Прости грехи наши… Книга первая - Елена Дмитриевна Фетисова

моряка. Отчищенная медь сверкала под солнцем на его черном парадном кителе. Нарядная форма вызвала такое восхищение у ребенка, что с тех пор, звезды мальчику, казались, такими же блестящими пуговицами, только, их было гораздо больше, и горели они не на солдатском сукне, а на одеянии более загадочном и роскошном, сотканном из воздуха, тайны и тьмы. Ванька замер в ожидании. Он надеялся, что одна из них, нет, да оторвется от темного небесного бархата и упадет со звоном прямо на землю. Мальчишка был почти уверен, что звезды звенят.

Но чудо не произошло. Аксессуары ночи надежно крепились в вышине непонятными пока, что Ваньке законами физики и астрономии. Он опустил уставшую голову и осторожно отворил калитку. Едва успел мальчик ступить во двор, как тут же к нему навстречу, обдавая брызгами холодной росы, кинулся соскучившийся, неугомонный пес. Радостно повизгивая, он завертелся между ног хозяина, но Ваньке, сейчас, было не до него. Юркнув на крыльцо, малец подтянулся, встав на пальчики, и заглянул в освещенное окно.

Там за сломом, повалив голову на черный вздрагивающий кулак, сидел его отец. Похоже, было на то, что он дремал, однако его припухший рот открывался временами, выводя какие-то слова. Рядом стояла опорожненная бутылка водки и, только, в стакане, окруженном сонными мухами, поплескивались остатки. Все, казалось, складывалось удачно для мальчика, но тут беспривязный пес дернул Ваньку за штанину. Мальчишка не упал, а лишь пошатнулся, но стоявшее рядом ведро с предательским грохотом покатилось вниз по ступенькам. Не успев понять, чего он больше испугался, звона этого треклятого ведра или же злого пьяного вопля отца, но Ванька рванулся, что было сил назад, к калитке. Однако, пробежав пару метров, он резко затормозил, едва удерживаясь от крика. В темноте не было видно, но ребенок чувствовал, как теплая струйка крови сочится по его не обутой подошве. Осколок бутылки, зловеще поблескивая в темноте, валялся рядом. Не столько от боли, как от обиды, Ванька навзрыд заплакал. Он запульнул со злости остаток стекла в сторону дома и попал в окно. Последнее, оглушающе зазвенело, и следом послышались тяжелые, не точные шаги, окончательно растоптавшие беззащитную ночную тишину.

– Убью, щенок, запорю!!! – неслась вдогонку мальчишке непристойная отцовская брань.

Стиснув зубы, Ванька выбежал со двора. Всю ночь, заикаясь, он прорыдал в густых зарослях лопухов на задворках.

Наутро, когда Василий ушел на работу, а бабка Дарья погнала буренку на пастбище, мальчик, наконец, вошел в дом. Продрогший и изнеможенный, он, не раздеваясь, рухнул на койку и сразу же уснул. Ваньке снилась мать, как пришли они в магазин выбирать ему костюм. Он долго мерил какие-то вещи, но они, так ничего и не купили… Мухи облепили его грязные ноги и, напрасно, спящий мальчишка пытался их разогнать. Но тут, среди их назойливого жужжания и сон, Ванька расслышал тихие, почти беззвучные всхлипывания.

Бабка Дарья, взобравшись на скамейку, затыкала аляповато разрисованной тряпкой дырку в разбитом окне. На синие губы старухи стекали тихие слезы, она покусывала ими от досады уголок ситцевого платочка.

Увиденная картина потрясла мальчика до глубины души, перевернув в нем все внутренности… Жалость, безысходность застыли в детской груди непосильной болью. Ванька почувствовал, как ладошки у него покрылись холодной, липкой влагой. Он еще больше возненавидел отца и весь этот несправедливый мир!

Дыхание ребенка стало шумным и беспорядочным. Ванька стоял посреди комнаты худой, дрожащий… Он устал, он не мог больше, так жить!

