Пассажир без багажа - Анна Малышева

Он рассказал, что Лизу тоже заставляли слишком много пить, и уже в ресторане, когда до конца празднества было еще далеко, ей стало дурно. Она захотела уйти со свадьбы пораньше, но ее не отпускали – как свидетельница она была обязана остаться до конца. В конце-концов, девушка просто сбежала и стояла на крыльце ресторана, в явном затруднении, как быть дальше, каким способом добраться до дому?

– Метро и автобуса она бы не перенесла, слишком много в нее влили водки… – вспоминал Николай. – А я тоже как раз вышел свежим воздухом подышать. Какая-то противная была свадьба, угарная. Бывают такие – вроде люди повеселиться собрались, а все как-то не в радость. По-казенному. Те, кто постарше, это редко чувствуют. А Лиза была совсем молоденькая, ей стало противно. Знаете, сколько ей было? Девятнадцать. И между прочим, – значительно добавил он. – Я был у нее первый. И она ни разу об этом не пожалела! Жила со мной, как у Христа за пазухой! Зарабатывал я прекрасно, одевал ее, как куколку, на море два раза ездили…

Он погрустнел. Сказал, что наверное, не поженились они именно из-за той дурацкой свадьбы. Что у Лизы осталось какое-то отвращение к подобным церемониям. А может, это была просто отговорка. Он сам признал, что не всегда имел силу воли, чтобы отказаться от угощени, и в результате, часто возвращался после трудового дня пьяным. А она… Конечно, не радовалась и начала задумываться.

– Черт, нужно мне было настоять, чтобы мы тогда же сразу поженились! Не знаю, почему мы не решились… Хотели подождать, проверить себя. А потом привыкли жить так. Если бы мы поженились, она бы сейчас вела себя по-другому…

И он впал в мрачное оцепенение. Варя украдкой взглянула на часы. «Если он будет рассказывать мне всю свою жизнь, я не скоро выберусь… Встать и уйти? Нужно решиться…» Она воспользовалась паузой и как можно мягче сообщила, что в самом деле торопится, что дома у нее жуткий беспорядок после поминок. Ведь только позавчера похоронили ее мужа…

– Кстати, он тоже был фотографом, – сказала она, укладывая конверт в сумку.

– Да знаю, конечно, – пьяно кивнул Николай. – Я же знал его прекрасно. Андрей? Кузмин? Ну, верно.

– Вы знали его?! – изумилась Варя. – Почему же вы мне не сказали?

– А смысл? – заметил тот. – Ну, знал. Сто лет знал. Погодите-ка минутку, я сейчас…

Варя заметила, что он бросил взгляд на уже подсыхающее на стене пятно, и догадалась, зачем Николаю снова понадобилось на кухню.

– Прошу вас, не пейте больше, – она отложила сумку и подошла к нему. – Вы же сами говорите, что на вас это плохо действует… Вы знали Андрея? А я не помню, чтобы он о вас говорил… Как ваша фамилия?

– Шуртаков, – ответил тот. – И знаете что, не берите на себя слишком много! Я пока что здесь хозяин, и если хочу – пью.

Ей не удалось его удержать, и он вышел. На этот раз он не принес в комнату стакана, из чего Варя заключила, что он выпил на кухне, не отходя от холодильника. И возможно, прямо из бутылки. Во всяком случае, когда Николай вернулся в комнату, его сильно качнуло, и он с трудом нашел свое кресло.

– Отчего он умер-то? – вяло спросил Николай, глядя на гостью уже без особого интереса. Ему явно хотелось спать.

– А Лиза разве не сказала? – довольно резко ответила женщина. Ее оскорбил хамский тон этого вопроса.

– Да нет, она не говорила. Только сказала, что умер. Что его, видимо, довели… Он что – болел?

– Он покончил с собой.

При этом известии хозяин перестал сонно моргать и удивленно уставился на Варю. А та смотрела на него чуть не ли не с ненавистью. Этот человек раздражал ее своей бестолковостью, бесцеремонностью, от него разило дешевой водкой… И она совсем не понимала, какие причины могли заставить такую женщину, как Лиза, жить с этим отребьем. «Может, он и был хорошим фотографом, но те золотые денечки явно позади! – зло подумала она. – Гнать его надо было в шею – тоже мне сокровище! И он еще ревновал эту несчастную девушку! Не удивляюсь, что она ходила заплаканная…»

Николай тем временем откашлялся и с необычной для него деликатностью спросил, известна ли причина такого поступка? Варя коротко сообщила, что причина не известна никому даже дело до сих пор не закрыто. Николай удивился:

– Дело? А зачем дело? Что – и самоубийством нельзя покончить, чтобы дело не завели?

– Наверное, можно, – пожала плечами женщина. – Но все случилось при очень странных обстоятельствах. Он повесился в поезде. Почему же ваша жена ничего вам не рассказала? Странно! Она ведь знала, что вы были знакомы?

– Конечно! Он и в гости к нам заходил.

Варя невольно прикусила губу, но Николай ничего не заметил. «Еще одна новость, – с досадой подумала она. – Когда это он умудрялся ходить в гости? Мне говорил, что сразу после работы идет домой…» Николай ничего скрывать не стал – вероятно, потому, что не подозревал, что его рассказ Варе неприятен. Он расказал, что познакомился с Андреем года три назад. Он, Николай, продавал тогда свой фотоаппарат, причем в прекрасном состоянии и недорого. Позвонил своим знакомым, которые имели отношение к фотоделу, и те свели его с Андреем. Тот очень хотел купить фотоаппарат, но в последний момент передумал – был уверен, что найдет и получше, и подешевле.

– Я не обиделся! Что ж, хозяин-барин! – добродушно рассказывал Николай. – Мы выпили немного, поболтали о том, о сем. Я его в гости позвал, с Лизой познакомил. Она, правда, была не очень рада. У нас тогда сыну всего годик исполнился, и она не любила, когда чужие приходят…

– И часто он у вас бывал? – осведомилась Варя.

– Да бывал иногда… А уж после того как Лиза к ним в мастерскую устроилась… Да, я же вам не сказал – я ее фотографировать обучил. И надо вам сказать – снимала она не хуже многих. Только ее родители были недовольны. Только и слышалось, что она «со шпаной связалась». Она же на экономическом училась, когда мы познакомились, а из-за меня бросила. То есть из-за ребенка… Ну это все равно.

Он загрустил, но все-таки закончил рассказ. Рассказал, что родители Лизы, в конце-концов, приняли к сведению, что дочь решила посвятить себя фотографии. Заставили ее восстановиться на экономическом факультете заочно и получить диплом. И после некоторых усилий, предпринятых ее родителями, Лиза в свои двадцать пять лет, стала заведующей фотомастерской, попав на это место, можно сказать, с улицы.

– Они бы ее на более хлебное место пристроили, но она не соглашалась, – заметил Николай. – А вот устроить куда-то меня… На это они ни за что не шли! Ну, разве это нормально, что я, здоровый мужик, сидел дома без работы, а она вкалывала за двоих? Я же знаю, зачем они пошли ей навстречу! Хотели меня добить – вот зачем устроили ее на работу! А потом житья не давали, твердили, что она содержит меня, алкоголика, а я даже на игрушки сыну заработать не могу! А как бы я заработал? Я же продал всю свою аппаратуру, когда нам с Лизой было туго. Где они тогда были со своими советами и деньгами? Она их просила помочь – а они заявили – пусть тебя муж содержит, если он настоящий мужик!