Лабиринт Фавна - Гильермо Дель Торо

– Хочешь меня зарезать? Этим крошечным ножиком?

О, если бы она была мужчиной!

– Идем с нами без шума. Капитан говорит, если будешь хорошо себя вести…

Голос мужчины превращается в кошачье мурлыканье, когда он охотится за женщиной.

Мерседес прижала лезвие к своему горлу. У Заики не было такого выхода. Бедный Заика.

– Не дури, милашка! – Гарсес сделал еще шаг и промурлыкал: – Уж лучше я сам тебя убью.

Он так и умер с улыбкой.

Пуля попала ему в спину. Солдаты бросились врассыпную, но и они падали один за другим, а Мерседес все еще прижимала нож себе к горлу. Когда она наконец опустила его, уши уже заложило от криков и выстрелов. Перепуганные лошади оскальзывались в траве, сбрасывая всадников под ноги Мерседес. По всей поляне валялись умирающие.

Мерседес не знала, спасся ли кто-нибудь из солдат. Если кто и смог убежать, то немногие. Несколько лошадей ускакали в лес, впервые в жизни свободные. А потом она увидела Педро и его людей. Когда брат подошел к ней, показалось – это сон, в кои-то веки хороший. Педро обнял ее, и Мерседес заплакала, крепко прижимаясь к нему. Она плакала и плакала у него на плече, пока его люди добивали солдат, еще слабо шевелившихся среди папоротников.

Плач и выстрелы… Звуки этого мира. Наверное, бывает что-то еще, но Мерседес не помнила. Она обнимала Педро и никак не могла перестать плакать.

В городе А-Корунья жил-был молодой портной по имени Матео Илодоро. Он был счастливо женат на той, которую любил с детства. Жену его звали Кармен Кардосо. Когда она родила ему дочь, он стал считать себя самым богатым человеком на свете. Дочку он любил так же сильно, как и жену. Они назвали девочку Офелией. Матео сам шил ей одежду и делал платья для ее кукол, в точности копируя наряды принцесс в дочкиных книгах сказок.

Матео Илодоро и правда был очень счастливым человеком. Но в ночь перед днем рождения Офелии он кроил для нее новое платье, и от его руки легла на зеленую материю зловещая тень в виде черепа. Илодоро отшатнулся. За спиной у него стояла Смерть. Она была одета в белое, и таким же белым было ее лицо.

– Матео, – сказала Смерть. – Твое время вышло. Королеве Подземной страны нужен портной, и она выбрала тебя.

– Скажи ей, что я никудышный портной! – взмолился он. – Скажи, что у меня руки трясутся и сделанные мною платья через пару дней расползаются по швам!

Смерть покачала головой, хотя на ее бледном лице отразилось сочувствие.

– Сделанные тобою швы идеальны, как песня соловья, – сказала она. – В этом мире нет места такому совершенству.

– Если ты заберешь меня, я отрежу себе пальцы! – крикнул портной. – На что я буду годен после этого?

– Там, куда я тебя заберу, тебе не понадобится это тело, – ответила Смерть. – Тебе будет нужно только твое мастерство – а его нельзя отделить от тебя, в нем твоя суть. Можно сказать, бессмертная искра.

Илодоро повесил голову, проклиная свой дар – а ведь всю жизнь считал его благословением. Слезы закапали на ткань, которую он кроил для дочери. Офелия была бы такая красивая в новом платье, с черными, как у мамы, волосами и умными любопытными глазами.

– Позволь мне только дошить это платье! – попросил Матео. – Обещаю, после того как проложу последний стежок, я пойду с тобой добровольно и стану шить прекрасные наряды для королевы Подземной страны.

Смерть вздохнула. Люди вечно клянчат у нее еще несколько лет, месяцев, иногда и несколько часов. Смертные не понимают – жизнь не книга, которую можно закрыть, прочитав последнюю страницу. Книга Жизни никогда не заканчивается. Последняя страница в ней – это всегда первая страница новой истории. Но портной растрогал Смерть. В нем было столько любви… И доброты – а это качество Смерть редко встречала среди людей.

– Будь по-твоему! Дошей платье, – сказала она с досадой.

Больше всего она досадовала на себя, что поддалась на его мольбы.

– Я еще вернусь!

Руки Илодоро дрожали, и, когда он вновь принялся за работу, стежки получились неровными. Приходилось все время распарывать их и переделывать, ведь они отражали его отчаяние, так же как раньше отражали его счастье. Он резал нитки и выдергивал их из тонкой ткани, и вдруг ему пришла в голову дерзкая мысль.

Что, если он никогда не закончит платье?

Он стал засиживаться допоздна за работой и не слушал, когда Кармен просила его лечь отдохнуть. Он хотел, чтобы Смерть поверила, будто он трудится над платьем день и ночь. На каждый сделанный стежок он потихоньку распарывал другой, надеясь провести саму Смерть.

Шесть недель спустя он вновь увидел на недошитом зеленом платье тень в виде черепа. За спиной стояла Смерть, но на этот раз она была в красном.

– Матео! – сказала она, и голос ее был холоден, как могила. – Закончи платье, пока не взошло солнце, иначе я вместе с тобой заберу и девочку, для которой ты его шьешь.

Илодоро так стиснул иголку, что она вонзилась в его руку и капля крови упала на рукав платья. Позже Офелия удивлялась, откуда взялось темное пятнышко.

– Я закончу его до восхода, – прошептал он. – Клянусь! Только, прошу, не трогай мою дочку! Она еще совсем маленькая.

– Я не могу этого обещать, – отвечала Смерть. – Но я пообещаю другое. Если ты закончишь платье нынче ночью, оно будет окутывать ее твоей любовью. Я не приду за ней, пока она носит это платье и пока оно ей впору.

Топ, топ, топ… Караульный ходил перед дверью Офелии – взад-вперед, взад-вперед, чтобы не заснуть. Ночь закрасила черным круглое окошко, днем похожее на двойника полной луны. Этой ночью угаснет последняя надежда выполнить три задания Фавна. Все пропало. Офелия никогда не узнает, правду ли он говорил и было ли на самом деле где-то место, которое она могла назвать домом.

Где у нее все еще были мама и папа.

Карауль ее! А если кто сюда сунется – убей ее первой!

Убить ее? Она ждала этого с той минуты, когда Волк ушел, – сидела на полу в ночной рубашке, а под полом бродил Бледный Человек. Офелия прислонилась к спинке кровати и ждала, когда кто-нибудь придет и перережет ей горло.

Офелия поставила поближе к себе чемодан с мамиными вещами. Надеялась, что от этого станет легче, но он словно нашептывал: «Ее больше нет. Все тебя покинули: мама, Мерседес, даже Фавн». Это была правда. Осталась только старая мельница, полная призраков, и страшный человек – тот, из-за кого умерла мама, а теперь он и Мерседес убьет… Наверняка убьет. Неизвестно только, она уже умерла или Волк будет долго ее мучить, как того мальчика-партизана.