Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

Митяй быстро побросал её вонючие меха на нарты, вынес их из дома, отбежал подальше и забросил в самый дальний угол двора. Крафт уже подружился с сукой, и они вовсю играли друг с другом. Вернувшись в ванную комнату, парень ещё раз хорошенько её проветрил, потом закрыл окно и дверь, зажёг три десятка парафиновых светильников и попшикал в воздух освежителем. Атмосфера в ванной комнате сразу же изменилась самым радикальным образом. Парафиновые светильники, как и любой другой живой огонь, мигом очистили воздух от тошнотворных ароматов, и Митяй повеселел. Он разделся по пояс, вооружился импортным французским мылом, шампунем с кондиционером от того же производителя, шампунем от блох, мочалкой и подошёл к ванне.

Танша лежала в горячей воде, опустившись в неё по самые брови, и блаженствовала. Девушка основательно продрогла и теперь быстро отогревалась. У неё даже выступила на лбу испарина. Митяй встал перед ванной на колени, поставил свои орудия банного труда на противоположный бортик и, поливая голову девушки горячей водой, быстро осмотрел её тело. Кроме пары синяков на правом бедре и того, что у неё опухла правая лодыжка, видимо, она вывихнула ногу, он ничего опасного не заметил и решил заняться ногой потом, когда отнесёт охотницу на кровать. Он развязал кожаный шнурок, распустил волосы, слегка вытащил Таншу из воды и, обильно намыливая голову шампунем от блох, моя ей голову, внимательно следил за тем, чтобы пена не попала той в глаза. Весёлым, жизнерадостным голосом он сказал:

– Вот что, Танша, стану-ка я тебя звать Таней. – Ткнув её пальцем в грудь, он добавил: – Ты – Таня, я – Митяй.

Таня только улыбнулась ему в ответ, и он принялся отмывать свою гостью от доисторической грязи. Вскоре вода в ванне чуть ли не почернела, а мыльная пена свернулась. Он вытащил пробку и слил всю воду, отчего ведла Танша несколько расстроилась, но, когда в ванну снова полилась горячая вода, успокоилась. Первобытная красотка отнеслась ко всему довольно спокойно, но всё же Митяй видел, что она испытывает пусть и не панический, но страх, хотя и сдерживает свои чувства.

Когда ванна наполнилась горячей водой, он снова намылил Тане голову шампунем, уже человеческим, а не для собак. Хотя девушка явно не мылась как минимум с лета, а мыться она совершенно не боялась, насекомых в её голове Митяй обнаружил крайне мало, да и те быстро скопытились. Тем не менее, когда вода из ванны стекла во второй раз, он всё же пошёл на некоторый риск и гигиены ради побрил ведле подмышки и более интимное место, что та перенесла стоически. По всей видимости, в каменном веке женщинам было не привыкать лишаться волос. По крайней мере, на голове, если судить по хранившемуся у него рыболовному крючку.

После третьей помывки, столь же тщательной, как и первые две, во время которой Митяй весь исстрадался, он налил воду в ванну в четвёртый раз, чтобы принять ванну вдвоём с девушкой. А что, он вполне имел на это право хотя бы как её спаситель.

Ну а ещё ему не хотелось домогаться предмета своего теперь уже очень сильного вожделения не слишком чистым. Вот тут-то и случилась совсем уж неожиданная, но весьма радостная и приятная история. Таня, мирно лежавшая в ванне, несмотря на то что нога у неё была вывихнута, быстро перевернулась, встала на колени, ухватилась руками за бортики ванны и с озорной улыбкой, призывно виляя роскошной круглой розовой попой, посмотрела на Митяя. Естественно, того не пришлось приглашать дважды. Только подумал: «Да, Танюша, придётся мне здорово повозиться, чтобы приучить тебя спать в постели раздевшись, да ещё и заниматься любовью в миссионерской позе, об остальных я уже и не говорю». Впрочем, его вовсе не покоробила такая откровенность. Каменный век, понимаешь, семья как таковая не сложилась, а потому кто кого сгрёб, тот того и полюбил, а потому удивляться не стоит. Главное, что теперь у него появилась подруга, и Митяй был готов разбиться в лепёшку, лишь бы удержать её возле себя. В принципе он ведь только для этого, выбиваясь из последних сил, зачастую превозмогая боль, строил и огромный дом, и крепостную стену вокруг него и всё остальное.

