Крысиная охота - Кирилл Казанцев

— Обижаешь, Никита, — надулся Коваленко. — Мент — это я. А тот, про кого ты говоришь, — форменная сволочь и уголовный преступник.

Грузное здание несостоявшегося пансионата озарял рассеянный свет фонарей. Освещалась парковка с уныло снующими автоматчиками, крыльцо с резными перилами, вычурное оформление козырька. Под охраной находились окна с внутренней стороны здания — и охрана не спала, напуганная дневными и вечерними событиями. С обратной стороны пансионата было спокойнее. Трое бойцов, сменяемые каждые два часа, безвылазно стерегли конюшню, еще трое прогуливались вдоль подсобных строений на восточной стороне. «Банный» теремок охраняли двое. Похоже, у этих парней не было расположения вести беседы. Один торчал, как изваяние, напряженно всматриваясь в бугорки сараев, другой прохаживался, невротично подергиваясь — то мельтешил, как надоедливая муха, то замирал, то пропадал за углом, чтобы снова возникнуть через минуту. Вот он исчез, а тот, что остался, закурил, прикрыв ладонями сигарету. Шевельнулось что-то в бурьяне, перебежала тень, укрылась за сараем. Стражник выпустил дым, бдительно обозрел подконтрольную территорию. Отвлекся на мгновение, когда от ветра хлопнула ставня у него за спиной. И снова что-то шевельнулось, вторая тень преодолела открытое пространство. Он вернул голову на место — опять все было тихо и спокойно. Глянул на часы, включив подсветку, а когда уяснил, что служить ему еще, как медному котелку, в воздухе что-то просвистело, и мощное лезвие по рукоятку вошло в бедро. Боль взорвала, он задохнулся, сломался, словно карандаш. К нему уже кто-то подлетал, тяжелая плюха не в бровь, а в глаз, и сознание погасло, как перегоревшая лампочка.

— Нож не вытаскивай, Никита, — прошептала Ксюша. — А то кровь хлынет, кто ее будет останавливать?

— Ты такая милосердная, любовь моя, — похвалил мужчина и слегка придушил охранника, дабы гора раньше времени не родила мышь. И только он поволок его в узкий просвет между двухэтажным пансионатом и баней, как из-за угла вывернул невротик. Застыл, оцепенев, и только распахнул рот, чтобы разразиться звуками тревоги, как за спиной возник нечеткий силуэт, голова мотнулась, охранник сложился, и прозвучал отчетливый звук ломающейся грудной клетки. Коваленко подхватил под мышки вялое тело и поволок к единомышленникам. Со стороны казалось, что они с этим парнем танцуют вальс, причем партнера тянет в сон, и он отказывается танцевать вертикально.

— Отлично, Петро, — гулким шепотом прокомментировал Никита. — Давай-ка их обоих сюда.

Они затащили бесчувственные тела в неосвещенный проем, где громоздились груды какого-то железа, бревна, еще не распиленные на чурки, ведра, вздувшиеся листы алюминия. Задняя дверь в пристройку к бане была приоткрыта. Туда и втащили тела головами вперед, оставив на пороге лишь ноги, обутые в суровые армейские ботинки.

— Это где-то здесь, — шептала Ксюша, роясь в хламе, загромоздившем выступ в фундаменте.

— Да тише ты… — шипел Никита, стаскивая с возвышения заплесневелый хлебный поддон. Вход в «Сезам» под грудой бесполезных вещей действительно имелся. Обнажилась рифленая стальная крышка с двумя шарнирами наверху. Снизу ее держал проржавевший навесной замок, сцепленный со скобой, вмурованной в цоколь. Проходом в подвал не пользовались долго, предпочитая, видимо, другие пути.

— Кусачки нужны, — задумался Никита. — Иначе не свернуть нам эту сволочь.

