

— …хочу разобраться с метро, так что первый день будет не совсем потерян…

Воронка начала медленно вращаться. Сначала мы просто двигались по большому кругу, но после первого оборота наши машинки тоже начали крутиться. Защитная перекладина у нас над коленями скрипнула.

— Ты хочешь бросить меня здесь? — сказала я.

— О, Кей. Это совсем не так. Я просто хочу побыть одна.

Крутящиеся сдвоенные кабинки начали подниматься вверх-вниз, металл оглушительно скрежетал. За мной и вокруг все крутилось, я слышала, как вскрикнула Ари.

— Скажи, что ты меня не бросишь, — быстро сказала я. Защитная планка поползла вверх, и меня прошиб пот. Я вцепилась в нее, стараясь удержать на месте.

— Что? — крикнула Диана. Наша машинка покачнулась, и защитная перекладина задребезжала. Я схватила Диану за руку. Как легко мог вылететь шуруп, дурачок за пультом управления заснуть, пружина заржаветь и сломаться, а электропроводка износиться. Я привела Ари и Диану прямо к машине, способной причинить намного больший вред, чем какой-то кулер на пляже, о который Диана ударилась лицом.

— Ты должна сказать, что не поедешь! — крикнула я.

— Мы не сможем выбраться из машины, аттракцион уже запущен!

Я не могла сфокусировать взгляд на подруге, мы двигались слишком быстро. Все, что я видела, это красные волосы, голубое небо и яркие огни, неестественно громкий скрежет металла, движущегося на предельной скорости.

— Просто скажи это! Я не оставлю тебя.

Я отпустила ее руку и закрыла глаза. Мы крутились все сильнее и сильнее.

На мгновение я перестала ощущать раскрюченность своих эмоций. Мне было слишком страшно.

Это было иррациональное чувство, но я понимала всем своим существом, что, если Ари с Дианой сейчас не перестанут обсуждать свои планы, заклинание может навредить как им, так и мне.

Когда сеанс закончился, оказалось, что никто ничего не заметил. Ари, Диана и Кэл вели себя как обычно. И даже не осознавали, что были на волосок от гибели.

Штука была в том, что заклинание обеспечивало мне регулярные дозы общения с Дианой и Ари. Я хотела защитить их. Я переживала за них, а они должны были переживать за меня. Но Кэл… он никогда не хотел быть со мной по-настоящему. Заклинание не просто мягко подталкивало его ко Мне — оно пихало его обеими руками.

Эта мысль меня оглушила. Я спасла Диану и Ари на «Воронке», как спасала всегда, потому что мы были друзьями. Но Кэл был чужим. Я хочу сказать, во-первых, он был груб: и вряд ли это мог быть побочный эффект, слишком просто для заклинания. Однажды он упал и сильно ударился. Возможно, в этом была и моя вина, поскольку мне тогда не хотелось его видеть. Но, что гораздо важнее, он мне совершенно не нравился, хотя Ари с Дианой были абсолютно убеждены, что мы с ним «встречаемся», что бы это ни значило. Привязать его крюком было глупой затеей. И теперь я несла за нее ответственность.

На следующий день он позвонил в два тридцать ночи. Я с трудом ворочала языком.

Он трепался о какой-то ерунде до тех пор, пока в конце концов не заметил, что я молчу.