Меч и ятаган - Саймон Скэрроу

Томас, тяжело переводя дух, лишь кивнул.

— Благодарю тебя, мой юный эсквайр, — сипло выдохнул он.

— На это еще будет время, — скупо кивнул Ричард, ступая меж двумя корсарами, лежащими спина к спине. Обоих сразили точные уколы в сердце, которых они не только не заметили, но даже вряд ли почувствовали. Через пару шагов Ричард остановился, давая Томасу возможность нагнать и снова встать во главе.

— А теперь, — крепнущим голосом сказал рыцарь, — слушайся меня и держись рядом.

— Как скажете.

Чаша весов между тем склонялась явно в пользу испанцев. Корсары до этого уже успели понести тяжелые потери от цепных ядер, понатворивших дел на палубе, и теперь оказались оттеснены на нос и на корму галеры, в то время как между мачтами их продолжала сражаться всего лишь горстка. Томас с Ричардом находились буквально в десятке шагов от того места, где главарь корсаров и его подручные отбивались от наседающих испанцев, для которых сейчас престижной целью было добраться до главаря, убить его и поснимать дорогие побрякушки с него и с его подручных. Но это давалось не так-то просто. Несколько человек уже пало под унизанными каменьями ятаганами. Вот сейчас на глазах у Томаса рухнул на колени и завалился еще один испанец: кривой клинок главаря рассек его через ключицу до середины груди так, что просело плечо и рука с мечом. С этого расстояния уже различались глубокие морщины на лице пиратского предводителя и кровавый шрам через лоб и щеку. Корсар лишился одного глаза, а второй хищно блестел, как у лесного зверя, и по-звериному скалились на темном обветренном лице белые зубы.

— Дорогу! — крикнул Томас лезущим на корсаров испанцам. — Дайте дорогу!

Он бесцеремонно отпихнул одного из солдат, протерся еще через двоих и таким образом очутился поблизости от главаря.

— Потеснись! — подняв меч, проревел Томас. — Встать стенкой!

Испанцы воззрились на иноземца, но рассудок у них возобладал над гневом, и они отступили на шаг, осторожко глядя на неприятеля. Томас, подняв левую руку, уставил палец в пиратского предводителя:

— Сдавай корабль.

Указание было ясно и без перевода. Губы корсара растянулись в кривой ухмылке, за которой последовал презрительный плевок к самым ногам рыцаря. Томас, игнорируя оскорбление, чуть повернул голову к своему эсквайру, не сводя при этом чутких глаз с корсара.

— Переведи ему: бой окончен. Корабль наш. Если он сложит оружие, его пощадят. Вместе с его людьми. А иначе всем неминуемая смерть. — И негромко добавил: — У меня на руках и так уже изрядно крови, так что с меня ее достаточно. Переводи.

Ричард перевел. Корсар, язвительно хэкнув, накренил голову и, сверкая на Томаса оставшимся глазом, прорычал ответ.

— Он говорит, — сказал Ричард, — что скорее умрет тысячу раз, чем примет милость от шакальего отродья.

Не было в сердце у Томаса ни грусти, ни сожаления — лишь гнев на бессмысленное презрение к жизни и жажду погибели, которую главарь бездумно навлек на своих приспешников. Гнев этот живым огнем разливался по жилам и мышцам, когда рука сжала рукоять меча.

— Что ж. Да сбудется по словам его, — с мрачной торжественностью кивнул Томас и набирающимся мощью голосом крикнул так, чтобы слышали все: — Нет пощады! Смерть собакам!

Испанцы ринулись с двух сторон, мечами и пиками круша пиратских старшин. Томас, раскинув руки, прокричал:

— Этого, в зеленом, не трогать! Он на мне!

Солдаты с обеих сторон потеснились, образовав для корсара и Томаса пятачок, на котором те приостановились, пытливо оглядывая друг друга. Спустя секунду Баррет сделал выпад — во всю силу, без уловок, в стремлении поставить этим ударом точку в поединке и во всем бое. Однако корсар ловко увернулся и парировал, а судя по тому, каким обжигающим вышло столкновение клинка с клинком, противник обладал недюжинной силой. Так что парирование переросло в обратный взмах, а там и вовсе в сверкающую дугу встречного, направленного в лицо удара (Томас едва успел подставить гарду меча). Клинки лязгнули, и при их столкновении жаркими звездочками мелькнули искры. Томас сделал шаг вперед, мешая повторному замаху ятагана. Левой рукой он схватил главаря за горло; пальцы слепо вдавились в ткань его шелкового шейного платка. Корсар выронил ятаган, а сам ухватил рыцаря за руку в попытке ее выкрутить. Одновременно пальцы другой его руки сомкнулись вокруг Томасова меча, стремясь выкорчевать его из ладони. Они застыли в судорожном напряжении, поедая друг друга глазами. Томасу в ноздри просачивался сладковато-пряный запах мускуса, к которому примешивалась вонь гребной палубы и солоноватость морского бриза. Но вот он почувствовал, как его рука, подрагивая, чуть подается, а значит, корсар все-таки сильнее — мимолетная мысль, обдавшая душу предательски щекочущим холодком.

— Ну не-ет, — зловеще пропел Томас и, нагнувшись, боднул головой. Загнутый козырек мориона зацепил главаря по лбу, отодрав лоскут кожи. Корсар ахнул от боли и ярости, а хватка его приослабла, что позволило Томасу высвободить левую руку. Собрав пальцы в кулак, он саданул противника в грудь со всей силой, на какую был способен. Корсар пошатнулся и, не удержавшись, тяжело упал на палубу. Еще до того, как у него из легких при ударе вышибло воздух, ниже надетого под кафтаном нагрудника ему вонзился меч Томаса, которым тот все-таки изловчился дотянуться врагу до брюшины. Пиратский главарь с протяжным стоном просел, изумленно приоткрыв рот. Поблекший взгляд единственного глаза уставился в безмятежную небесную синь.

Томас выдернул клинок и обернулся к Ричарду.

— Передай его людям сдаться. Скажи, что их капитан пал. Живее!

Ричард поднес ко рту ладони и истошно прокричал поверх шума схватки. Заслышав весть, пираты пусть не сразу, но все-таки рискнули поглядеть в сторону юта, а увидев там поверженное тело своего предводителя, выходили из борьбы. Схватка на глазах угасала вместе с тем, как пираты отходили и скапливались у ступеней на шканцы. Кое-кто из испанцев в запале продолжал натиск, пока Томас окриком не велел им остановиться. Ричард прокричал известие повторно, на этот раз тем, кто все еще дрался у носа галеры. Вскоре звон и лязг стихли и там; враждующие стороны, размежевавшись, тревожно наблюдали друг за другом.

— Прикажи пиратам бросить оружие, — дал указание эсквайру Томас.

Под звонкий стук валящихся на палубу ятаганов и пик, мечей и протазанов[37]Томас перевел взгляд на пиратского вожака. Тот еще извивался, притискивая руки к животу. Кровь стекала меж смуглых пальцев темными струйками. Сержанты наперебой орали своим солдатам согнать пиратов — теперь уже пленников — к передней мачте. Пиратских старшин, что все еще смотрели на своего поверженного вожака, взялись грубо толкать к носу судна. Томас между делом повернулся взглянуть на стоящего невдалеке Ричарда. Юноша не сводил расширенных глаз со своих окровавленных клинков. Можно было легко догадаться о том, что сейчас творится в душе молодого человека, только что получившего боевое крещение в жестоком бою. Томас сунул в ножны меч и мягко положил руку эсквайру на плечо.