Принцесса ада - Гарольд Шехтер

Макдоналд не хотел, чтобы его родной край был связан с личностью одного из самых одиозных преступников, но его желанию не суждено было сбыться. Прошли годы, владение Ганнесс несколько раз переходило из рук в руки, а поток туристов не иссякал. Приезжая на ферму со всех концов страны, охотники за сувенирами обследовали каждую пядь земли, портили сад, обламывая на память ветки яблонь. А путешественники долго еще сталкивались с необычными проявлениями. В 1913 году некая Форд возвращалась из Ла-Порта в Мемфис. Войдя в вагон, она предъявила билет.

– Ганнессвилл! – с ужасом воскликнул проводник, увидев пункт отправления.

Женщина рассказала дочери, что он знал все подробности дела Ганнесс, сильно разволновался и до самого Мемфиса к ней ни разу не подошел2.

Некоторые жители Ла-Порта считали, что Белль время от времени появляется в о́круге. Дэниел Хатсон заявил, что в начале июля, проезжая с возом сена мимо фермы, заметил миссис Ганнесс, которая бродила по саду с неизвестным мужчиной. Нечто подобное случилось и с дочерью Хатсона – Эльдорой. По ее словам, как-то в июле она шла по дороге, а ей навстречу ехала бричка, запряженная «прекрасным конем – серым в яблоках». Однажды зимой, уверяла дочь Хатсона, точно такой же стоял на привязи у ворот Белль. Когда упряжка приблизилась, Эльдора увидела миссис Ганнесс. В тот же самый день двое мальчишек на кладбище Пайн-Лейк встретили женщину, скрывавшую лицо под густой вуалью. Подойдя к колонке набрать воды, дама откинула кисею, и оба мальчика тут же узнали миссис Ганнесс. Еще один свидетель, упомянутый в источниках как «городской мусорщик», рассказал очередную леденящую душу историю. Одним дождливым летним вечером он заметил, как из брички у ворот фермы выбралась какая-то женщина и направилась к сгоревшему дому. Похоже, она что-то искала на земле, около южного угла. Когда мусорщик «ослабил вожжи» и остановился, женщина пошла обратно к экипажу, приговаривая: «Денег нет, денег нет». Тут мужчина увидел ее лицо и, «онемев от ужаса, что есть мо́чи бросился в город»3.

В самый разгар Ганнесс-мании один наблюдатель придумал, как заставить общество забыть о зловещей Белль. Он предложил «очищение огнем», в котором должно сгореть все, что от нее осталось4. Правда, вместо костра в городе устроили аукцион.

Душеприказчик Уэсли Фогль назначил торги на пятницу, 29 мая. Они привлекли толпы людей – по некоторым оценкам, до пяти тысяч человек, – похожих на тех, кто приезжал на ферму в так называемые «Ганнесс-воскресенья». Лоты уходили с молотка один за другим. Чтобы стать счастливыми обладателями кухонной утвари или садовых инструментов «Леди Синей Бороды», участники давали в десять раз больше первоначальной цены. За максимально возможные деньги (107 долларов) продали колли по кличке Принц и пони (205 долларов). Их купил Ханс, торговец из Чикаго. Ему достались также два цыпленка, кошка с котятами и несколько костей. Все приобретения он вскоре выставил в городском парке аттракционов5.

По мнению редактора одной из выходивших в Индиане газет, покупатели личных вещей миссис Ганнесс – «дьяволицы, подобных которой еще не знала история» – подвергают себя большой опасности. Ссылаясь на паранормальную психометрию, допускавшую, что физические объекты сохраняют жизненную энергию всех прежних владельцев, автор предупреждал: вещи Белль наделены «аурой зла» и могут заразить каждого, кто с ними соприкоснется. Безумцев, «потративших крупные суммы на обагренные кровью предметы», можно сравнить разве что с «безрассудной матерью, купившей детям вместо игрушек гремучих змей»6.

