Охота на ясновидца - Анатолий Королев

Паника приводит меня в чувство. Набрав воздуха, я ныряю в воду и исследую стальной переплет под водой. Тщетно! Ни малейшей лазейки. Неужели конец? Вынырнув на поверхность, собираю в комок все свои силы: не психуй, Элиза! Не дергайся, дура! Должен быть выход. Должен! Иначе, к чему люк? Зачем вбиты скобы в стенку колодца? Да затем — чтобы можно было спускаться к воде. Этим тоннелем пользуются. А раз— так, значит решетка подъемная. Значит тут в стене прячется проклятая кнопка, которая приводит в движение западню. Ищи! Я внимательно оглядываю стену из все тех же кафельных плиток. Если защитой руководил сам Марс, то он наверняка упрятал кнопку под… под ту плитку, которая находится слева, в среднем ряду! Как конфету в коробке отравленных трюфелей. Это место кажется ему самым незаметным. Третья слева! Вот она, сучка! Жму изо всех сил и, отскочив, плитка открывает квадрат кнопок. Как на кнопочном телефоне. Нажмешь неверную комбинацию цифр — дашь сигнал тревоги на пульт охраны… Какие нажимать цифры? Вода заметно прибывает. Это гроза внесла свою лепту смерти. До свода едва ли полметра. Туши свет! Еще немного и голова станет елозить по потолку, а это конец… 1? 2? 3? 4? 5? 6? Ага, шестерку Марс любит. У него две шестерки на номерном знаке любимой машины. А одна из любимых присказок: кругом Г6. Шестнадцать! Это говорится в минуту досады. А досады Марса для тебя, Лизок, путь к победе. Итак: 6 и 1… но в какой комбинации? В паре или тройке цифр? И в какой последовательности? Думай, дура, шевели мозгами! Вода уже заливает цифровую панель! Мне кажется, что сейчас мозги брызнут из ушей от напряжения. И тут меня осеняет: если кругом шестнадцать, значит шестерки окружают единицу, значит код в башке Марса сложился в такую вот группу цифр: 6, затем 1 и снова 6.

616-! Сезам, откройся. Жму на кнопки и — ура! — проклятая решетка пошла вверх. Путь свободен! Я нырнула, не дожидаясь пока стальные зубы уйдут в потолок.

Поток воды выносит меня на свободу.

Выныривая на поверхность, я целую глазами луну. После затхлого тонелля, свежий ветер непогоды кружит голову. Смылась! Гроза ушла в сторону, небо очистилось, но во всю ширину, кое-где еще видны рваные лохмы мрака. Буквально через минуту поток раздается в ширь, разливается чернильною гладью, начинает мелеть, и вот я уже бреду по колено, по гальке, через речной перекат, сверкающий жилами света. Оглядываюсь назад — мрак ночного леса, стена стволов над водой… однако как далеко меня унесло! Никаких признаков жилья. Мне казалось, что знаю окрестности назубок, но сейчас никак не могу сообразить, где я?

Выбравшись на берег, я раздеваюсь догола, выкручиваю джинсы, выжимаю сырую рубашку, выливаю воду из кроссовок, проверяю рюкзак… все на месте. Как ужасно вновь влезать в мокрую одежду. Мурашки по коже. Бррр! Вновь оглядываю окрестности, благо луна дышит в затылок дружеским заревом света. Ну и дела. Мне абсолютно незнаком ни этот глухой лес, ни эта широкая лесная река в нйвесах елочных лап, ни галечный плес, на котором зловеще чернеют коряги и пни с корнями как мертвые змей! Даже луна в вышине кажется больше обычной.

Если считать, что линия реки перпендикулярна к выходу из тоннеля, то мне нужно шагать прямиком в чащу, чтобы по кратчайшему пути выйти к шоссе.

Со страхом вхожу в чащобу леса. Навстречу — колоннады сосен, мокрая хвоя, где каждый кончик иглы пронзает каплю воды насквозь, султаны папоротника, который липнет к телу как зеленая паутина исполинского паука. Ненавижу все сырое, темное и колючее. И надо же! Рраз! Что-то щелкает в тишине под ногой и, взвившись, крепко кусает в лодыжку острыми зубками. Мне кажется, что на миг я теряю сознание. Это капкан! Но самый дрянной, на зайца или на кролика… легко разжимаю кривые челюсти. Да они что? Смеются ухмылкою рта? Вытаскиваю правую ногу, — закатив брючину, вижу следы глупых укусов: сизые треугольные ямки в гусиной коже. Ау, лесной дружок подорожник. Вот ты где! Бережно отрываю узкий листик и врачую ранки.

