Синдром Настасьи Филипповны - Наталья Миронова

Ответ дочери ужаснул ее.

— Он знал, что такое боль, — сказала Юламей.

Как только первые деньги, присужденные ей в качестве возмещения морального ущерба, поступили на счет, открытый на ее имя, Юля заявила матери, что хочет купить машину.

— Смерти моей хочешь? — грустно пошутила Элла.

— Ой, ну мамочка, ну ты что? Я пойду в автошколу, сдам на права… Буду тебя на работу возить.

— Мы живем рядом с моей работой, — возразила Элла.

— Ничего себе рядом — пять остановок на автобусе! Да еще ждать его сто лет. Нет, я буду тебя подвозить и встречать, и потом, мне ведь тоже на работу далеко! Я за день бываю в пяти местах, и метро не всегда рядом. А на машинке вжик — и я уже там.

— А пробки? Нет, мне эта идея не нравится.

Но Юля была упряма. Она пошла в автошколу и действительно сдала экзамен. Элле ничего другого не оставалось, как примириться с неизбежным. Окрыленная победой Юля купила недорогую корейскую машинку класса «А» ярко-красного цвета. Верная своему слову, она каждый день подвозила Эллу на работу и по возможности старалась заехать за ней по дороге домой, но это получалось не всегда. Иногда съемки или примерки затягивались допоздна, иногда бывал вечерний показ. Элла не роптала: лишь бы дочка была довольна. Юля казалась, по крайней мере, спокойной. По вечерам часто рассказывала матери забавные «случаи из практики». «Случаи» были вполне невинные: как кто-то надел не ту пару туфель или пояс не в цвет, или сбился с такта и смял все дефиле.

На самом деле модельный бизнес тоже, конечно, не был ложем из роз. Между манекенщицами существовала жестокая конкуренция и зависть, но тут Юля окружила себя ледяной броней равнодушия. Она не претендовала на самые «ударные» наряды на острие моды. Ей было все равно. Ее не взяли на ежегодный показ «Русский образ». Так и сказали: «Ну подумайте сами, милочка, ну какой из вас русский образ?» Она повернулась и ушла. Ей гораздо приятнее было провести вечер дома с матерью.

Она подружилась с манекенщицей-турчанкой по имени Салям. Мать у Салям была русская, отец — турецкий бизнесмен. Он был против участия дочери в модельном бизнесе. Она ушла из дому и сняла квартиру пополам с какой-то подружкой. Предлагала Юле, но Юля предпочитала жить с матерью. Этого Салям понять не могла. Глядя, как Юля каждый вечер торопится домой к маме, вместо того чтобы пойти на какую-нибудь вечеринку или презентацию, Салям пожимала плечами:

— Совсем с ума сошла.

Салям была великолепной манекенщицей, в совершенно ином духе, чем холодная, неприступная Юламей. Чувственная, роскошная Салям в любом наряде ухитрялась выглядеть голой. Она говорила только о сексе и мужчинах, мечтала о богатом муже. Тем не менее они дружили, выручали друг дружку, следили, чтобы другие манекенщицы не подстроили им какую-нибудь пакость. А манекенщицы были мастерицы строить пакости. У Салям было больше опыта, она научила Юлю, переобуваясь, всякий раз проверять туфли: не подсыпал ли кто толченого стекла. Работая вместе, они всегда прикрывали друг друга, переодевались спина к спине. Юля рассказала Элле, что у нее появилась подруга, правда, домой ее не звала: знала, что бредившая сексом Салям не понравится матери.

Потом у Салям появился поклонник — «шикарный мэн», как она выражалась. Нет, поклонники были у нее всегда, но на этот раз, уверяла Салям, она встретила «нечто особенное». Юля даже видела как-то раз этого «шикарного мэна», и он ей сразу не понравился. «Глупая говядина», — выразилась она запомнившимися словами из «Анны Карениной», но, конечно, не вслух. «Шикарный мэн» несколько раз брал Салям на какие-то презентации, она переехала к нему и перестала приходить в агентство. А потом и ее сотовый телефон замолчал. «Абонент находится вне зоны действия сети».

Юля забеспокоилась, даже поехала к ней домой. Мать Салям встретила ее с полным равнодушием.

— Ну, значит, она нашла себе человека по душе.

— Вы видели этого человека?

— Она познакомила нас на какой-то вечеринке.

— Как его зовут?

Мать Салям пожала плечами:

— Не помню. Было шумно. А в чем дело?

— Она не отвечает на звонки, — сказала Юля. — Не приходит в агентство. Ей там деньги должны выплатить, но она за ними не пришла.

Ответом ей было новое пожатие плеч.

— Значит, он обеспечивает ее так хорошо, что этот мизер ей не нужен.

Юля ушла ни с чем.

А бедную глупенькую Салям, растерзанную и изуродованную, нашли через месяц в мусорном контейнере. Навек «вне зоны действия сети». «Шикарный мэн» так и не объявился. Юля решила не рассказывать об этом случае матери, чтобы ее не пугать. Но Элла сама все узнала: об убийстве говорили по телевизору.

Смерть подруги ужаснула Юламей. Она даже начала подумывать, не бросить ли к чертям этот модельный бизнес. Но ведь она не ездила на вечеринки, не принимала приглашений от поклонников, а если ей давали понять, что участие в показе или фотосессии зависит от ее сговорчивости во внерабочее время, отказывалась от сотрудничества навсегда. И тут случай свел ее с первым за всю ее жизнь настоящим другом.

Она впервые попала на показ в Дом моды Валерия Щеголькова. Сам Щегольков ей ужасно не понравился: он был капризен, истеричен, да и фасоны у него были, по Юлиному убеждению, дурацкие. В раздевалке царила обычная суматоха. И вдруг одна незнакомая «манекенка» начала к ней цепляться. Репертуар был самый немудрящий:

— Ты откуда взялась? У тебя московская прописка-то есть?

— Меня зовут Наоми Кэмпбелл, — ответила ей Юля. — Может, слыхала?

К ним протиснулась невысокая стройная брюнетка, которая вела шоу.

— Прекратите базар, — приказала она. — Наоми Кэмпбелл, тебе на выход. А ты, — повернулась она к скандалистке, — пропускаешь ход.

Юля уже направилась к выходу, но тут обидчица вдруг схватила стоявшую на столе открытую бутылку минералки и плеснула ей сзади на платье. К счастью, в бутылке оставалось всего глотка полтора воды, но все-таки по тонкому шелку цвета древесного угля расплылось мокрое пятно. Миниатюрная брюнетка мгновенно подобрала золотистую шаль с бахромой и, не обращая внимания на чей-то вопль «Это мое!», завязала ее на Юле эффектным узлом.

— Марш!

Юля вышла на подиум как всегда невозмутимая, уверенная в себе. Она прошагала по «языку», повязанная шалью, дошла до крайней точки и тут развязала узел, подхватила концы и расправила руки, как крылья. Зал зааплодировал, а она повернулась спиной, прекрасно зная, что шаль прикрывает ее сзади, да так и ушла под гром аплодисментов, словно паря на золотых крыльях.

Когда она вернулась за кулисы, там уже бушевал Щегольков.

— Ты погубила мой шедевр, — набросился он на Юлю. — Ну все, ты тут больше не работаешь.

— Успокойтесь, Валерий Владиславович, — невозмутимо обратилась к нему брюнетка, одновременно успевая подталкивать к выходу кого-то еще. — Она спасла ваш шедевр. Слышите, они кричат «Бис!». — Брюнетка взяла шаль и бросила той, кому этот аксессуар предназначался. — На выход!