Под наблюдением Остина Катлера 17 июня, в среду, останки детей и части женского тела, официально опознанного как Белль Ганнесс, отправили в Чикаго. На станции гробы погрузили в катафалк местного гробовщика, который повез их в ратушу – получить разрешение на захоронение. На следующее утро на кладбище Форест-Лейк останки были преданы земле. Церемонии отпевания не проводилось, из родственников никто не присутствовал. Нелли Ларсон, сестра Белль, прийти не пожелала. Сообщая своим читателям о похоронах, «Ла-Порт уикли геральд» опубликовала статью под заголовком «Миссис Ганнесс наконец лежит в могиле»7.

Однако поверили в это далеко не все. Журналист Артур Джеймс Пеглер утверждал, что, по крайней мере, «семьдесят пять процентов жителей Ла-Порта полагают, что она жива и где-то скрывается»8. Со всех концов страны приходили известия о встречах с женской ипостасью «Леди Синей Бороды». По сообщению «Нью-Йорк таймс», на последней неделе июня, почти через две недели после похорон, в полицию Детройта обратились две девушки. Они рассказали, что «встретили миссис Ганнесс спустя почти две недели после того, как на пожарище якобы нашли ее останки». Из Мичигана пришла весть об ее аресте. Шериф округа Хиллсдейл позвонил помощнику шерифа Энтиссу, и тот вместе Кокрейном, шефом полиции Ла-Порта, срочно выехал на место задержания «гадалки кочевого племени, которая весила примерно 150 фунтов и ничем не напоминала убийцу». Тем летом Белль видели и в Бирмингеме, штат Алабама, и в Миннеаполисе, штат Миннесота, и в Портленде, штат Мэн, и в Пассейике, штат Нью-Джерси, а также в порту Галвестон, штат Техас, где она якобы садилась на трансатлантический пароход «Дания», отплывавший в Гамбург.

О появлении Ганнесс в Техасе заявили еще два человека. В конце лета в полицию обратился коммивояжер Джордж Робинсон. Он рассказал, что, следуя в поезде на Денисон, захотел пить и направился набрать воды. Робинсон только подставил чашку, как к нему подошла женщина в трауре и попросила налить и ей тоже. Чтобы напиться, дама приподняла вуаль, и путешественник узнал в женщине Белль Ганнесс. Когда он обратился к ней по имени, та поспешно вернулась на свое место и, упаковав вещи, на ближайшей станции вышла из вагона. Еще через несколько месяцев Хенрик Фриц, бывший житель Ла-Порта, рассказал о похожем происшествии в поезде «Форт-Уэрт – Денвер». Проходя через спальный вагон, мужчина видел, как Белль «выходила из туалета». Узнав Фрица, она «мгновенно закрыла вуалью лицо» и, вернувшись обратно в кабинку, заперлась изнутри9.

Сообщение Фрица появилось в прессе 9 октября 1908 года – за месяц до того дня, как обвиненный в убийстве Рэй Лэмфер предстал перед судом.

Накануне суда, отвечая в камере на вопросы журналистов, Рэй Лэмфер, как и раньше, отрицал свою вину. Доказать, что пожар устроил именно он, если и удастся, то с помощью лжесвидетелей и подтасовки фактов. «Может, я и выпивал иногда, и вел себя легкомысленно, но был ничем не хуже тех, кто и сейчас свободно разгуливает по улицам Ла-Порта, – заявил Рэй. – О так называемом “расчленении” мне ничего не известно. Конечно, у Ганнесс я когда-то работал, но не знал, что она убивала людей, и не видел, как она это делала»1.

Ханна, престарелая мать Лэмфера, убеждала газетчиков, что безоговорочно верит своему сыну. Дрожащим голосом, не отнимая от глаз платка, она рассказывала, как, наполняя любовью каждый стежок, до десяти лет сама шила мальчику одежду. Будучи ребенком, он был для матери всем на свете, а теперь Рэй в заключении, и это разбивает ее сердце. «Видит бог, мой сын невиновен! – воскликнула женщина. – Он сам мне написал, а Рэй за всю жизнь не произнес ни одного лживого слова!»2