Глубокое синее море - Чарльз Вильямс

Годард подбежал к человеку и быстро перевернул его на спину.

Это был Кениг, который не так давно одолжил ему рубашку.Судя по всему, ему прострелили грудь. Вся верхняя часть тела была в крови.Кровь также сочилась из носа и уголков рта.

Карин вздрогнула и на какое-то мгновение закрыла глаза.

Годард опустился перед ним на колени.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Боцман… — с трудом выдавил Кениг. Годард положил его наспину, и, сорвав простыню с кровати ближайшей койки, вытер кровь.

— Я пытался… спрятаться в шкафу… Хотел от… нять у негопистолет… Я знаю, что… они собираются делать…

— Что? — спросил Гарри.

Но Кениг уже закрыл глаза, и по выражению его лица нельзябыло понять, слышал ли он вопрос. Но вскоре опять с трудом заговорил и сообщил,о чем говорили Линд и Майер на немецком языке в то время, когда другие тушилипожар.

— Я… немец, — сказал Кениг, тяжело дыша. — Майер велел Линдуоставить корабль гореть. Приказал вывести из строя все шлюпки, кроме одной, асигнал бедствия дать с не правильными координатами… Спивак… — Он опятьзамолчал. — Что со Спиваком? — затеребил его Годард.

— Должен спуститься вниз… и открыть кингстоны…

Годард посмотрел на Карин.

— Тридцать человек! — прошептал он. — Кто бы мог решиться нанечто подобное? — Он наклонился над раненым. — Кениг, Кениг, вы меня слышите?Вы говорите, что приказы отдавал Майер? У вас не сложилось впечатления, что он…что он начальник Линда? По военной линии?

— Нет… — Голос Кенига становился все слабее. — Много хуже.Он отец Линда…

Это было ответом на многие трудные вопросы. Родня по крови.Кровь… Да, им было не важно, сколько ее прольется, лишь бы спасти свою шкуру.

Глаза Кенига вдруг широко раскрылись, словно он увидел передсобой что-то ужасное, от чего уже не мог убежать. Он попытался еще что-тосказать, но с губ его сорвался только шепот, который Годард не понял.

Единственным благоприятным обстоятельством для них было то,что Линд ничего не знал об их присутствии на корабле.

Правда, большой пользы они из этого извлечь не могли, еслиучесть, что времени оставалось совсем мало. Самое большее через полчаса огоньперейдет на среднюю палубу и охватит всю среднюю часть судна. Машинное отделениебыло затоплено. Поскольку Годард не знал, сколько времени понадобится, чтобывода заполнила трюмы, то он, естественно, не имел никакого понятия и о том,можно ли успеть закрыть кингстоны до того, как помпы и топки окажутся подводой.

Кениг все еще боролся за жизнь. Он стонал и хрипел, но делобыло лишь в минутах. Тем не менее они не хотели оставлять его одного. Лишькогда Кениг потерял сознание, Годард кивнул Карин. Каждая секунда была дорога.Они оба быстро проскользнули по коридору.

— Что мы можем сделать? — спросила она.

— Хочу заполучить один из их пистолетов, — ответил он. Голосего прозвучал спокойно, но когда она посмотрела ему в глаза, то увидела в нихту же первобытную жестокость, которую заметила, когда Гарри расправлялся с Рафферти.

— Один пистолет? — повторила Карин. Они достигли стальнойдвери, ведущей в машинное отделение. Годард сделал знак, чтобы Карин вела себятихо, и немного приоткрыл дверь.

На платформе, находившейся приблизительно на середине трапа,сидел человек с пистолетом за поясом. Должно быть, это был Спивак, которыйнаблюдал за кингстонами.

Годард тихо прикрыл дверь. Когда он оглянулся, то увидел,что дым поднимается вдоль трапа, ведущего на среднюю палубу. Они покинули еевсего пару минут назад. Теперь дым валил уже с обеих сторон.

Годард лихорадочно раздумывал. Где другие? По-видимому, покаеще на верхней палубе. Двое из них горелками прожигают днища спасательныхлодок. Напасть на них — это самоубийство. Один Линд голыми руками расправится сним. Отто? Имея за своей спиной стальную переборку, а по обе стороны подвадцать ярдов открытого пространства палубы, он практически неуязвим. Но еслиОтто оттуда не убрать, они не могут надеяться на благополучный исход.

— Что ты сделаешь с одним пистолетом? — вновь спросилаКарин.

— Уберу Отто, — ответил он.

Она поняла, что он имел в виду. Они должны вызволитькоманду. Даже если Гарри удастся проникнуть в машинное отделение, то он всеравно не знает, как закрывать кингстоны и привести в действие пожарный насос.

— Как только команда поймет, что собирается сделать Линд,Отто не сможет удержать ее под прицелом, — предположила Карин.

Но на какое-то время ему удержать их удастся, подумалГодард. А потом уже будет слишком поздно. У него не было возможности объяснятьвсе это Карин. Из тридцати моряков Отто сможет остановить в лучшем случаепятерых или шестерых первых, но кто будут эти первые пять или шесть?

Нет, к Отто не подойти. К Линду и Май-еру тоже… И вдруг егоосенило. Радист Спаркс!

Это был единственный человек, который мог оказаться водиночестве и к которому можно было подобраться!

Годард схватил Карин за руку и помчался с ней по проходу кдвери лазарета.

— Подожди здесь, — сказал он ей. — Закрой дверь на щеколду ине открывай, пока не убедишься, что это я.

— А ты куда?

— В радиорубку. Только на пару минут. Он помчался повнутреннему трапу наверх, свернул в поперечный коридор и повернул направо.Потом осторожно стал красться на цыпочках, постоянно прислушиваясь. Вскоре онуслышал какие-то звуки. Но они не были похожи на сигналы азбуки Морзе. Скорее,это был шум карательного отряда, который крушил и стекло, и металл.

Звуки доносились из-за второй двери. Годард проскользнул кней и прислушался. Потом заглянул в радиорубку. Спаркс стоял посреди помещенияи пожарным топориком разбивал аппаратуру на мелкие кусочки.

Да, Линд успел обо всем позаботиться, мелькнуло в его голове.Он даже не исключил возможности, что на борту может оказаться еще один радист.Гарри вздохнул, проскользнул в рубку и ребром ладони нанес Спарксу сильный ударпо почкам. Тот скрючился от боли и выпустил топорик из рук. Годард заломил емуруку за спину, толкнул вперед и изо всей силы ударил головой о стальнуюпереборку.

Ноги у радиста сразу подкосились, но Гарри быстро подхватилего, не дав упасть, и положил на спину. У Спаркса все вертелось перед глазами,но он был еще в сознании, и его темные глаза метали молнии. Годард присел рядомс ним и обыскал. В карманах ничего не было.