Иллюзия Луны - Этери Чаландзия

– А покажи мне ее, – внезапно сказала девочка.

– Что? – не понял Кир.

– Покажи мне любовь, – повторила она.

– Как это?

– Ой, ну какой-то ты бестолковый, – она всплеснула руками. – Покажи мне, как ты меня любишь.

– Ну, это так специально сложно показать, – Кир задумался, потом обнял и крепко поцеловал девочку. – Вот как я тебя люблю. Подходит?

– Нет, – заявила она, выбираясь из его объятий. – Это ничего не значит.

Кир только брови поднял.

– Ты же говоришь, что любовь – это волшебство, – продолжала она. – А волшебство – это что-то особенное, то, о чем никто ничего не знает и что сложно увидеть.

– Да, – согласился Кир, все больше жалея, что ввязался в этот странный разговор. – Поэтому любовь и сложно показать вот так, на заказ. Ее можно почувствовать внутри себя. А как показать… Я не знаю.

Девочка сверлила его глазами.

– А я знаю, – медленно произнесла она.

Ее зрачки медленно сжались в черные злые точки.

– Убей его.

Она развернулась в сторону брата и ткнула в него пальцем. Тот в миг отвлекся от судьбы светил и с изумлением уставился на сестру.

– Ты чего? – почти одновременно произнесли они с Киром.

– Совсем ку-ку? – мальчик покрутил пальцем у виска.

Кир улыбнулся, с надеждой всматриваясь в сверкающие глазки. Но нет, она не шутила. Маленькая ведьма, она знала, что ей можно все: попросить убить или принести отрубленную голову на блюде. Она не знала, что из этого всего получится, но ей явно было интересно.

– Но ты же любишь его… – растерянно начал Кир, однако девочка перебила его.

– Откуда я знаю… – склонив голову на плечо, она холодно и расчетливо рассматривала мальчика. – Вот ты убей его, и я пойму, люблю или нет.

– Деточка, – Кир постарался привлечь ее к себе. – Но ведь тогда поздно будет.

– Зато понятно, – отрезала она.

– Ну ты, вообще, даешь, – прошипел мальчик, отодвигаясь от сестры. – С ума сошла, тоже мне, придумала, змеюка…

Кир растерялся. Он понятия не имел, чего такого сочинить, чтобы отвлечь девочку и погасить этот мстительный и холодный блеск в ее глазах.

– Знаешь, давай потом об этом поговорим, – предложил он. – Я подумаю, и мы…

Не дослушав, девочка спрыгнула с дивана.

– Куда ты?

– Не хочу здесь сидеть, – заявила она, направляясь прочь из гостиной. – Здесь ничего не происходит.

Захлопнулась дверь, Кир с мальчиком переглянулись.

– Чего это с ней?.. – спросил Кир.

Мальчик потер бровь и вдруг важно ответил.

– Ну, ты понимаешь… женщина!

И столько знания вопроса было в его тоне, что Кир невольно заулыбался. Но странные разговоры растревожили его. Он встал с дивана и собрался выйти вслед за разбушевавшейся принцесской, однако мальчик схватил его за рукав.

– Деда, не уходи, – он кивнул в сторону экрана. – Давай досмотрим про Солнце, так интересно.

Кир пригладил его растрепанные вихры.

– Ты сам посмотри и потом мне все расскажешь, а я схожу проверю, что там такое происходит с нашей девицей.

– Да ничего с ней не происходит, – мальчик не хотел отпускать Кира и тянул его обратно на диван. – Ну-у же, деда…

Но дед поцеловал его в лоб, поправил воротник рубашки и вышел из гостиной. Налившись краской, как злой помидор, мальчик забился в угол дивана.

– Ну и ладно, – прошептал он со слезами на глазах. – Подождите. Я вам всем еще покажу!

Мальчик продолжал смотреть в экран, но он уже не видел ни желтого шара раскаленной звезды, ни космических кораблей, сокрушающих тьму Вселенной.

Кир прошел по коридору, окликая девочку. Он и не ждал, что ему сейчас ответят. Раздосадованная и обозленная, она явно хотела побыть одна. Кир понимал ее чувства, но он должен был знать, за какой дверью она собиралась страдать. Хотя бы для того, чтобы встать рядом и внимательно прислушиваться к шорохам и вздохам.

К сожалению, в какую дверь она вошла, а вернее, вышла, стало понятно в прихожей. Кир выскочил на площадку и заглянул в лестничный колодец.

– Деточка, где ты? – теперь уже не на шутку обеспокоенный, спросил он.

«Где ты?.. Где?..» слабое эхо вернулось, прогулявшись по стенам, обратно на этаж.

«Только этого не хватало», – Кир помчался вниз.

Два исчезновения подряд – это слишком.

После нескольких безуспешных попыток принять участие в производственных проблемах Игнат попробовал затеять перестановку в квартире, но, почувствовав себя страдающей нервами институткой, бросил это дело. Начать выпивать прямо с утра он не мог, поэтому довольно быстро оказался на улице. Забыв о Никите, Игнат теперь самостоятельно прокладывал самые сложные маршруты в переполненном городе и был занят тем, что стоял в пробках, искал пути объезда, давал себе задание приехать в назначенное место к определенному времени и бесился, если это не удавалось. Его самого поразило то, как быстро он умудрился создать иллюзию напряженной жизни, без всякой нужды отжимая клаксон и поторапливая замешкавшихся водителей так, словно дела государственной важности гнали его вперед.

Когда на очередном загруженном перекрестке в машине зазвонил телефон, Игнат покосился на мерцавший дисплей и, вопреки желанию выкинуть аппарат в окно, взял трубку.

– Игнат, привет, – голос Зои прозвучал, как с другой планеты. – У тебя все в порядке? Я не могу до тебя дозвониться…

Игнат медлил.

– Алло… – она беспомощно позвала его. – Игнат?..

– Да, Зоя, ты где? – спросил Игнат. – Хорошо, давай встретимся. Где? У меня в ресторане.

Он повесил трубку и ухмыльнулся своему отражению. Если разобраться, и Зоя могла пригодиться в трудные времена.

Через пару часов они уже усаживались за стол в полутемном углу зала одного из его заведений. Зоя говорила не переставая. Игнат смотрел на нее и не мог вспомнить, где она работает. Кажется на радио или на телевидении? Редактором? Ведущей?

– У современного человека трансформируется представление о смерти, – трещала девушка. – Мы начинаем путать мертвых и живых. Открываешь журнал, а там фотографии вполне счастливых звезд по соседству со снимками не менее счастливых, но уже умерших. В принципе, если не следить за новостями, непонятно, кто умер, а кто еще жив. Или по телевизору: актриса умерла в прошлом году, а на экран только сейчас вышел фильм с ее участием. Ее уже оплакали и начали потихоньку забывать, а тут на тебе – бенефис покойницы.

Игнат отложил вилку. Он вспомнил, как недавно застыл со стаканом водки перед телевизором, когда увидел интервью со своим покойным университетским преподавателем. Тот как ни в чем не бывало разглагольствовал об устройстве бытия и необходимости определиться со своим местом в этом мире. Со своим он уже лет пять как определился. Игнат был на похоронах и позже в одну из годовщин навестил могилу профессора. Но тут, «смертью смерть поправ», старый еврей, активно жестикулируя и по обыкновению разбрызгивая слюну, сыпал мертвой латынью и цитировал вечно живых греков…