Бабка, заметив мальчишку, перестала плакать. Ее разночулковые ноги съехали на пол, она подошла к внуку, взяла его за плечи.

– Ваня, милый…. Да, что ты… Успокойся, дитятко, мое горемычное…, – прижала рыжую горящую голову Ваньки она к своему шершавому фартуку.

Ванька сухим ртом глотал пыльный дух бабкиного платья и, так ему хотелось выстрадать у нее на груди всю свою горечь, так хотелось поцеловать ее белую кудель, трепавшую по колючей макушке, так хотелось рассказать про мамку, так хотелось…. Но мальчик, только, заикаясь, выговорил:

– Ба-буш-ка….

Девушки, одетые в шорты и короткие майки, шагали вдоль деревни, отыскивая дом Николая.

Увидев, сидящих на лавке женщин, Ольга вежливо спросила:

– Здравствуйте, бабушки! Не подскажите, где находится дом Николая Петровича Кочеткова?

– Задницу бы сначала прикрыли, прежде, чем разговоры заводить! Тьфу!– плюнула одна из старух себе под ноги.

Ольга от неожиданности застыла на месте.

– Спасибо, бабули! – дернула за руку ошарашенную подругу Наташа, – Кукуйте дальше!

– Срамницы бесстыжие! – зашамкали им вслед беззубыми ртами окончательно разгневанные бабки.

– Ну, и ну, – выдохнула девчонка, – Судя по возрасту, вроде мудрыми должны быть…

– Древними, – поправила Наташка, – Не обращай внимания, отсталые элементы…, – А все наши злоключения, подруга, оттого, что нам не повезло с начальством! – начала рассуждать она.

– Да, – согласилась с ней Ольга, – Таких скупердяев еще поискать надо… Будто из своего кармана тратится....

– И, не только, поэтому, – загадочно добавила подружка.

– А, почему, же еще?! – откровенно удивилась собеседница.

– Староват, Оленька…, – разъяснила непонятливой подруге Наташка.

На что Ольга рассмеялась:

– Опять не тот возрастной контингент?!

– К сожалению…, – вздохнула Наташа.

– А, как же профессор? Научный потенциал тебя уже не интересует? А, укротительница мужских сердец? – решила поиздеваться над ней Ольга.

– Что делать, подружка, как говориться: «Любовь зла – полюбишь и козла», а наш «капитан капустных грядок», очень смахивает на последнего. Бросил нас в эту крысиную дыру, а сам спокойно спит со своей бабой на перине…, – Наташка снова вздохнула и сказала, – Кажется, пришли. По рассказам вроде его дом, с лебедями… Душа бородатая, а на хату символ любви и верности нацепил… Тоже мне, ценитель прекрасного…

Ольга согласно кивнула и спросила в свою очередь:

– А если наш «капитан» не заплывет сегодня домой на обед?

– Баржи обычно не меняют курса, – невозмутимым тоном ответила подружка, – А привычки Николай Петровича, как речной буксир, можешь не сомневаться, притащат его к родным берегам в этот час.

– Гляди-ка, – перебила ее разглагольствования Ольга, – Постреленок вчерашний, уж не его ли сынок?

Прижавшись к соседнему забору, стоял, ковыряя палкой землю, Ванька.

– Эй, Рыжик, – обозвала его Наташка, – Бригадир, случайно, не твой отец?

Но, как и, в первый раз, мальчик убежал без ответа.

Тут дверь дома с птицами на фронтоне, шумно распахнулась, и на пороге появился толстощекий мальчуган.

– Вот, еще…, – послышались недовольные нотки в его голосе, – Да, его отец – пропойца, дебошир. Это мой батя, – торжественно произнес он, – Ваш начальник! Только, его пока нет.

На лице Наташки трудно было не заметить изумления. Ее тоненькие бровки подпрыгнули вверх, она шепнула Ольге:

– Он тебе никого не напоминает?

Оля пожала плечами.

– Наверное, папашу