Между тем погода снова испортилась.

Гроза тащит свой крысиный хвост в небесах.

Я поняла, что заблудилась и не знаю куда идти. Как назло, луна скрылась за тучами, а ветер принялся трепать ветки с такой силой, что на меня обрушились потоки воды из всех закоулков и норок. И лес внезапно набрал высоты. Стволы сосен раздались в ширине, заслоняя мне путь. Ели растопырили лапы, стараясь схватить за лицо. Корни все чаще и чаще стали перебегать поперек тропинки. Они похожи на деревянных удавов. Некоторые так велики, что я буквально перелезаю через преграду. Стало так темно, что не видно ни зги. И вдруг: у…ууууу…у! Послышался близкий тоскливый вой. Что это? Волки? Откуда здесь волки в окрестностях колоссальной Москвы? Я месяц просидела на лошади и ни разу не слышала вольчего воя. У…УУУ! Вой подкрался

поближе. Со страху мне показалось, что меня окружает целая стая волков. Померещились красные огоньки голодных глаз в чаще. Бегу изо всех сил. Падаю, натыкаюсь на ветки, вскакиваю, бегу, не зная куда, прочь от близкого воя. От дождя трокинка превратилась в каток. Я с ног до головы в шлепках глины. Руки по локоть в желтой грязюке.

Выбрав одинокое ветвистое дерево посреди мрачной поляны, я взобралась на самую верхушку — посмотреть, не заметно ли что-нибудь вдали; ничего! Я смотрела во всё стороны отчаянным взглядом пока внезапно не заметила огонек, мерцающий точно свечка, но только очень далеко, за лесом. Зато там, сзади, где должен был бы по идее пылать электросветом страшный особняк Марса с гаражами, постройками, с россыпью фонарей по периметру парка ничего этого не было, а тянулась бескрайняя чернота глухого леса. Может быть случилась авария и свет просто погас? Я до ломоты в висках вглядывалась в тот безнадежный мрак, пока не заметила какие-то зеленые огоньки, бредущие в мою сторону сквозь перевала мрака. Уу…ууу… донес ветер порыв тоскливого воя. Волки шли по следу точно за мной!

Как ни было страшно, но я спустилась вниз. Теплый огонек, естественно, скрылся из глаз, но я хорошо запомнила направление и припустила в нужную сторону. Лес слегка поредел. А вой стал глуше и заметно отстал. Через полчаса я снова влезла на дерево — спасительный огонек стал ближе. А свет его — тверже и ярче.

Наконец он стал совершенно отчетлив — и, выбежав на поляну — я увидела, что это горит в окне, на каменном подоконнике, свеча в медном массивном подсвечнике. Луна по-прежнему пряталась в тучах, и я толком не смогла рассмотреть, что это за дом посреди леса. Но хорошо помню, что он показался мне целой горой. Слава Богу, это убежище от волков! Я бегом поднялась по ступеням высокого крыльца и отчаянно подергала за шнурок висящий у двери, обитой железом. Где-то в глубине звякнул колокольчик, затем раздались шаги, чья-то рука сняла с окна подсвечник, в щелях появились лучи света и Дверь открыла высокая женщина в круглых очках на горбатом носу. Ну прямо ведьма! Она спросила, чего мне надо. Я ответила, что заблудилась в лесу, и попросила позволить переночевать. Посветив мне в лицо, женщина умилилась и сказала: «Ах, бедная крошка, куда ты пришла! Да ты знаешь ли, что это дом людоеда и что он ест маленьких детей, особенно таких как ты — пухленьких и румяных». — «Ах, сударыня, — сказала я в тон сумасшедшей бабе, — что же мне делать? Уж волки в лесу непременно меня съедят этой ночью, если вы не захотите меня приютить, а людоед может быть и сжалится надо мной, если только вы попросите его не пускать в ход свои острые зубы».