— Ну-ка, разойдись, горе-мстители, — проворчал Коваленко, пробираясь к замку. Он извлек свой навороченный складной нож, сел на корточки и принялся колдовать над замком. Захрустела ржавчина, въевшаяся в контакты между деталями. Он что-то расшатывал, проворачивал, тонкое шило вгрызалось в узкую скважину. Затем майор что-то дернул, глухо звякнул замок, освобождаясь от скобы, и он перехватил его, чтобы не упал на землю.

— Уважуха, Петр Емельянович, — оценил Никита. — Слушай, у тебя не возникает временами мысль, что где-то на жизненном пути ты повернул не туда?

Крышку поднимали все втроем — по сантиметру, чтобы не скрипела, не ухала. Прислонили к стене, отдышались, недоверчиво воззрились в черную бездну, смотрящую на них из подвала.

— Без обид, Петр, — шепнул Никита, вешая автомат за спину. — Пойдем только мы с Ксюшей. Мы на этом деле собаку съели, а ты человек новый, пусть и способный, но пока неопытный. Да и нечего топать всей толпой — шумнем не по теме, вся свора сбежится.

— Без обид, — согласился Коваленко. — Притворюсь охранником — если что, буду вызывать огонь на себя. Держи нож, может пригодиться. Давайте, топайте, не забывайте, что времени в обрез. Я за вами крышку закрою, если не возражаете.

В черной бездне обнаружилась приставная деревянная лестница сомнительной прочности и устойчивости. В подвале было тихо, Никита включил фонарь. Кругом было сыро, затхло, неуютно. Подвалом явно не пользовались, со стен крошились штукатурка и цемент, пол был завален хламом. Высились груды древних оконных переплетов, которые после перестройки почему-то не выбросили, картонные коробки, разбитые неоновые лампы, медные трубы.

— А тише нельзя, любовь моя? — зашипел Никита, когда она задела что-то носком, и звякнул металл, покатились круглые медяки.

— Прошу прощения, это как-то симптоматично, — усмехнулась Ксюша. — Вода была, я чуть не утонула, медные трубы были… Что осталось — сгореть, на хрен?

— Не каркай! — возмутился Никита.

Подвал был разгорожен на отдельные секции, что, наверное, удобно для игры в пятнашки, но только не сегодня. Глухо чертыхаясь, они перебирались из отсека в отсек, перебежали узкий коридор, и Никита приложил палец к губам. Частью подвала все-таки пользовались. Из западной окраины подземелья доносилось утробное урчание — работал генератор. Видимо, изредка там появлялись люди, ведь должен кто-то обслуживать установку?

— Знаешь, чем хорош дизель-генератор? — шепнула Ксюша. — Залил в него солярку, и сутки можешь не подходить. А давай его повредим? Представляешь, какая классная диверсия? Все вокруг погрузится в тьму и холод, а если мы еще все машины из строя выведем…

— Отличная идея, — согласился Никита. — Достойный образчик пресловутой женской логики. И войско наших клиентов превращается в войско Наполеона, бегущее из России. Если их ничто не надоумит вызвать транспорт по спутниковому телефону. И мы блестяще не выполняем миссию. Так называемый комплекс мероприятий под названием полная задница.

— Вот только не надо наезжать на женскую логику, — запротестовала Ксюша. — О ней хотя бы говорят. Про мужскую вообще ничего не слышно.

— А такой и нет, — пояснил Никита. — Имеется просто логика.

Они прокрались мимо склепа с генератором, где действительно отсутствовала обслуга, взобрались на бетонную лестницу, просочились в узкий коридор, который вывел их под лестницу на второй этаж. Со стороны гостиной не доносилось ни звука. Дверь туда была закрыта — похоже, охрана забаррикадировалась и занималась изучением бара, стоя перед нелегким выбором. Слева бильярдная и что-то еще. Шумела вода в приоткрытом туалете — плохо спустили сливное устройство, и из бака в унитаз стекала вода, действуя на нервы. Две тени взмыли на лестничный пролет, присели у поворота, прислушались, на цыпочках устремились дальше, застыли перед отворотом направо.