После секса в ванне, наполненной горячей водой, он всё же искупался, побрился и только потом выбрался из ванны, натянул на себя трусы и майку, вынул разомлевшую Таню из воды, вытер махровым полотенцем, облачил в длинную тельняшку и понёс в большую тёплую спальную комнату с отличной просторной деревянной кроватью. Положив девушку на пушистую шкуру махайрода, отчего у той удивлённо округлились глаза, Митяй занялся её ногой. В Африке ему приходилось врачевать не такие, а куда более серьёзные травмы, а потому он быстро вправил Тане ногу. Та перенесла операцию стоически, но при этом вытаращила глаза так, словно произошло чудо с оживлением покойника. Митяй намазал ей ногу гелем от травм, перебинтовал эластичным бинтом и тут же поднял девушку с кровати. В тёплой полосатой тельняшке длиной до середины бёдер она чем-то напомнила ему Дану Борисову, пока ту не турнули из передачи для солдат, только грудь у Тани была всё же попышнее, и это его удивляло. Похоже, что она, вероятно, и родила ребёнка, но не кормила его грудью и потому груди у неё не превратились в уши спаниеля, как это часто бывает с женщинами. Особенно с теми, которые кормят детей грудью лет до трёх.

Хотя в спальне на полу лежала шкура махайрода, Митяй обул Тане на ноги меховые тапочки, обнял её за плечо и подвёл к окну, чтобы та взглянула на себя. Для женщины каменного века она была довольно высокой, всего на полголовы ниже своего спасителя с его метром восьмьюдесятью шестью сантиметрами. Девушка шла по комнате, лишь чуть-чуть прихрамывая. Увидев своё отражение в оконном стекле, Таня вздрогнула и быстро попятилась назад, но наткнулась на Митяя. Он обнял её, положив руку на грудь, приветливо улыбнулся и помахал другой, но взгляд девушки всё равно оставался настороженным. Тогда он отвёл её от окна и усадил на деревянный стул рядом с большим письменным столом. У Тани, когда она увидела на нём множество маленьких вещиц, снова округлились глаза, и она радостно заулыбалась. Митяй тоже заулыбался, указал рукой на карандаши, ластик, ножницы и прочие мелочи, тотчас состроил сердитое лицо и погрозил ей пальцем, после чего быстро вышел из комнаты и включил дизель-генератор, а вернувшись, зажёг электрический свет, хотя ему в этот вечер вполне хватало света шести больших керамических светильников, заполненных очищенным парафином.

Таня моментально закрыла глаза руками, подняла с пола ноги на стул и вся сжалась в комочек. Митяй подошёл к ней и нежными поглаживаниями и всякими ласковыми словами быстро успокоил. Как только испуг девушки прошёл, он вооружился расчёской, ножницами и принялся приводить мягкие пушистые волосы девушки, сделавшиеся ещё светлее, в порядок. Сначала он аккуратно расчесал их, а затем подравнял. Таня смотрела на ножницы с изумлением, и Митяй, чтобы предупредить её, кольнул девушке палец острым концом. Та испуганно отдёрнула руку, а он достал из тумбы стола большой ларец с уже готовыми украшениями, поставил его на стол и принялся их сначала показывать ей, а потом надевать на Таню. Первыми он достал два больших серебряных полированных, с красивой гравировкой винтовых браслета для рук в форме змеек. При виде их глаза у девушки зажглись ярче лампочки в шестьдесят ватт, и, когда она надела их на руки, красавица уже не могла отвести от них взгляда. Ну, это до тех пор, пока он не показал ей серебряный обруч с кабошоном из винного агата. Девушка немедленно вцепилась в него и стала рассматривать. Она даже немного обиделась, когда он надел обруч ей на голову, слегка разогнув его, так как он не был цельным. После этого он стал вешать на её шейку бусы. Самым последним украшением был широкий фигурный пояс из спиртовой кожи, украшенный серебряными накладками, с круглой полированной серебряной пряжкой, также украшенной агатовым кабошоном и множеством точёных костяных висюлек.