Темная история в третьем роддоме - Светлана Нарватова

Нет, там он не видел ничего. Но очень хотел увидеть. Маску для сна с забавной надписью Стас сразу закинул в ящик своего стола. В ней не было ничего предосудительного. А вот женское трусики класть туда не рискнул. Он захватил их с собой. Обычные хлопковые трусики практичного темно-синего цвета с целомудренной полоской кружева по верхнему краю. У Гели, слава богу, таких не должно быть. А если и есть, то вряд ли бы она надела их на свидание к мужчине. Ведь это же всё равно свидание, хоть и в темной комнате и с повязкой на глазах, и без цветов… Может, в следующий раз цветы ей подарить? В голову сразу пришел бородатый анекдот про проктолога и цветок. Сюрприз сделать, в штаны засунуть, к члену привязать. «А это вам, Фея!» Нет, недоброе нынче настроение было у Дежнева, недоброе. А с чего ему быть добрым?

Стас пришел с утра на работу в радужном настроение. Утраченную Феей часть туалета он благополучно забыл дома, но по дороге решил, что это было «забывание» по Фрейду. Если нужно, пусть сама за своими трусиками и придет. Сколько уже можно зажиматься по углам? От встречи к встрече? У Дежнева на Фею были грандиозные планы. Он еще не до конца определился, какие, но в кабинет УЗИ они точно не помещались. Они даже в его голове не укладывались целиком. Сугубо частями. Первым пунктом грандиозных планов значилось взять Татьяну — дочь партизана в оборот и держать как можно ближе к телу, пока та не признается во всех смертных грехах. Однако… про планы и богов все знают. Но обычно забывают. Поглощенный сердечными переживаниями, Стас забыл о неприятностях на работе. А они про него не забыли.

Первое, о чем сообщил дежурный врач, что Ольгу Михайловну перевели в платную палату из реанимации, и что ее супруг жаждет к ней попасть. Уже минут двадцать, как. Между строк звучало «Вы — ее лечащий врач, вы этим мужем и занимайтесь». Дежнев набрал полные легкие воздуха и сказал, что чего тянуть слона за хобот, пусть проводят. Сам пошел к медсестрам и попросил, чтобы в палату принесли ребенка.

С мужчиной в больничном халате и бахилах он практически столкнулся у двери. Мужик был старше Стаса. На вид сказать сложно, на сколько точно. От пяти до десяти строго режима. Его мимика несла в себе черты руководителя. Официальный костюм и галстук подтверждали это. Стас учтиво уступил посетителю право пройти первым. Губы мужчины поджались, словно он увидел перед собой ленточного червя из кишечника или еще что-то, столь же мерзкое.

— Здравствуй, Оля, — сухо сказал супруг.

Разговорчик обещал быть еще неприятнее, чем ожидалось изначально. Стас надеялся на смягчающее обстоятельство. Маленькие дети не всегда действуют на взрослых безотказно, но шансы были.

Универсум услышал мольбу Дежнева, дверь в палату открылась, и розовощекая девчина из детского внесла пищащий сверток в цветастой пеленке.

— А вот и ваш сынок, — радостно прощебетала она.

— У меня уже есть двое сыновей, — брезгливо выдал папаша, и у Стаса возникло желание врезать твари промеж глаз.

— Валечка, — умоляюще прохныкала пациентка, принимая ребенка на руки. — В следующий раз обязательно будет девочка.

Ой, всё!

— Мне очень жаль, — нарушил опустившуюся тишину Дежнев, обращаясь к мужу. — Операция по родоразрешению у вашей супруги прошла с осложнениями. Обнаружилось плотное прикрепление пуповины, не диагностированное при беременности. Началось кровотечение, на фоне которого начался стремительный ДВС-синдром — нарушение свертывания крови, нередко приводящее к летальному исходу. Нам удалось спасти жизнь матери, но, к сожалению, для этого пришлось иссечь матку. К сожалению, Ольга Михайловна больше не сможет родить ребенка. Но вы можете прибегнуть к услугам суррогатного материнства, яичники остались сохранны, — Стас попытался завершить свою речь на оптимистичной ноте.

— Ну, если не сможет, то нам, похоже, лучше расстаться, — выплюнул «Валечка» в лицо жене. — Не переживай, содержание я вам обеспечу.

И вышел, $ука.

— Я вас всех засужу, — прошипела пациентка гадюкой. — Сколько он вам заплатил, чтобы вы лишили меня матки?

— Ольга Михайловна, поверьте, если бы была хоть какая-то возможность, мы бы сохранили вам все органы в целости, — попытался Дежнев обратиться к здравому смыслу.

Хотя понимал, что после родов и таких новостей ни о каком здравом смысле речи быть не могло.

— Операцию проводили лучшие специалисты, заведующие родового отделения и отделения патологии беременности, — продолжал он.

— Надеетесь замять? Не получится! — за шипением слышалась надвигающаяся истерика.

— Мы обсудим это позже, сейчас мне нужно дать распоряжение по поводу лекарств для вас.

Напоминая о себе, вякнул ребенок. Во взгляде на него у Ольги Михайловны читался испуг и недоумение. Нарушая любой закон природы, человек неизбежно задевает по дороге еще с пяток. Роды кесаревым сечением освобождают женщину не только от мук рождения, но и от всплеска эндорфинов и окситоцина, который идет следом. Эта эйфорическая волна привязывает родительницу к малышу с первого взгляда. А прокесаренные, особенно первородящие, осваивают науку любви к ребенку шаг за шагом.

— Я сейчас приглашу медсестру, она проконсультирует вам по грудному вскармливанию, — уведомил Стас и быстро покинул палату, успев, однако, услышать:

— Я вас всех, всех засужу, мясники…

И всхлипывания.

Заведующий поймал розовощекую сестричку у поста.

— Быстро в ВИП-палату. Проследите, чтобы она ничего не сделала с ребенком, — велел он. — Если начнет демонстрировать неадекватные или агрессивные реакции — колите успокоительные, — обратился он к постовой медсестре и вписал назначения в карту. — После кормления колите однозначно.

— А что там? — поинтересовалась любопытная розовощекая.

— Позже, всё позже, — оборвал Стас. — Пока ни в коем случае не расспрашиваем пациентку о ее проблемах. И вообще, все разговоры про «Какой милый малыш».

Дивчина кивнула и умчалась выполнять распоряжение начальства. Дежнев позвонил Лизе, договариваясь о практикантке: нечего девчонке без дела ошиваться и служить «громоотводом».

Говорил он на ходу, точнее на бегу, шлепая по лестнице. Гардеробщица, она же — приемщица передач, баба Шура, и полдень резвостью не отличалась. А уж с утра и вовсе была неповоротлива, как гиппопотам в болоте. Именно поэтому Стасу удалось нагнать начальствующего козла. Тот стоял у зеркала и напяливал норковую кепку.

— Зачем вы так с ней? — спросил Дежнев. — Разве это так важно: сын, дочь? Ребенок родился здоровым. Это главное.

Он хотел продолжить, но мужик повернул к нему лицо.

— Неважно, — согласился он, сморщившись, как перед входом в палату. — Это всего лишь предлог. Эта овца тупая мне весь мозг маленькой ложечкой за свою беременность выела.

Стасу очень хотелось спросить, кто он сам, если продуктивно имел тупую овцу. Но это было бы неэтично.