Солнце завтрашнего дня - Екатерина Барсова

– Это были его картины?

– Да.

– Откуда?

– Я не знаю. И мама не знала.

– Вы уверены?

– Она мне ничего не рассказывала.

Библиотека была внушительной. Старинные фолианты, толстые тома. Паша скользил взглядом по корешкам книг: «Оккультные тайны Египта», «Шумеро-ассирийская мифология», «Готика и алхимия», «Вызывание духов ветра и моря»…

– Занятная литература.

– Я же говорила вам – специальная…

– Я сейчас спишу названия.

Павел достал блокнот и некоторое время старательно записывал названия книг. Он шел по порядку. Стараясь ничего не пропустить. Может быть, то, что ему кажется ересью, таит глубокий смысл…

В углу стоял внушительный сейф.

Кира проследила за Пашиным взглядом.

– Там тоже книги. Дело в том, что однажды была кража, у отчима похитили ценные книги, деньги, и тогда он приобрел этот сейф.

– Грабителя нашли?

Кира отрицательно качнула головой:

– Нет.

– Как произошла кража?

– Мы все были в отъезде. Уезжали ненадолго в Питер. Во время нашего отъезда в дом залезли. Отчим был очень расстроен, так как трепетно относился к своим вещам и книгам. Они представляли для него большую ценность. Он по памяти даже записал список похищенного. И потом спрашивал в книжных магазинах не только нашего города, но и в других городах Крыма – не приносили ли им на продажу его книги.

– Можно посмотреть этот список?

– Если найду. Хотя мы с мамой после его смерти ничего не трогали.

Кира Вейде открыла папку, лежавшую на столе, и стала перебирать бумаги.

– Вот! Нашла!

Павел взял листок и переписал в блокнот названия украденных книг.

– Как звали следователя, который вел дело об убийстве?

– Не помню. Кажется, Евгений Константинович, но я могу ошибаться. Все-таки прошло уже десять лет.

– Какие у вашей мамы были отношения с мужем? Она что-нибудь рассказывала о нем после его смерти?

– Какие отношения? Спокойные. Ровные. Они поженились уже немолодыми людьми и поэтому вступали в брак без иллюзий. Во всяком случае, никаких скандалов и ссор между ними я не помню…

– Кира Александровна! Скажите… – Павел запнулся. – А вот те знаки эзотерические, которые нанесены на памятник на могиле, кто делал?

Кира Вейде ответила, смотря в сторону:

– Это он сам завещал. И рисунок дал… Он так моей матери сказал. Что если он умрет раньше нее, то пусть начертит на памятнике или могильной плите.

– Кира Александровна, если что – я обращусь к вам опять. Вы не дадите свой телефон?

– У меня нет сотового. Я живу одна. Звоните на городской… Записывайте. По большей части я дома, если вышла куда, то это ненадолго.

Кира продиктовала номер, и Павел ушел, осознавая, как мало он продвинулся в этом деле. Ему начинало казаться, что оно никогда не будет раскрыто. От одной мысли об этом Павел поежился, ударять в грязь лицом перед всеми ему категорически не хотелось. И прежде всего – перед самим собой.

Прага. 1926 год

«Милая Люся, я решил писать свои заметки о Пушкине и о Ризничах в стиле художественных заметок, так мне посоветовали. Меня гложет тайна этих отношений, мне кажется, там ключ ко многим тайнам его биографии. Дальше можешь ознакомиться с моими размышлениями на эту тему.

__________________

Ах, Одесса, жемчужина у моря! Какой она была во времена Пушкина! Блистательной… Порто-франко – город для беспошлинной торговли. Одесса могла стать вровень с другими процветающими городами, связанными с морской торговлей. Царица Адриатики – Венеция тоже ведь поднялась почти из грязи. Что там было? Болота? Малопригодная для жизни земля. Никто и не думал, что она поднимется и станет для всех торговцев желанной Меккой. Городу покровительствовал сам евангелист Марк, да и то сказать, если бы не пристал Марк во время бури к острову Риальто, не было бы никакой Венеции. Марку надо было идти проповедовать учение Христа, а тут разразилась буря, и пристал он к острову Риальто, а там повелел воздвигнуть город… Не сразу, но стала Венеция тем, чем ей суждено было быть, – городом, составившим себе славу и богатство на морских перевозках. И то сказать, хитры были венецианцы… Но и одесситы им в хитрости не уступают. Свободные левантийцы…

Откуда взялся этот Ризнич – неведомо… Негоциант, то бишь торговец… Не то из Далмации, не то из Сербии. Еще один известный тип был из Далмации – Марко Поло, купец венецианский, который вместе со своими двумя родственниками обошел весь мир и оставил в назидание потомкам свои записки. Там много чего интересного говорилось о разных странах, где Марко Поло довелось побывать. В том числе и о Китае, который был в то время «терра инкогнита» для большинства европейцев…

Так вот наш Ризнич был оттуда – из Далмации.

А супруга его Амалия жила в Вене. И почему он так торопился на ней жениться? Непонятно!

Красавица была, дама, так сказать, полусвета, потому что в высший свет ее не допускали. Пушкин вокруг нее так и вился, так и крутился. Впечатление от прекрасной Амалии было вспышке подобно. Правда, почему-то ее потом отослали вместе с ребенком. Ребенок умер как-то внезапно. Хотя здоровье у него было слабовато, и смерть особых пересудов не вызвала.

А вот потом тоже интересное начинается. Женился Иван Ризнич, и пошла здесь совсем другая ветвь. Безумно интересная, переплетенная с историей России – жгуче, неразрывно! С Россией, царской Россией, как будто бы пушкинская ниточка не давала оторваться. Ведь погиб поэт не по той причине, что все думают… По другой, совсем по другой…

И Собаньская, и Ризнич – все они вились вокруг Пушкина, терзали его, бедного. Да и свет Ксаверьевна, Елизавета, супруга графа Воронцова, тоже… распаляла и уязвляла его. Только у бедной Амалии он добился благосклонности. Хотя есть и те, кто утверждал, что ничего между ними и не было.

Амалия… Здесь много вопросов, и тянутся они к ее мужу. Можно предположить, что Амалия флиртовала, затягивала в свои сети Пушкина по приказу собственного мужа.

Это предположение очень робкое, а если честно – ужасное, но оно может быть ближе всех к правде. Зачем Ризнич приехал в Одессу, да еще с такой вызывающе красивой женой, и поощрял ее флирт? Есть мужчины, которые как бы создают женщин под себя – как кукол… Вот и Амалия словно была создана Ризничем… О большем можно только догадываться, но надо ли? И что потом делать с этой правдой? Был ли «наше всё» в курсе дел своей возлюбленной? В его рукописях есть портрет Амалии – взгляд супруга упирается ей в затылок, точно дуло пистолета. Не есть ли это та самая правда, которая убивает?

В стихотворении «Для берегов отчизны дальной» Пушкин пишет:

Он ждет возвращения своей красавицы, но, увы, пробуждается не она…