Мое имя Офелия - Лиза Кляйн

С громкими рыданиями Гертруда упала передо мной на пол. Это была ужасная сцена, напоминающая постановку какой-то трагедии. Королева Дании лежала у моих ног и умоляла меня. Гамлет, мой муж, убил Полония, моего отца. Он по ошибке отомстил не тому человеку? Неужели весь естественный порядок перевернулся вверх дном? Я отпрянула в объятия Элноры, дрожа от этой ужасной новости, не в состоянии говорить. Обессилев от таких сильных чувств, Гертруда позволила Кристиане увести себя.

Я так и не увидела тела отца. Клавдий организовал быстрые и тайные похороны, и мне о них не сообщили. Лаэрт тоже на них не присутствовал, так как находился за границей. Я рыдала и осыпала короля проклятиями, когда узнала, что мой отец уже лежит в холодной земле. Элнора старалась успокоить меня, говорила, что винить надо не короля, а Гамлета, но я рыдала еще сильнее. Поэтому она приготовила напиток из овсяной воды, сока латука и семян мака, и напоила им меня, пообещав, что он принесет сон и забвение. Но ничто не могло заставить меня забыть ужасную правду, что мой отец погиб от руки моего мужа. Мне снились кошмарные сны, полные призраков, похожих на моего отца. Иногда меня посещала сама Смерть, и я набрасывалась на нее с кулаками и умоляла уйти, от чего просыпалась. Я чувствовала на себе обнимающие меня руки Элноры, и хотя я, наверное, оставляла синяки на ее теле, пока металась во сне, она не жаловалась.

Несмотря на то, что мне досталось мало любви от отца, на меня постоянно накатывали волны горя, которые лишали меня сил. Чувство вины смешивалось с отчаянием, когда я вспоминала о том, как убежала в темноту, пока он преградил путь стражнику Клавдия, защищая меня. Я спрашивала себя, не ошибалась ли я, недооценивая его любовь. Потом я сердилась на него из-за того, что он подверг себя опасности. Зачем он прятался в покоях королевы и шпионил за ней и Гамлетом? Неужели его честолюбие не знало границ? Как и при жизни, мой отец после смерти оставался для меня загадкой.

И еще я отчаивалась потому, что Гамлет не пришел ко мне. Его удерживали страх и стыд, я была уверена. Я чувствовала себя так, будто живу одна в самой далекой на свете стране антиподов, где солнечный свет и тепло не могут разогнать холод и тьму.

Однажды я услышала, как Кристиана и Элнора шепчутся за дверью моей комнаты, и подкралась к ним, чтобы подслушать.

– Говорят, что Гамлет воскликнул «Я вижу крысу!» перед тем, как проткнул Полония насквозь своим мечом, – сказала Элнора. – Крысы в Эльсиноре не такие большие! Принц наверняка сошел с ума.

– А потом спрятал его труп, еще теплый и окровавленный? Он не хотел говорить Розенкранцу и Гилденстерну, где он, сказал только, что его едят черви, – подхватила Кристиана с дрожью в голосе. Правдивы ли эти сплетни? Мне не хотелось верить, что Гамлет мог действовать настолько хладнокровно и жестоко. Я вернулась в постель, накрылась одеялом с головой и заплакала.

В конце концов, я спросила Элнору:

– Как вы думаете, принц Гамлет сожалеет о своем опрометчивом поступке? По крайней мере, он должен был выразить какое-то сочувствие к моей утрате.

– За то, что он сделал, ему следует на коленях просить у тебя прощения, – ответила она сурово, потом прибавила: – Я не должна говорить такие вещи, так как он все-таки сын моей королевы. – Элнора села рядом со мной и взяла меня за руку. – Принц действительно пытался повидать тебя на следующий день после смерти твоего отца. Но ради твоей безопасности я его не впустила, – сказала она. – Когда он стал настаивать, я ему объяснила, что дверь заперта, а ключ есть только у короля. Да, это была ложь, но, несомненно, простительная.

– Почему вы его не пустили ко мне? Ведь я бы услышала из его собственных уст, почему он убил отца!

– Выслушай меня, Офелия. Когда я велела ему уйти, принц повел себя так отчаянно и безумно, что я пригрозила позвать стражу, сказала, что иначе сама его поколочу, если он попытается прикоснуться к тебе.

Я вздохнула и уткнулась лицом в ладони. Я не могла винить Элнору за то, что она пыталась меня защитить. Кто мог догадаться, каковы намерения Гамлета? Просить у меня прощения, или причинить мне вред? Объявить о своей любви, или дать выход своей ненависти? Какое это теперь имеет значение?

– Потом он прислал своего человека, Горацио, с посланием, которое он должен был вручить только тебе в собственные руки. Заподозрив его в дурных намерениях, я обошлась с ним точно так же.

– Но Горацио безобиден, как ягненок, и очень уважаемый человек, – заплакала я, полная сожалений. Он бы принес мне правдивые известия от Гамлета, но теперь я никогда их не узнаю.

– Значит, ты неравнодушна к другу Гамлета! Может быть, он снова попытается встретиться с тобой, – с надеждой улыбнулась Элнора. Но Горацио больше не приходил.

И Гертруда меня не навещала. Как и ее сын, она хранила холодное молчание. У королевы в последнее время полно своих бед, и она не хочет разделить со мной мое горе, с обидой думала я. И все же, то, что Гертруда меня бросила, усилило мою горечь. Я даже скучала по брату, несмотря на то, что он был так груб со мной, когда мы расставались.

Кристиана время от времени подменяла Элнору, приносила мне еду, которая казалась мне безвкусной. Миска сладкого инжира, который я обычно очень любила, издавала тошнотворный запах, от которого меня затошнило, и я ее оттолкнула. В самом деле, я еще никогда не чувствовала себя так странно.

– Они не отравлены, если ты этого боишься, – заверила меня Кристиана, сама поедая инжир.

Я не возражала против присутствия Кристианы, потому что она, по крайней мере, старалась придержать свой язык, возможно, из уважения к моей потере. А я тоже была осторожна, не желая давать ей повод для сплетен. Но однажды она явилась в слезах, и ей не нужно было приглашение, чтобы поведать мне о своих неприятностях.

– Гертруда в плохом настроении, так как они с Клавдием спорят из-за принца. Поэтому, чтобы развеселиться, она завела себе новую фаворитку, племянницу посла. И теперь она не позволяет мне прислуживать ей.

Мне неприятности Кристианы казались мелкими, но я не хотела быть с ней резкой.

– Для королей и королев мы – как лютни, – сказала я. – Они играют на нас ради песен, которые им льстят, а когда им не нравится мелодия, они раздражаются и отбрасывают нас в сторону.

Кристиана нахмурилась, глядя на меня, будто решала, не потеряла ли я рассудок.

– Это такое сравнение, так мог бы написать поэт, – устало произнесла я и махнула рукой. На следующий день она принесла мне известие, что Розенкранц и Гильденстерн покинули Эльсинор.

– Они уехали, а куда – это тайна, – сказала Кристиана в своей обычной манере – сообщать рядовую новость, как нечто важное. – Они получили некое секретное поручение от короля, и если хорошо его выполнят… – она замолчала и подождала, когда я посмотрю на нее. – Ее глаза горели от удовольствия. – Розенкранцу разрешат жениться на мне! – Кристиана заметила мое удивление. – Это правда. Король пообещал, и королева тоже дала согласие.