Под небом Индии - Ренита Де Сильва

Мэри и Винай танцевали на пустынной палубе в медовом свете луны. Он обнимал девушку, ее голова лежала у него на плече.

От него пахло мускусом и одеколоном.

А еще – специями и, особенно сильно, лимоном.

Винай был умелым танцором, и вскоре Мэри забыла о своих тревогах.

Они танцевали до тех пор, пока музыка не перестала звучать, а затем рухнули на свои сиденья, хихикая, как шаловливые дети.

– Принести тебе какой-нибудь напиток? – спросил Винай.

– Я в порядке, – ответила Мэри, и это было правдой.

Когда музыка опять заиграла, они снова закружились в танце под сияющим пологом. Свет звезд отражался в чешуе рыб, проплывавших мимо корабля.

Мэри почувствовала, что ее рука, которой она держалась за ладонь Виная, стала скользкой от пота. Девушка ощутила на языке привкус счастья.

«Берегись! – шептали ей пенистые волны. – Берегись!»

Сита

Гимн. 1928 год

Окрестности дворца были заполнены автомобилями, повозками и каретами. Слуги в униформе с королевским гербом предлагали вновь прибывшим гостям свежевыжатый дынный сок и бурфи из орехов кешью. Им на шею вешали цветочные гирлянды и приветствовали королевским гимном.

По газонам бегали обезьяны, с любопытством поглядывая на вереницы автомобилей, двигавшиеся по длинной широкой подъездной дороге.

Их машина тоже ехала по этой дороге, и Сита видела, как на территорию за зданием дворца, где она впервые встретилась с принцем, дрессировщики заводили в запряженные волами повозки лоснящихся гепардов в колпаках, закрывавших глаза.

Внезапно обезьяны с визгом взобрались на деревья, а земля под автомобилем завибрировала. На площадку за дворцом стали выводить величественных слонов. На каждом из них гордо восседал погонщик в тюрбане. Лбы слонов были украшены обшитыми золотом пластинами, а на спинах были закреплены усыпанные драгоценностями паланкины с расписанными орнаментом куполообразными крышами.

При виде величавых животных, двигавшихся с невозмутимым, королевским достоинством, Ситу охватил восторг.

– Мы поедем на охоту на слонах? – спросила она.

– Похоже на то, – ответил отец.

Он смотрел на дочь, а не сквозь нее, как было прежде, и на его лице играла улыбка.

Сита почувствовала, что ее щеки краснеют; это случалось всякий раз, когда отец ей улыбался. Девочку раздражало, что она испытывала при этом такое счастье, пусть даже и понимала, что это чувство ей никогда не наскучит. Раньше Сита сама не понимала, как много значит для нее одобрение родителей. Однако теперь она это осознала и решила, что сделает все, что в ее силах – а когда она станет королевой, в ее силах будет очень многое, – чтобы так было всегда: чтобы ее родители были счастливы и гордились ею.

– Вероятнее всего, мы поедем в паланкине королевы. – Голос матери был полон ликования. – Она очень строго придерживается традиций, поэтому все время прикрывай голову накидкой и старайся выглядеть скромной.

Мать окинула оценивающим взглядом украшения в волосах Ситы и ее блестящее сари, всмотрелась в безмятежное выражение ее лица. Девочка сидела, степенно сложив руки на коленях, как ее учили, несмотря на то что бушевавшие в ее душе эмоции напоминали пламенный вихрь. Нервное возбуждение и радость наэлектризовали ее и, бурля, вот-вот готовы были выплеснуться наружу.

Сите понравились слова матери. «Старайся выглядеть скромной», – сказала она, прекрасно понимая, что на самом деле ее дочь не была таковой ни единой клеточкой своего тела; теперь, после нескольких месяцев обучения, Сита умеет казаться кроткой, но никогда не станет такой.

Завтрак гостям подавали ливрейные лакеи. Мужчины сидели в одном зале, женщины – в другом. Тхали[20] с различными видами риса, пури и чапати, алу паратха[21] и роти[22], кульча и наан[23], карри на любой вкус и сладости, способные удовлетворить самого взыскательного гурмана, – таявшие во рту ладду и бурфи, джамун и педы, халва и кхир[24]. Блюда наполняли вновь и вновь; гостей развлекали музыканты и танцоры.

После пира развлечения продолжились. Попугаи, наряженные клоунами и акробатами. Попугаи, ездившие на миниатюрных колесах, стрелявшие из крошечных пушек, танцевавшие, певшие и подражавшие голосам с поразительной точностью.

В конце представления раздались аплодисменты и смех. Сита из-под вуали смотрела на королеву, оценивающе глядевшую на нее. Девочка улыбнулась. Лицо королевы стало суровым. Сжав губы и нахмурившись, она отвела взгляд.

Прия

Потребность. 2000 год

В тот день, когда Прие предстояло впервые увидеться с мужем, с тех пор как сюрприз на день рождения не удался, она долго лежала в ароматной ванне.

Затем надела подчеркивавшее достоинства ее фигуры платье с глубоким декольте; в нем ее талия казалась у´же.

Это для меня, а не для Джейкоба. Я хочу выглядеть на все сто. Прия решительно гнала прочь образ – прильнувшее к нему гибкое тело и сияющая юностью кожа.

Прия накладывала макияж, ловко скрывая следы горя, которое ее заставил испытать Джейкоб, и наконец вновь увидела в зеркале классную, собранную, красивую женщину, в которую он влюбился. Ну, почти что. Сложно вот так сразу убрать пятнадцать лет.

Когда Джейкоб встретил ее впервые, ей было двадцать. Она была необузданной, пылкой, вздорной и амбициозной. Прия уже начала приобретать известность, после того как ее малобюджетный документальный фильм, смонтированный буквально на коленках, был куплен Би-би-си и номинирован на премию Британской академии кино и телевизионных искусств. На Прию посыпались предложения со всего мира, однако она отвергла их, решив открыть собственный продюсерский центр. Это было рискованным шагом, однако она была юна, уверена в себе и полна решимости добиться чего-то самостоятельно. С тех пор Прия приобрела репутацию режиссера, снимающего бескомпромиссные, пронзительные фильмы без оглядки на условности и не боящегося высказывать собственное мнение. Несмотря на холодный прием, оказанный публикой ее последним трем фильмам, Прия осталась верна себе. Она обойдется и без инвестиций Джейкоба. Возможно, ей придется ликвидировать свой продюсерский центр и вновь начать делать фильмы на коленках, но она справится. Джейкоб ей не нужен.