Меч и ятаган - Саймон Скэрроу

Флагман медленным поворотом направился к участку причала, ближнему от форта. Отсюда было видно, что судно там уже ждут. Среди встречающих было несколько человек в плащах Ордена с характерным крестом. Сбоку от встречающих стоял слуга, держащий за поводки двух благороднейших охотничьих собак. А впереди, особняком, стоял высокий человек с серебряными сединами и бородкой. Одет он был в простой черный камзол, бриджи и мантилью. На галеру, которую рулевой сейчас филигранными движениями подправлял к причалу, он взирал бесстрастно.

Сердце Томаса учащенно забилось, и былые чувства шевельнулись в груди. Он узнал этого человека, пусть даже минуло двадцать с лишним лет, а обветренные черты его обработала кисть времени и безжалостное бремя власти.

— Жан Паризо де ла Валетт, — произнес вполголоса Томас.

— Вон тот старик — это он? — во все глаза уставился Ричард, сравнивая седовласого аскета с его куда более вычурно одетой свитой, что стояла позади. — Я бы ни за что не подумал, что это и есть Великий магистр Ордена иоаннитов.

— Человека красит не одежда.

— Но и не преклонный возраст. Надеюсь, разум ему пока не изменяет?

— Высокий Совет Ордена не позволил бы ему занимать этот пост, если бы ум у него не был кристально чист.

Матросы бросили на причал швартовщикам толстые верви с петлями, и те потянули галеру к берегу, пока она мягко не ткнулась о мотки просмоленных канатов, смягчающих удар. Часть фальшборта разошлась в стороны, и на причал проложили сходни, к которым приблизился со своей свитой дон Гарсия. Невдалеке на палубе испанец заметил Томаса и радушно поманил рукой:

— А что же вы, сэр рыцарь? Прошу, не откажите в любезности присоединиться к нам вместе с вашим эсквайром.

Томас чинно кивнул:

— Вам стоит лишь указать, сеньор.

Четверо солдат дона Гарсии поспешили на берег и, застыв навытяжку, образовали у прохода что-то вроде почетного караула. Тогда на причал сошел дон Гарсия со своими идальго, а за ними — Томас с Ричардом. Из стоящих за спиной ла Валетта людей Томас по прежней своей службе помнил лишь Ромегаса, бравого галерного капитана Ордена. Тот тоже постарел и к Томасу за эти годы вряд ли потеплел. Дон Гарсия с ла Валеттом обменялись куртуазными поклонами и коротким приветствием на французском, вслед за чем взялись представлять друг другу своих подчиненных. Когда подошла очередь Томаса, дон Гарсия не мог сдержать игривой, с лукавинкой улыбки:

— Великий магистр, я так полагаю, вы уже слышали о моем английском товарище по странствию сэре Томасе Баррете?

Окаймленные свинцовой тенью глаза ла Валетта были все так же ясны и пронзительны, хотя и ушли несколько глубже в свои орбиты. По приближении Томаса он остро ими поглядел, а его бывший неофит почтительно склонил голову.

— Томас… Я от души надеялся, что ты откликнешься на зов.

— Все двадцать лет я только того и ждал, сир.

Сумеречная тень скользнула по лицу магистра, прежде чем он сказал:

— Ты, безусловно, понимаешь, в силу тогдашних обстоятельств я мало что мог сделать. Но вот ты снова здесь, рядом со мной. Там, где твои таланты неизменно востребованы.

Приязненность тона искренне трогала, с новой силой воскрешая память о былом товариществе.

— Да, я здесь, сир. И буду верен своему долгу.

— Не сомневаюсь в этом. А ну-ка скажи, ты все такой же удалой рубака, каким был все свои годы службы в Ордене?

— Хотите слышать правду, сир? Уже нет. Но мечом махать все еще могу, и не хуже других.

— Вот и хорошо. — Ла Валетт с улыбкой указал на свою свиту, где мало кто по возрасту уступал Томасу. — Как видишь, все мы здесь мужчины если не во цвете лет, то уж во всяком случае не в упадке сил. За нами главное: недюжинные ум и опытность. А с твоим прибытием они изрядно приумножаются. За что я благодарю Бога.

— Думаю, сир, не все в Ордене разделяют эту благодарность, — позволил себе колкость Томас, избегая соблазна глянуть на Ромегаса.

— Ничего-ничего. Сам знаешь, кто старое помянет… Тех, кто помнит прошлые дела, всего лишь горстка, да и они теперь отвечают передо мной и не посмеют ослушаться моей воли. — Он легонько тронул Томаса за руку. Под сухой, в старческих веснушках кожей магистра угадывались кости. — Место твое никем не будет ни оспорено, ни тем более оплевано. Сердцу моему радостно вновь тебя видеть.

Ла Валетт поглядел за Томаса и впервые остановил свой взгляд на Ричарде.

— Я вижу с тобой юного компаньона. Кто он?

— Мой оруженосец, сир. Ричард Хьюз.

— Приветствую и тебя в наших рядах, юноша.

— Благодарю вас, сир, — ответил с поклоном Ричард.

— Сэр Томас, мои слуги отнесут ваш багаж. После общей трапезы вы с вашим эсквайром сможете возвратиться в обитель, отведенную для англичан.

Ла Валетт повернулся обратно к дону Гарсии, который поглядывал на происходящее с плохо скрываемым любопытством.

— Я, право, и не догадывался, что мой пассажир был при Ордене на столь заметном счету, — признался испанец.

Ла Валетт, помедлив от каких-то своих воспоминаний (судя по всему, невеселых), ответил:

— Сэр Томас был одним из самых обещающих наших рыцарей, пока не… пока не уехал. Он уже тогда проявил себя достойнейшим образом, и я не сомневаюсь, что и теперь, в годину предстоящих испытаний, его служение Ордену трудно будет переоценить. А теперь, дон Гарсия, предлагаю вернуться к нашим делам. День на исходе, а нам еще многое предстоит обсудить. Ужин вам и вашим офицерам накрыт у меня в резиденции. Позже туда прибудет кое-кто из старших офицеров Ордена. На момент прихода ваших кораблей в Биргу их не было. Я послал за ними нарочных. Надо будет многое обсудить.

— Я готов.

Ла Валетт поглядел на последнюю из испанских галер, подходящую к причалу.

— Всего шесть? Я так понимаю, основные ваши силы идут следом?

Обведя взглядом притихший на расстоянии местный люд, дон Гарсия приблизился и вкрадчивым голосом сказал:

— Лучше будет поговорить обо всем этом в более… приватной обстановке. Соблаговолите проводить?

* * *

Лицо ла Валетта становилось все мрачнее. Они с доном Гарсией занимали место во главе длинного стола, тянущегося через весь трапезный зал форта Сент-Анджело. Однако присущего застолью гомона не было; все сидели в тишине, жадно впитывая слова дона Гарсии, который излагал указания, полученные им от короля Филиппа. У стены, возле скромного огня за каминной решеткой (дерево на острове было малодоступной роскошью и продавалось на вес), подремывали две охотничьи собаки. Томас сидел дальше вдоль стола, неторопливо вкушая первую со дня выхода из Барселоны приличную пищу — бараньи отбивные в медовом соусе и свежеиспеченный хлеб. Напряженность между доном Гарсией и ла Валеттом ощущалась настолько явственно, что это портило трапезу всем близсидящим. Томас невольно позавидовал своему эсквайру, который сейчас ужинал за другим, более скромным столом с младшими офицерами испанского контингента.