Билет до Гавгамел - Юрий Мышев

Виктор наблюдал в окно, как Лена подошла к поджидавшему её у ворот чёрному мерседесу. Перед ней распахнулась передняя дверца, и она, оглянувшись на балкон, исчезла в салоне.

Он допил свой мартини, начал шарить по карманам в поисках бумажника. Официант вежливо покачал головой:

– Заплачено.

(330 год до нашей эры)

Мне донесли, что Дарий убит его сатрапом изменником Бессом в надежде получить милость от меня. Но я не желал убивать Дария, он должен был сам передать мне власть над Азией. Я намеревался сделать великого царя своим советником и другом.

Июльским утром я прибыл в разграбленный лагерь Дария. В Иране стояла страшная жара и двигаться можно было только по ночам. Мы шли вдоль Тиранского моря. Мне доложили о пленении великого царя. Надо было спешить. Прибыв на место, я увидел брошенные упряжки с поклажей, которую теперь распродавали, растерянную свиту царя, стенающих женщин. Я стал разыскивать убитого царя и его палачей, но его убийцы успели исчезнуть. Они бросили свою жертву.

Я надеялся застать Дария ещё живым, но он был смертельно ранен, и, когда меня привели к нему, великого царя уже не было в живых. Глубокое потрясение охватило меня при виде обезображенного трупа некогда великого царя царей. Мне рассказали, что царь был закован в золотые цепи в нищенской дорожной повозке, брошенный своими приближёнными на произвол судьбы. Таков был его конец, предопределённый богами. Эта упряжка блуждала без поводыря повсюду в степи, и нашёл её у безлюдного ручья воин, который пришёл напиться воды.

Я отдал должное великому царю: снял свой плащ и, раскинув его над мёртвым, укрыл тело. Мне вспомнилось копьё, которое я метнул при высадке на азиатский берег, факел, которым был подожжён дворец в Персеполе. Жест с плащом – жест примирения Европы и Азии. Я верю в возможность начать новую мировую историю, я объединю эти разные миры – эллинский и азиатский.

По моему распоряжению тело Дария было отправлено в Персию для торжественного погребения со всеми положенными почестями в скале персепольской царской усыпальницы. Я поступил как настоящий эллин, так, как некогда поступил мой любимый герой Ахиллес с Гектором и хитроумный бесстрашный Одиссей с Аяксом.

Я приказал особому отряду разыскать Бесса, и вскоре тот был схвачен в одном из селений. Сатрап остался без защиты и не оказал сопротивления. Он трусливо сдался. Обнажённого, в железном ошейнике, его заставили ждать меня на обочине дороги, как собаку. Я сначала приказал бичевать его, а затем выдал Бесса на расправу пленным родственникам Дария. Те изрубили Бесса на мелкие куски и из пращей разметали эти куски по пустыне во все стороны. Такова участь изменников, кому бы они ни служили.

Сомнения одолевали меня. Среди моих друзей начались роптания, я подозревал, что они готовят заговор, чтобы помешать моим великим планам. Мы должны покорить весь мир, укрепить его под моей властью, тогда только он будет прочным! Они обвиняют меня в том, что бесчисленные победы над варварами изменили меня, сделали жестоким. Будто бы, вознамерившись стать повелителем всего мира, я бросил вызов богам. Но именно боги привели меня в Азию и сделали повелителем всех стран!

Печальна была судьба Пармениона. После Гавгамел мне пришлось оставить пожилого уже сподвижника в Экбатанах. Мне донесли, что он счёл это понижением. А потом выяснилось, что Парменион и его сыновья готовили заговор против меня. Надо было это предотвратить. Я отправил в Экбатаны на быстрых верблюдах своего посланца, который передал надёжнейшим полководцам приказ убить Пармениона. Когда тот, ничего не подозревая, углубился в чтение присланного для видимости документа, в спину ему был нанесён смертельный удар кинжала. И Клит, и Каллисфен заслужили свою участь. Ничто и никто не остановит меня в создании новой мировой державы. Только богам дозволено судить меня.

Мне пришлось повернуть отряды из Индии. Но моя великая мечта осуществилась – я прошёл по Азии и подчинил её. Я увидел Океан. Не было со мной прежних друзей. Покинул меня конь Букефал, получивший ранения в битве с индийским вождём Пором у Гидаспа. Но память о нём сохранится в названии города Букефалии, который я основал. Будет возведён город и в честь моей любимой собаки Перите, потерянной в одном из походов.

Я увидел край света. Было построено большое число плотов и гребных кораблей. Мы плыли по рекам, высаживаясь на берег и покоряя попадавшиеся на нашем пути города. В стране воинственных маллов я едва не погиб. Я первым взобрался на стены крепости по лестнице, осыпая стрелами врагов. Неожиданно лестница сломалась, мне пришлось спрыгнуть вниз в гущу врагов, которые сначала были напуганы и бросились врассыпную, но потом, заметив, что со мной всего два телохранителя, ринулись на меня и сумели нанести несколько тяжёлых ран мечами и копьями. Один варвар пустил стрелу с такой силой, что она пробила панцирь и глубоко вонзилась в грудную кость. Он замахнулся над моей головой, но подоспевшие Певкест и Лимней заслонили меня. Лимней сразу же был убит, Певкест удержался на ногах. Варвара я поразил сам. По моей шее ещё пришёлся удар дубиной. Я прислонился к стене, потерял сознание. Македонцы отнесли меня в палатку. Там сняли с меня панцирь и вырезали вонзившееся в тело остриё. Разнёсся слух, что меня уже нет в живых. Я вышел из палатки к воинам, чтобы приветствовать их и принести богам жертвы. Мы двинулись дальше.

Семь месяцев продолжалось плавание вниз по реке. Наконец корабли вышли в Океан. Я высадился на остров Скиллустиду и принёс жертвы богам. Огляделся вокруг, стараясь сохранить в памяти необычный вид: синее бесконечное пространство, благоухающие острова, зеленеющий берег. Я обратился к богам с молитвой, чтобы никто из людей после меня не зашёл дальше тех рубежей, которые я достиг со своим войском. После этого мы отправились в обратный путь, плывя вдоль берегов Индии.

Из Индии мне удалось вывести только четверть своего войска. В начале похода у меня насчитывалось сто двадцать тысяч пехотинцев и пятнадцать тысяч всадников. Тяжёлые болезни, скверная пища, нестерпимый зной и в особенности голод погубили многих моих воинов в этой бесплодной стране, населённой нищими людьми, у которых не было ничего, кроме жалких овец. Овец они кормили морской рыбой, поэтому мясо их было зловонным и неприятным на вкус.

Я призвал к себе египетских прорицателей. Их предсказания всегда сбывались.

– Что ждёт меня и мою великую державу в будущем? Будет ли она вечной, как память о моих великих делах и поступках?

Я требовал от них правды. Богам и мне подвластно будущее, оно меня не страшит. Прорицатели колебались. Я дал клятву, что сохраню им жизни и одарю их дарами, какими только они пожелают, пусть только скажут правду. Я должен знать будущее.

Прорицатели вознесли молитвы богам, принесли обильные жертвы, и боги открыли мне будущее.

– О великий царь Востока, царь всех царей! Память о тебе и о твоих бессмертных делах и сражениях сохранится навсегда. Каждый твой шаг, каждое твоё слово останется в веках. Никто не посмеет сомневаться в твоём величии. Отныне Эллада и Азия слились в единую судьбу. Ты сделаешь славный Вавилон столицей своей великой державы…