Дышим и выздоравливаем. 33 лучших упражнения - Рушель Блаво

Настя только кивнула. Леонид продолжал:

– Это заняло секунду, и взор мой вернулся на то место, где только что шел Петрович, но его там уже не было. Он словно сквозь землю провалился. В тот же миг мы с Настей ринулись к месту исчезновения Петровича… Прошло буквально несколько минут! Я ничего не понимаю!

Мы все стояли в растерянности. Что делать? Надо было искать Петровича. И тут слово взял монах:

– Господа, помните, вчера в завершении экскурсии я поведал вам о том, сколь трудно порою бывает найти вход в третью пещеру, которая расположена где-то здесь, совсем рядом. И еще сказал я, что этот вход иногда находится сам – тогда, когда человек его совсем не ищет. Тот, кто специально ищет пещеру, ничего не находит.

– Простите, – вмешался Мессинг, – а те, кто побывали в третьей пещере, что рассказывают? Что видели они там?

Монах впервые нахмурился и после небольшой паузы выразился неопределенно:

– В том-то и беда, что все, кто возвращался из той пещеры, ничего про нее не рассказывали. Только улыбались…

– Как бы там ни было, – заметил Леонид, – мы все должны сейчас сосредоточиться на поисках Петровича. Ну, не бывает такого, чтобы человек исчез бесследно. Не бывает!

– К сожалению, – проговорил монах, – в здешних краях случается много такого, что не поддается рациональному осмыслению. Но вы абсолютно правы в том, что поиски надо начинать сию же минуту. Если Кайлас захочет, чтобы мы нашли вход в пещеру, куда провалился ваш друг, то Кайлас позволит нам это сделать. Но если Кайлас этого не захочет…

– Что с того?! – воскликнула Настя. – Все равно мы не сдадимся на волю своенравной горы, а будем искать! Наш друг, возможно, в опасности, а мы теряем время!

– А может быть, никакой опасности и нет, – грустно сказал монах, – может быть, Петровичу сейчас хорошо, гораздо лучше, чем нам…

– Коллеги, – обратился к нам Мессинг, – я предлагаю положиться на выработанные веками техники поиска пещер, а не на нашу с вами весьма сомнительную интуицию.

– Что это за техники, Мишель? – спросил я.

– О, они очень просты. Достаточно представить ряд специфических факторов как систему, чтобы потом уже без всякого труда обнаружить наличие пещеры, куда попал наш друг. Начнем с деревьев: те деревья, ветки которых обильнее поросли листвою с северной стороны, находятся ближе к входу в пещеру, нежели те, на коих листва гуще с южной стороны. Происходит это потому, что особый микроклимат пещер способствует росту листвы на северной стороне деревьев.

Действительно, такие деревья были вскоре нами обнаружены.

– Это еще не все, – продолжал Мессинг. – Поблизости к пещере трава имеет совершенно особую форму.

Тут Мессинг достал из кармана блокнот и нарисовал нечто грушевидное:

– Вот такой формы должны быть травинки.

Мы устремились на поиски грушевидных травинок. Не без гордости признаю, что первым их обнаружил я.

Благодаря деревьям с обильной листвой по северной стороне и особой траве нам удалось существенно локализовать сектор поиска. Но Мишель решил, что локализация должна быть еще более точной, а потому предложил нам еще два фактора, указывающих на наличие пещеры:

– Теперь, коллеги, обратите внимание на камни. Камни должны быть красноватого цвета. Также наличие пещеры способствует тому, что верхний слой почвы в этих местах обладает совершенно особой консистенцией. Очевидна близость песку, но очень крупному и сырому. И конечно, цвет! Почва в пещерных местах будто бы прозрачна. Такова уж ее специфика, – прозрачна, словно сахар или соль. Только, подчеркиваю, очень крупнозерная, крупнее кристаллов соли.

Мы стали искать среди уже обнаруженных деревьев и трав описанную Мессингом почву и красные камни. На этот раз Настя Ветрова нашла несколько красноватых камней, а вслед за этим – ту самую почву.

Теперь спектр обнаружения пещеры локализовался до разумных пределов. Но что делать дальше? Где же этот злополучный вход, который находит человека сам, а человек найти его не может? Все мы с надеждой посмотрели на Мессинга. Мишель осмотрелся и с уверенностью Кутузова перед Бородинским сражением указал на трухлявый пень рядом с нами.

– Коллеги, – сказал Мессинг, – нам даже не придется копать землю, чтобы попасть в пещеру. Достаточно будет отвернуть дерн возле старого пня.

Я присел на корточки и стал аккуратно отодвигать траву в том месте, на которое указал Мишель. К моему удивлению, трава стала сворачиваться, словно ковер. И вскоре нашим взорам действительно явился тот самый вход в пещеру, на поиски которого было потрачено столько знаний Мессинга и наших сил. В пещеру предстоит не столько входить в общепринятом смысле, сколько спускаться. О том, чтобы спуск осуществляли все сразу, не могло быть и речи. Значит, предстояло определить кандидатов.

– Итак, коллеги, есть ли предложения относительно кандидатур, которым предстоит отправиться вглубь этой пещеры на поиски нашего Петровича? – спросил Мессинг. – Только сразу предупреждаю: кандидатов может быть не больше двух.

– Почему? – удивился я.

– Все дело в структуре пещеры. Насколько я понимаю, пещера не может принять больше трех человек одновременно. В пещере уже находится Петрович. Следовательно, на его поиски могут отправиться только двое. Вот и вся арифметика.

– Это должен быть я, – категорично заявил Леонид, хотя руки у него от волнения немного дрожали.

– И я! – подхватила Настя. – В какой-то степени Леонид и я чувствуем вину за то, что не уследили за Петровичем. Думаю, поэтому спуститься в пещеру должны мы.

Я хотел возмутиться, но, к моему удивлению, Мессинг поддержал начинание Леонида и Насти. Что было делать: их – большинство; оставалось признать аргументы Насти, что я и сделал.

Снаряжение для спуска мы захватили еще в Петербурге. Поэтому сейчас мы принесли из пещеры, где провели ночь, альпинистские веревки и начали спуск. Мессинг, монах и я контролировали спуск сверху, но, конечно, главная нагрузка ложилась на Настю и Леонида. Справедливости ради скажу, что доверие наше они оправдали, в чем я не сомневался.

Что так укрепляло мою уверенность в них? Думаю, благосклонные читатели мои уже догадались: укрепляла веру в Настю и Леонида и дарила надежду на их успех под землей – любовь. Любовь, которая зарождалась здесь, на Кайласе, на наших глазах, которой этим утром предстояло окрепнуть и одержать победу Настя и Леонид полюбили друг друга. Потому-то и верил я в то, что моим друзьям будет сопутствовать под землей успех, они найдут Петровича и при этом не потеряют себя.

Обо всем этом думал я, крепко держа альпинистскую веревку, по которой Настя и Леонид спускались все ниже и ниже. А внизу тем временем… Впрочем, об этом лучше всего расскажет Настин дневник.