Адриан Моул. Годы прострации - Сью Таунсенд

— Во-вторых, недержание мочи. Это случается как во время, так и после завершения сеанса. В-третьих, может возникнуть диарея и ощущение дискомфорта в заднем проходе.

— То есть возможно двойное недержание? — уточнил я.

— Возможно, — кивнула доктор Рубик, — однако не существует двух одинаковых пациентов, а кроме того, размер и расположение опухоли бывают самыми разными. Я знавала пациентов, у которых вообще не было никаких побочных эффектов, но знавала и бедолаг, не выходивших из дома по причине двойного недержания.

Пока она говорила, я представлял себя запертым в четырех стенах свинарника, как я брожу из комнаты в комнату в широченных спортивных штанах поверх толстого подгузника. Жена и ребенок бежали прочь из дома. И навещает меня только патронажная медсестра, пополняя запасы подгузников.

В отделение рентгенологии меня отвела медсестра, рассказала о приборах, чтобы я понимал их назначение, а затем передала меня рентгенологу — симпатичной девушке, более похожей на жену фермера, чем на медицинского специалиста. Она протянула руку, представилась, ее зовут Салли. Для человека, который изо дня в день работает с полумертвецами, Салли выглядела на удивление жизнерадостной. Она предупредила, что у меня появится несводимая татуировка, ею пометят то место, куда будет направлен луч.

Я попросил наколоть мне что-нибудь неброское — птичку, или цветок, или даже «Георгина», имя моей жены.

— Вы не в тату-салоне, мистер Моул. Эта татуировка представляет собой ряд крошечных точек, едва различимых человеческим глазом.

Невероятно любезным тоном она предложила мне снять брюки, трусы и надеть больничный халат. А затем велела забраться на высокую твердую койку и лечь на спину.

Я со страхом ждал момента, когда полы халата откинут, обнажив мое естество, но, устанавливая аппарат над моими гениталиями, Салли весело рассказывала о прошедших выходных. Она провела их, плавая на надувной лодке по водохранилищу в Рутланде со своим парнем Энтони. Спросила, нравятся ли мне водные виды спорта. Я сказал, что жутко боюсь воды и должен собрать все свое мужество в кулак даже для того, чтобы поплавать в лягушатнике. Я почти не почувствовал укола татуировочной иглы. Закончив с наколкой, Салли вышла из помещения и далее переговаривалась со мной через громкоговоритель, в основном повторяя одну и ту же фразу: «Лежите абсолютно спокойно, Адриан».

Я в точности следовал ее указаниям — не хватало только, чтобы луч промахнулся мимо простаты и задел пенис. Спустя несколько минут Салли, разрешив мне расслабиться, вернулась в лечебное помещение и помогла слезть с койки:

— Что ж, увидимся завтра в это же время.

Одеваясь, я утешался мыслью о том, что мы с Салли непременно подружимся. А куда мы денемся, если будем вынуждены видеться почти каждый день на протяжении двух месяцев.

Терапия.

Терапия.

Терапия.

Терапия.

Терапия.

Мистер Карлтон-Хейес в больнице с сильной болью в спине. Хайтиш теперь в магазине за главного.

После лечения и перед тем, как поехать на работу, я против своей воли наведался в «Вулвортс» — купить Грейси костюм ведьмы, в котором она сегодня вечером отправится колядовать. На улице холодно, под огромным дочкиным пуховиком костюма все равно не будет видно.

Я не приветствую эти американские обычаи. Они совершенно не в английском духе. Однако, учитывая состояние моего здоровья, мне необходим покой, и уж спорить с Грейси я точно не стану. В кондитерском отделе магазина набил большой пакет конфетами за 5 фунтов в расчете на тех детей, которые явятся к нам колядовать, хотя за два года, что мы живем в «Свинарне», еще никто из детишек не отважился зайти в наш темный и негостеприимный двор.

Не знаю почему, но в «Вулвортсе» я всегда чувствую себя хорошо и уютно. Когда-то именно здесь я потратил мои первые карманные деньги. Мне было пять лет, и я выложил целых двадцать пенсов за «летающие тарелочки» — так назывались тогда лимонные конфеты с вафлями. Приятно сознавать, что какие бы невзгоды ни обрушились на тебя, «Вулвортс» всегда будет на месте.

Вчера вечером звонил Хайтиш. Говорит, ему сложновато одному в магазине. Он не понимает, как «работает система» мистера Карлтон-Хейеса. И ему не хватает квалификации, чтобы оценивать подержанные и антикварные книги.

После терапии зашел навестить мистера Карлтон-Хейеса, он лежит в палате № 17. Я буквально на пару минут разминулся с Лесли. Не хотелось тревожить мистера К.-Х. разговорами о работе, но пришлось: я предложил позвонить Бернарду Хопкинсу, который иногда, в чрезвычайных ситуациях, помогает нам в магазине, и узнать, не сможет ли он постоять за прилавком, пока мы с мистером К.-Х. не вернемся на полный рабочий день. Странно было видеть моего босса в ночном белье. Я понятия не имел, что до сих пор выпускают пижамы в сине-белую полоску с поясом-шнуром. У мистера К.-Х. мучительные боли. По телевизору, подвешенному к потолку, показывали «Шоу Джереми Кайла».

— Теперь я понимаю, — вполголоса обратился ко мне мистер Карлтон-Хейес, — почему вас так расстраивает намерение вашей матушки появиться на передаче мистера Кайла. Рассказывая о своей незадавшейся жизни, бедные гости демонстрируют пугающую несдержанность. Я нахожу это настолько огорчительным, что не могу сосредоточиться на Сократе, хотя, должен признать, кое-какие параллели между Древней Грецией и этим шоу определенно прослеживаются.

Я предложил выключить телевизор, если без него ему будет лучше.

— Нет, нет, — ответил мистер Карлтон-Хейес, — кажется, у меня уже развилась телевизионная зависимость. Надеюсь, в легкой форме.

Бернард Хопкинс на данный момент живет в общежитии для бездомных в Нортхэмптоне. Я позвонил ему в десять утра; к моему изумлению, у него язык заплетался, и он не сразу вспомнил, кто я такой. На этом надо было закончить разговор, но я зачем-то перешел к делу и поинтересовался, не выручит ли он нас, поработав в магазине месяц-полтора.

— Да я с радостью слиняю из этого проклятого места. Я приехал сюда, чтобы свести счеты с жизнью. Припарковался на колее, где фермеры ездят, подсоединил шланг к выхлопной трубе, жахнул бутылочку пивка, выкурил пяток сигарет и думал, что помру, слушая дневной спектакль на Радио-4, потом решил судоку в «Индепендент», и тут в моей вонючей машине кончился бензин и я в жопе. За руль сесть не могу, чтобы добраться до общаги, холод собачий. Поцапался с землепашцем, он не мог проехать, я ему, вишь ли, дорогу перегородил. Так он сбросил мою тачку в канаву. Было уже темно, когда за мной приехал эвакуатор. Денек выдался — хреновее не бывает.