Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

Ведла Танша сразу же начала тачать себе по вечерам третью пару, а Митяй терпеливо консультировал её по поводу каждого стежка. Хотя он специально не расспрашивал её ни о чём, ему уже стало понятно, что слова «ведар» и «ведл», «ведла», имеют не просто один корень. Ведл – это в каком-то смысле ещё и ученик ведара, но в Танином племени имелись такие ведары, которые могли поучить и академиков, снискавших себе Нобелевскую премию. По целому ряду косвенных признаков и обрывочным замечаниям своей ученицы и подруги Митяй понял, что древние люди уже где-то двадцать тысяч лет назад от его времени обладали знаниями воистину сакральными, позволявшими им не бороться с силами природы, а просто более или менее комфортно жить. Им не хватало других знаний. Правда, позднее, в процессе становления цивилизации, они в некотором смысле деградировали, хотя и приобрели эти другие знания. Похоже, что лоходельню на Земле включили как раз тогда, когда закончился матриархат, точнее, после того, как мужики его закончили, и Митяй стал постепенно понимать, в чём заключается корень всех проблем человечества далёкого будущего. Просто в далёком прошлом, в каменном веке, во времена конца ледникового периода и начала потепления, оно стало слишком активно рубить сук, на котором сидело, и теперь он хотел не спеша выяснить целый ряд интересных, на его взгляд, обстоятельств.

Да, люди её времени не умели обрабатывать камень и даже не обращали пока что внимания на самородные металлы. Зато среди них были ведлы. Ясный перец, что жили они хотя и хреново, но всё же не бедствовали. Вот теперь ему стало ясно, почему люди истребили всю гигантскую живность. На них было проще охотится. Завалили мамонта, сели вокруг него и, пока не сожрут, за вторым бегать не надо. Естественно, что при этом они не брезговали мелкой дичью и даже птицей. И те наскальные рисунки, на которых древние художники изображали, как жалкая кучка охотников валит мамонта, хотя тот их мог затоптать, как лягушек, для Митяя приобрели совсем другое объяснение. Мамонт им просто не сопротивлялся, вот они и изгалялись над ним, тыча в него своими копьями с каменными наконечниками, чтобы проковырять дырку в его толстой шкуре и проткнуть вену. А что будет в том случае, если ведлам дать современные технологии земледелия и животноводства, способные кормить десятки миллиардов людей и тем самым сохранить жизнь мамонтам и тем же шерстистым носорогам? Наверное, из этого получится что-то довольно хорошее. Только теперь, узнав, что рядом с ним живут ведлы, которые явно способны на куда большее, чем всё то, о чём рассказывала ему Таня, он стал понимать, что его знания могут тут очень сильно пригодиться и у него имеется реальный шанс заложить здесь, на Северном Кавказе, в таком далёком от его будущего каменном веке основы человеческой цивилизации совершенно иного типа, не научно-технической, а куда более высокой по своему смыслу.

Зима выдалась на редкость снежной. Выпало в среднем полтора метра снега, а потому Митяй в преддверии весны, опасаясь паводка, поднял из воды оба водяных колеса. Как первое, так и второе нужно было подвергнуть самой основательной модернизации. После этого укрепил стальными скобами, здоровенными гвоздями и длинными болтами большую эстакаду и обложил камнями сваи. Точно так же он укрепил и акведук, так хорошо и надёжно подающий воду почти в дом. Всю зиму тот не работал, и за водой приходилось ездить к реке на Шишиге, поставив в будке здоровенную бадью. Заодно Митяй и Таня вычерпали из нефтяной ямы нефть и заполнили ею все ёмкости и большой дубовый резервуар, который он сколотил с её помощью за каких-то три дня. Когда потеплело, а весна выдалась ранняя и очень тёплая, действительно начался паводок, но довольно мирный. Он не принёс никаких огорчений, кроме того, что нефтяная яма оказалась доверху заполнена водой, а потому, как только вода спала, они двое суток подряд, даже не поспав ни минуты, вычерпывали из неё воду, и Митяй успокоился только тогда, когда в неё снова потекла нефть. Теперь он уже не хотел её терять.

Поскольку у него появилась помощница, он мог планировать длительные экспедиции и намеревался этим же летом съездить в Ставропольский край за солью. Рассматривая карты, он нашёл несколько соляных озёр, и все они, скорее всего, являлись остатками древнего океана Тетис, а стало быть, концентрация соли в них могла оказаться довольно большой, и тогда он устранит этот дефицит.

Как только уровень воды опустился до нормы, а Митяй ещё в первый год установил на Марии водомерную рейку, началась работа по модернизации водяного колеса-привода и, главное, нории – вертикального транспортёра, подающего воду через акведук в большой дубовый бассейн, а уже из него та самотёком текла куда надо по деревянным лоткам. Сразу после того, как Митяй разобрался с системой ирригации, он приступил к посевным работам, от самого факта которых у Тани вылезли на лоб глаза. Не сразу, естественно, а после того, как Митяй объяснил ей, чем они начнут заниматься и какие результаты это вскоре даст им обоим.

По отношению к ней он применил ровно ту же самую методику, которую применяли по отношению к нему самому ещё в раннем детстве его отец и дед Максим, которого соседи чуть ли не любовно называли хитрым куркулём. Относясь к ней как к равной, да к тому же с любовью и уважением, в каком-то смысле Митяй видел в ней ещё ребёнка, которого нужно воспитывать, и он, делая в её присутствии какую-нибудь работу, а Таня не отходила от него ни на шаг, подробно объяснял, что делает, каким станет его следующее действие и что в итоге получится, да при этом ещё и не ленился повторять это по несколько раз. Когда-то, будучи ещё совсем маленьким пацанчиком, Митяйка с нетерпением ждал выходных, ведь отец их все полностью посвящал только ему одному и всему учил. Теперь он с точно таким же терпением учил ведлу Таншу самым простым вещам. Здоровье у доисторической охотницы было на зависть космонавтам и профессиональным спасателям, и единственным её недугом, как вскоре выяснил Митяй, оказался самый банальный гельминтоз. У него имелось несколько упаковок пиперазина и даже декариса, но он поступил проще – дал девушке большую миску тыквенных семечек и велел их съесть с чесноком. После третьей миски та забыла о всех своих неприятностях. Тане нравились и чеснок, и лук, и приправы, которые заготовил на зиму её мудрый и запасливый ведар, да и картошку, не говоря уже о сладких клубнях топинамбура, она трескала за милую душу, но когда охотница узнала, что всё это они вырастят на огороде, равно как и зерно, то пришла в необычайное возбуждение. Если раньше, когда она вместе с Митяем копала канаву, в её прекрасных серых, с синей поволокой глазах стояла всемирная тоска и девушка делала это через силу, то теперь рыла канавки для орошения с невиданным энтузиазмом. Пожалуй, так он мог спокойно впрячь её в плуг и обойтись без Ижика, однако не стал этого делать, а быстро вспахал под огороды и посевы зерновых, а также льна и, самое главное, сахарной свёклы добрых тридцать гектаров земли, на что у него ушло всего восемь дней, правда, и работал он с утра и дотемна, с огоньком, ведь теперь ему было для кого пахать землю и сажать огород.

С точно таким же восторгом, с каким девушка подравнивала пропаханные Митяем канавки, рано по весне Таня помогала ему высаживать в почву уже изрядно подросшие саженцы, высота некоторых достигала двух метров, и они имели по несколько веточек, а абрикосы, вишня и черешня могли сдуру даже зацвести. Разумеется, только потому, что ведар объяснил ей, что из них вырастут такие вкусные сухофрукты, которых у него осталось всего ничего. С ещё большим обожанием и заботой, когда окончательно потеплело, они завершили сев зерновых и приступили к посадке овощных культур, Таня помогала высаживать маленькие кустики клубники. Митяй очень долго не прикасался к трём литровым банкам этого лакомства и все три скормил своей ученице, а потому та уже знала, чего ей ждать от ста сорока двух маленьких клубничных кустиков. С той поры, как ведар объяснил ей, что огород нужно поливать и пропалывать, он забыл о нём. Едва только проснувшись, Таня, даже не умывшись и не позавтракав, бежала на огород, чтобы посмотреть, как растёт на грядках вкусная еда.