Наследник для медведя - Анна Владимирова

— Не буду я оправдываться, — мотнула головой. — Я не знаю, что меня ждет там — за стеной!

— Я говорил, что тебе ничего не грозит, — рычал он все сочнее, и злая вибрация растекалась по коже, погружая тело и душу в ужас, которому было сложно противостоять. — Когда я тебе врал?!

Я зажмурилась и обхватила его запястье мокрыми ладонями, когда вдруг рядом послышалось приглушенное рычание, а в ноги ткнулись лапы. Я открыла глаза и увидела Денвера, возмущенного и решительного. Он упирался передними лапами мне в колени и рычал на Рэма. При этом дрожал, как осиновый лист, топорщил шерсть на загривке, а в глазках-бусинках ясно читалось столько неуверенности, но он все равно противостоял обидчику.

Что-то щелкнуло внутри, будто вправленный сустав, и все сомнения разом рухнули. По щекам покатились слезы, а стоило рукам Рэма исчезнуть, я обхватила маленького защитника и прижала к себе. Тот не позволял сбить себя с толку — разрешал себя тискать, но продолжал пристально следить из-за моего плеча за Рэмом.

Мужчина медленно выпрямился и молча ушел, и тогда Денвер задрожал сильнее, моргая и поглядывая на меня. Его шершавый язык вылизывал мои соленые щеки, а я прижимала его к себе, нахваливая и благодаря за то, что заступился. Понятия не имела, что теперь будет и как себя поведет Рэм, но я больше не сомневалась в нашей с малышом обоюдной привязанности.

Мы еще немного повалялись на траве, приходя в себя и греясь в последних лучах, которые попадали сюда, а потом садящееся солнце ушло за высотные дома, и лужайку затопило влажным сумраком. Вскоре заработал полив, и пришлось уносить ноги. В спальне медвежонок встряхнул мокрую шерсть, но в ребенка возвращаться не спешил, поглядывая хмуро на лестницу. Он боялся за меня. Такой маленький, а уже такой ответственный!

— Малыш, — позвала тихонько я. — Пошли плавать? Помнишь, как вчера?

В ванной он, наконец, расслабился и из медвежонка превратился в любознательного ребенка. Пирамидка из камешков сегодня росла уверенней, а я думала, что теперь Денвер точно знает, зачем нужна звериная ипостась. Но чувство вины по этому поводу не пришло.

После ванной я спустилась с ним вниз. Рэм обнаружился в кухне у окна. Он стоял лицом к городу, низко опустив голову, и от звенящего напряжения я замерла у лестницы. Денвер, на удивление, не напыжился на Рэма, но и к нему больше не тянулся. На столе был накрыт ужин на одного, вернее — на одного взрослого и ребенка. Рэм решил вытащить его комплект — зеленую тарелочку с лесным орнаментом, и теперь она стояла рядом с блюдом.

— Садитесь ужинать, — глухо приказал он.

— А потом? — безжизненно потребовала я.

— Потом уложишь его спать, и поговорим. — И он развернулся и ушел в кабинет.

Давно я не испытывала этого странного чувства, при котором, казалось, дрожал воздух.

У отца Донни была привычка наказывать тишиной. Когда я «косячила» — своевольничала с выбором колледжа, репетиторов, мест для поездок на каникулы, — он замолкал. И это наказание было для меня худшим вариантом. Я металась в такие моменты в невесомости, потому что зависела… Зависела от человека, который старался решить в жизни все, начиная от того, взять ли меня из детдома или нет. Но я все равно ему противостояла, прямо как Денвер Рэму. Тряслась, но противостояла.

Меньше всего в жизни мне хотелось бы вернуться к такой зависимости…

Когда Денвер уснул, я сама спустилась вниз и замерла у кабинета. Пока прислушивалась, двери открылись…

* * *

Я вязал в узел эмоции, ломая все внутри себя, лишь бы дать себе шанс не разрушить все… Но когда она показалась в проеме, меня все же чуть не сорвало.

Хорошо выбрал, в своем духе… подошел со всей тщательностью… Теперь оставалось только признать, что с ней не буду прежним. Главное, чтобы никто об этом не узнал и не почувствовал.

— Не слушаешь, — еле выдавил.

— Не чувствую себя виноватой, — взглянула на меня с вызовом Вика. — Ты просил оправдываться. Так вот мне страшно. Ты обладаешь безграничной властью…

— Ты тоже.

— Я? — опешила она.

— Заходи, — посторонился, приглашая войти. — Он точно уснул?

— Да, — поежилась она. — Будешь наживую вытаскивать?

— Еще скажи — выгрызать, — огрызнулся. — Значит, виноватой себя не чувствуешь… — То, как она ежилась, говорило об обратном. — И что же заставляет тебя верить Келлеру?

— Он всегда меня поддерживал, — обернулась она у стола. — Предложил помощь, сказал, что примчится, что бы ни случилось…

Хорошо оправдывалась, складно.

— И ты поверила, — скрипнул зубами. Келлер — старый прожженный военный политик. И размышления о его планах хорошо отвлекали от мыслей о Вике. — У твоего датчика нет сигналов. Он мертвый…

— Келлер сказал, что вы его не засечете… — лепетала Вика, округляя глаза, а мои губы расплывались в кривой ухмылке. Не стоило так ярко обозначать ее наивность, но эмоции уже не поддавались контролю. Я хотел орать, ломать мебель в ее эпицентре, чтобы ослабить гнев и негодование, что вызвал ее глупый поступок. Вернее, не глупый… Поступок был нормальным.

Я ведь не думал, что она так быстро доверится. Я не поверил ей утром. Мы не верили друг другу вообще.

— Конечно, не засечем, — усмехнулся, — потому что он рассосался.

— Что? — раскрыла она глаза. — С чего ты взял?

— Келлер имеет целью лишь расшатать меня по всем фронтам — через тебя в первую очередь…

Вика присела на край стола и уставилась в пол, качая головой. Выглядела при этом так несчастно, с закушенной губой и сведенными худыми плечами, что вся злость схлынула.

— Ты уверен, что датчика нет?

— Да.

— Тогда как ты понял?

— Ты же говорила, что невозможно быть со мной и не быть на моей стороне, Вика, — медленно приблизился к ней.

Она выпрямила спину, вытягиваясь передо мной.

— Я пыталась, — просипела, глядя мне в глаза, но тут же отдалась эмоциям: — Я не могу так быстро! Отказаться от людей, отношений, связей!..

— Кажется, никто тебя не просил. И вставать на мою сторону — тоже. Мне не нужны были твои обещания. Все, о чем просил, не воевать со мной! Тебя только не хватает!

— Рэм, — меня будто ошпарило, когда она положила ладони мне на грудь, из нее вырвался рык, и Вика в ужасе отпрянула, вжимаясь в крышку стола.

— Вон пошла! — рыкнул, и она бросилась из кабинета, а я скрутился до пола, пытаясь не дать зверю кинуться за ней…

Кто сказал, что она может быть только спасением?..

* * *

* * *

Я просидела на кровати с час, прислушиваясь и дрожа. Первое время снизу еще раздавались пугающие рычания, будто человек и зверь пытались договориться. Потом все стихло. А еще через полчаса послышался шум воды в раковине и стук стакана.