Вторжение. 22 июня 1941 года - Алексей Исаев

Пожалуй, ярче всего события 22 июня 1941 г. в Прибалтике были охарактеризованы в ЖБД 18-й армии: «Противник не принял решающего боя возле границы».[176] В ЖБД ГА «Север» та же мысль была высказана более пространно, при подведении итогов дня 22 июня 1941 г. указывалось: «На основе показаний военнопленных и местных жителей, а также найденных документов можно предполагать, что противник примерно 4 дня назад оттянул крупные пограничные силы, оставив лишь небольшое арьергардное прикрытие. Где сейчас находятся его главные силы, неизвестно. Поэтому необходимо, по возможности, быстрее установить с ними соприкосновение, с тем чтобы еще до подхода к Зап. Двине завязать с ними бой и уничтожить их».[177] Надо сказать, что «показания военнопленных и местных жителей», вероятно, трактовались весьма широко. В течение нескольких дней перед вторжением войска, напротив, выдвигались вперед, ближе к границе.

Если бы у командующего ГА «Север» фон Лееба была возможность посмотреть на рабочую карту Северо-Западного фронта, он был бы сильно удивлен несоответствием вышеприведенных соображений и реальности. В глубине построения советских войск в Прибалтике оставались незначительные силы, меньшие по численности, чем уже введенные в бой корпуса и дивизии. Ф. И. Кузнецов мог противопоставить своим оппонентам два мехкорпуса, пару стрелковых дивизий (плюс 67-я сд в Лиепае и окрестностях на охране побережья) и воздушно-десантный корпус.

Несмотря на наличие приказа о приведении в боевую готовность, войска Прибалтийского особого округа оказали в целом достаточно слабое сопротивление силам вторжения. Произошло это ввиду разбросанности на широком фронте при малой плотности войск. Поэтому даже полномасштабный эксперимент «дивизия армии прикрытия заранее занимает назначенные позиции» с 125-й стрелковой дивизией показал, что сдерживание немцев имеющимися силами надолго невозможно. На вспомогательных направлениях также происходил постепенный распад разреженной обороны.

Достаточно трезвую оценку происходившему дали в штабе 3-й танковой группы: «В целом кажется, что перед Неманом было меньше сил противника, чем предполагавшиеся ранее 3–4 дивизии. Противник повсюду отходил на восток, полностью застигнутый врасплох нашим контрударом и, судя по всему, к этому моменту еще не переведенный на военное положение».[178] Действительно, перед Неманом находились примерно 11 советских стрелковых батальонов, что было существенно меньше 3–4 дивизий, т. е. 27–36 батальонов.

Если 8-я армия стала полномасштабным экспериментом «занятие обороны по плану прикрытия», то в полосе 11-й армии имел место более характерный для первого дня войны сценарий (это будет неоднократно показано ниже) «выход по тревоге к границе и встречный бой». Добавим «в условиях численного превосходства противника», с предсказуемыми результатами. Тем не менее уровень сопротивления силам вторжения немцев был достаточно высок. В отсутствие совсем уж разгромного соотношения сил Красной Армии удавалось воспретить выполнения немцами задач дня (121-я и 123-я пд, 12-я тд).

Роковой ошибкой командования Северо-Западного фронта (точнее, тогда еще Прибалтийского особого военного округа) стал увод из Алитуса главных сил 5-й тд Ф. Ф. Федорова. Тем самым была ослаблена оборона мостов и Алитуса в целом, что предопределило их быстрый захват немцами. В последующем 5-я тд вынуждена была вернуться и контратаковать захваченные немцами плацдармы. Удержание Алитуса и, по крайней мере, своевременный взрыв мостов представляются вполне посильной задачей при оставлении 5-й тд на своем месте в городе. Да, это дало бы только временное решение. При неизбежном в такой ситуации захвате моста в Меркине немцы могли ударить в тыл советским войскам под Алитусом. Однако это потребовало бы времени не менее суток.

Сокрушительные удары уже в первый день во многом предопределили дальнейшее развитие событий. Глубокий прорыв 3-й танковой группы и пехоты 16-й армии, выход LVI корпуса Манштейна к Ариогале предопределили отказ командования 11-й армии и лично В. И. Морозова и И. Т. Шлемина удерживать выгодный рубеж крупной реки – Немана. Он был оставлен уже 23–24 июня, что дало возможность пехоте армии Буша продвигаться к Западной Двине. С другой стороны, конечно, планы 3-й ТГр никто заранее не знал, и удар 23 июня на Вильнюс скорее подтверждал версию о взятии 11-й армии в «клещи». Поворот Гота главными силами на Минск был вовсе не очевиден, и выжидание на Немане могло дорого стоить, как выразился генерал Морозов, «добровольно идти в окружение». Удержание Немана могло заставить немецкое командование повернуть часть подвижных сил во фланг и тыл 11-й армии с катастрофическими последствиями.

На тактическом уровне, несмотря на утрату целостности позиций и разгром полков и дивизий, их солдаты и командиры не прекращали сопротивления. Причем это происходило в течение длительного времени. Так, в ЖБД 6-й тд в записи за 24 июня отмечается: «В тылу дивизии все еще идут бои с маленькими группами в лесах. Из-за этого эскадрилья разведки не может занять предназначенный для нее аэродром у Эрзвилка [Эржвилкаса]». Т. е. готовность сражаться была, но произошел разгром соединений грубой силой. Утрата самообладания происходила во вполне обычных масштабах для военного поражения. Здесь нельзя не вспомнить такую же потерю самообладания немцами летом 1944 г. под ударами «Багратиона». Летом 1941 г. психологическое давление поражения усугублялось массовым отходом военных строителей от недостроенных бетонных коробок ДОТов незавершенных укрепрайонов.

В связи с этим в заключение можно отметить, что достаточно реалистичным, с точки зрения историка, фильмом о первых днях войны является «Отряд» режиссера Алексея Симонова, вышедший в 1984 г. Фильм стал дебютным для ныне хорошо известных актеров А. Феклистова, А. Пескова и С. Гармаша. Он повествует о небольшой группе красноармейцев, оказавшейся в тылу немецких войск в Литве и пытающейся выйти к своим, сохраняя стремление сражаться с врагом.

Командующий Западным особым военным округом генерал армии Д. Г. Павлов провел вечер 21 июня за сугубо мирным занятием. В то время как немецкие солдаты слушали обращение Гитлера, командующий Западным особым военным округом в Минске наслаждался представлением куда более приятным. Вместо выслушивания пафосных банальностей глухим от волнения голосом ротного он смотрел «Тартюфа» – в Минске гастролировал Московский Художественный театр. Посмотреть на игру московских знаменитостей пришли первые лица республики, гражданские и военные. Помимо Павлова на спектакле присутствовал секретарь ЦК КП (б) Белоруссии П. Пономаренко. Спектакль шел почти до полуночи, и Павлов был вызван в штаб округа едва ли не из театральной ложи.

В ЖБД Западного фронта дальнейшая последовательность событий излагалась следующим образом:

«Около часа ночи из Москвы была получена шифровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии.